Определение Судебной коллегии по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ ТРЕТЬЕГО КАССАЦИОННОГО СУДА ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 10 августа 2022 года Дело N 8Г-12883/2022

Судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего Ирышковой Т.В.,

судей Смирновой О.В., Шлопак С.А.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело N 2-97/2021 по иску Строгалева Дмитрия Андреевича к ФКУ ИК-4 УФСИН России по Калининградской области, ФКУЗ МСЧ-39 ФСИН России, ФСИН России, УФСИН России по Калининградской области, Министерству финансов Российской Федерации о взыскании компенсации морального вреда по кассационной жалобе Строгалева Д.А. на решение Центрального районного суда г. Калининграда от 27 октября 2021 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 9 марта 2022 г.

Заслушав доклад судьи Третьего кассационного суда общей юрисдикции Смирновой О.В., выслушав заключение прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации Бахтиной Н.И., полагавшей судебные акты подлежащими отмене, судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции

установила:

Строгалев Д.А. обратился в суд с иском к ФКУ ИК-4 УФСИН России по Калининградской области, ФКУЗ МСЧ-39 ФСИН России, ФСИН России, УФСИН России по Калининградской области, Министерству финансов Российской Федерации, просил взыскать с каждого ответчика компенсацию морального вреда в размере 1 000 000 руб.

Судом к участию в деле в качестве соответчиков привлечены ФСИН России, УФСИН России по Калининградской области, Министерство финансов Российской Федерации.

Решением Центрального районного суда г. Калининграда от 27 октября 2021 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 9 марта 2022 г., исковые требования Строгалева Д.А. к ФСИН России удовлетворены частично, с Российской Федерации в лице ФСИН России за счёт казны Российской Федерации в пользу Строгалева Д.А. взыскана компенсация морального вреда 20 000 руб. в удовлетворении исковых требований Строгалева Д.А. к ФКУ ИК-4 УФСИН России по Калининградской области, ФКУЗ МСЧ-39 ФСИН России, УФСИН России по Калининградской области, Министерству финансов Российской Федерации о взыскании компенсации морального вреда отказано.

В кассационной жалобе Строгалева Д.А. ставится вопрос об отмене судебных постановлений.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия находит жалобу подлежащей удовлетворению.

Согласно части 1 статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - Гражданский процессуальный кодекс) основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Нарушение или неправильное применение норм процессуального права является основанием для отмены или изменения судебных постановлений, если это нарушение привело или могло привести к принятию неправильных судебных постановлений (часть 3 статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса).

Указанные нарушения судами допущены.

При рассмотрении дела установлено, что Строгалев Д.А., 1 января 1996 года рождения, является сыном Строгалевой Л.A., отбывавшей наказание по приговору суда в период с 19 июня 2017 г. по 7 сентября 2018 г. в ФКУ ИК-4 УФСИН России по Калининградской области.

На момент поступления в ФКУ ИК-4 УФСИН России по Калининградской области Строгалева Л.А. имела заболевания: <данные изъяты>

В периоды с 12 октября 2017 г. по 9 ноября 2017 г. и с 24 мая 2018 г. по 9 августа 2018 г. она находилась на стационарном лечении в филиале "Больница" МСЧ-39.

7 сентября 2018 г. Строгалева Л.А. в связи с ухудшением состояния здоровья экстренно госпитализирована из исправительного учреждения в ГБУЗ КО "ГКБСМП" с диагнозом "<данные изъяты>

9 сентября 2018 г. в ГБУЗ КО "ГКБСМП" Строгалева Л.А. умерла.

Согласно врачебному свидетельству о смерти N 134530 причина смерти Строгалевой Л.А. <данные изъяты>

Согласно протоколу патологоанатомического исследования от 11 сентября 2018 г. N 492 непосредственной причиной смерти Строгалевой Л.А. явилась <данные изъяты>

Для установления качества оказания Строгалевой Л.A. медицинской помощи определением суда от 19 апреля 2021 г. назначена комплексная комиссионная судебно-медицинская экспертиза, проведение которой поручено экспертам ГБУЗ "Бюро судебно-медицинской экспертизы Калининградской области".

Заключением комплексной комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 8 сентября 2020 г. N 73 установлено, что медицинская помощь в период с 19 июня 2017 г. по 7 сентября 2018 г. на всех этапах лечения оказана Строгалевой Л.A. ненадлежащим образом - не в полном объёме и с недостатками (дефектами).

На амбулаторном этапе лечения при назначении мероприятий диагностического характера в период с 10 июня 2017 г. по 7 сентября 2018 г. не проводилось диспансерное наблюдение Строгалевой Л.A. с контролем биохимических показателей крови по имеющемуся у неё <данные изъяты>; на основании жалоб и данных объективного осмотра от 5 сентября 2018 г. Строгалева Л.A. в связи с имевшимися заболеваниями нуждалась в направлении в филиал "Больница" МСЧ-39 для дообследования с целью уточнения диагноза и, при необходимости, нахождения под наблюдением медицинского персонала.

<данные изъяты>

<данные изъяты>

Эксперты пришли к выводу, что все выявленные недостатки в оказание медицинской помощи на амбулаторном и стационарном этапах лечения могли являться факторами, снижающими эффективность проводимого лечения хронических заболеваний, имевшихся у Строгалевой Л.А., поскольку не позволили решить вопрос о возможности назначения <данные изъяты> могло бы улучшить жизненный прогноз пациентки; не позволили оценить синтетическую функцию печени и наличие печёночной недостаточности, что препятствовало началу своевременного лечения данного осложнения; не позволили назначить своевременно лечение <данные изъяты>, что могло привести к прогрессированию ее симптоматики и в дальнейшем привести к <данные изъяты>.

Дефекты диагностического характера привели к неверной оценке тяжести состояния Строгалевой Л.А. и недостаточным для предотвращения прогрессирования <данные изъяты>

Своевременная госпитализация в филиал "Больница" МСЧ-39 (для дообследования с целью уточнения диагноза и, при необходимости, нахождения под наблюдением медицинского персонала) могла способствовать более ранней диагностике декомпенсации осложнений <данные изъяты> и последующему переведению на госпитализацию в специализированное медицинское учреждение.

Вместе с тем судебные эксперты пришли к выводу, что указанные дефекты оказания медицинской помощи не состоят в причинной связи со смертью Строгалевой Л.А., непосредственной причиной наступления которой явилась <данные изъяты>, уже имевшейся у пациента до её поступления 19 июня 2017 г. под наблюдение МСЧ-39.

Смерть Строгалевой Л.А. носила прогнозируемый характер и могла наступить в любой момент даже на фоне проводимого специализированного лечения, её наступление можно считать непредотвратимым при наличии (и степени выраженности) вышеуказанной тяжёлой сопутствующей <данные изъяты>.

Разрешая спор и частично удовлетворяя исковые требования Строгалева Д.А., суд первой инстанции, руководствуясь статьёй 41 Конституции Российской Федерации, статьями 125, 150, 151, 1069, 1071, 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - Гражданский кодекс), статьями 2, 3, 19, 26, 79, 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", пунктами 2-4 Порядка оказания медицинской помощи лицам, заключенным под стражу, или отбывающим наказание в виде лишения свободы, утверждённого приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 28 декабря 2017 г. N 285, разъяснениями, содержащимися в пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 1994 г. N 10 "О некоторых вопросах применения законодательства о компенсации морального вреда" (далее - постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 1994 г. N 10), оценив представленные доказательства, в том числе заключение комплексной комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 8 сентября 2020 г. N 73, отвечающие требованиям относимости и допустимости, установив, что при оказании Строгалевой Л.А. медицинской помощи в ФКУЗ МСЧ-39 ФСИН России допущены дефекты, которые могли являться факторами, снижающими эффективность проводимого лечения, пришёл к выводу о взыскании компенсации морального вреда с учётом требований разумности и справедливости, степени тяжести нарушений при оказании медицинской помощи, отсутствии прямой причинно-следственной связи между допущенными нарушениями и смертью осужденной.

Взыскивая компенсацию морального вреда с ФСИН России, суд первой инстанции исходил из того, что моральный вред подлежит взысканию с Российской Федерации в лице главного распорядителя средств федерального бюджета ФСИН России за счёт казны Российской Федерации.

Соглашаясь с выводами суда первой инстанции, судебная коллегия по гражданским делам Калининградского областного суда указала на отсутствие оснований для изменения размера компенсации по доводам жалобы и представления, поскольку наличие у Строгалевой Л.А. на момент поступления на лечение хронических заболеваний, вызванных её образом жизни, непрохождения лечения в период нахождения на свободе, сделало её смерть прогнозируемой.

Судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции не может согласиться с выводами судов нижестоящих инстанций, основанными на неправильном применении норм материального права.

Частью 1 статьи 150 Гражданского кодекса определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

В соответствии со статьёй 151 Гражданского кодекса, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинён вред.

В силу части 1 статьи 1099 Гражданского кодекса основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 и статьёй 151 Гражданского кодекса.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причинённых потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учётом фактических обстоятельств, при которых был причинён моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (часть 2 статьи 1101 Гражданского кодекса).

В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причинённые действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья, либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

При рассмотрении требований о компенсации причинённого гражданину морального вреда необходимо учитывать, что размер компенсации зависит от характера и объёма причинённых истцу нравственных или физических страданий, степени вины ответчика в каждом конкретном случае, иных заслуживающих внимания обстоятельств и не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворённого иска о возмещении материального ущерба, убытков и других материальных требований. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учётом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей истца и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесённых им страданий (пункт 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10).

Из изложенного следует, что право на компенсацию морального вреда возникает при наличии предусмотренных законом оснований и условий ответственности за причинение вреда, а именно физических или нравственных страданий потерпевшего, то есть морального вреда как последствия нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага, неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда, причинной связи между неправомерными действиями и моральным вредом, вины причинителя вреда.

Поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причинённых истцу физических и нравственных страданий в связи со смертью близкого родственника (матери) и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом в судебном постановлении должен быть мотивирован размер компенсации морального вреда.

Приведённым нормативным положениям, регулирующим вопросы компенсации морального вреда и определения её размера, разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению, обжалуемые судебные постановления не соответствуют.

Устанавливая компенсацию морального вреда, подлежащую взысканию в пользу истца, в размере 20 000 руб., судом первой инстанции не приведены мотивы относительно того, какие конкретно обстоятельства дела повлияли на размер определённой ко взысканию в пользу Строгалева Д.А. суммы компенсации морального вреда и какие из этих обстоятельств послужили основанием для значительного снижения суммы компенсации морального вреда по сравнению с заявленной истцом в иске.

Между тем Строгалевым Д.А. в обоснование требования о компенсации морального вреда и ее размера ссылался на то, что с матерью истец находился в хороших доверительных отношениях, её смерть стала для него ударом в жизни, истец остался без любви, заботы и поддержки родного человека, при рассмотрении вопроса об освобождении Строгалевой Л.А. от отбывания наказания в связи с болезнью, истец направлял ходатайство, в котором просил освободить его мать от дальнейшего отбывания наказания и передать под опеку семьи для ухода и оказания медицинской помощи, недоступной в условиях изоляции. Все эти обстоятельства являются для него серьезной психотравмирующей ситуацией, причиняющей нравственные и физические страдания.

Данные требования закона судом первой инстанции также не были приняты во внимание и в нарушении статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса не устранены судом апелляционной инстанции.

С учётом изложенного, судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции полагает необходимым отменить решение Центрального районного суда г. Калининграда от 27 октября 2021 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 9 марта 2022 г., направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела суду первой инстанции следует учесть изложенное и разрешить возникший спор в соответствии с установленными по делу обстоятельствами и требованиями закона.

Руководствуясь статьями 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции

определила:

решение Центрального районного суда г. Калининграда от 27 октября 2021 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Калининградского областного суда от 9 марта 2022 г. отменить.

Направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Председательствующий

судьи


Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка