Дата принятия: 22 ноября 2022г.
Номер документа: 7У-12899/2022
СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ СЕДЬМОГО КАССАЦИОННОГО СУДА ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 22 ноября 2022 года Дело N 7У-12899/2022
г. Челябинск
22 ноября 2022 года
Судебная коллегия по уголовным делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции в составе:
председательствующего Чипизубовой О.А.,
судей Чистяковой Н.И. и Нарской М.Ю.
при секретаре Садыковой Д.С.,
с участием прокурора Буракова М.В.,
осужденной Соколовой И.Л.
рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по кассационной жалобе осужденной Соколовой И.Л. о пересмотре приговора Курганского городского суда Курганской области от 5 октября 2018 года и апелляционного определения судебной коллегии по уголовным делам Курганского областного суда от 20 декабря 2018 года в отношении
СОКОЛОВОЙ Ирины Леонидовны, родившейся <данные изъяты>, судимой:
6 марта 2014 года Курганским городским судом Курганской области по ч. 1 ст. 228 УК РФ к 1 году лишения свободы, освобожденной 5 марта 2015 года по отбытии срока наказания,
осужденной по п. "а" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ к 9 годам лишения свободы; по ч. 3 ст. 30 - п.п. "а", "б" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ к 7 годам лишения свободы; за два преступления, предусмотренных ч. 3 ст. 30 - п. "а" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, к 6 годам лишения свободы за каждое.
В соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ, по совокупности преступлений путем частичного сложения назначенных наказаний, окончательно к 10 годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.
Мера пресечения в виде заключения под стражу до вступления приговора в законную силу оставлена без изменения.
Срок отбывания наказания исчислен с 5 октября 2018 года, с зачетом в него времени содержания под стражей с 29 марта 2018 года по 4 октября 2018 года.
Разрешены процессуальные издержки.
В апелляционном порядке приговор изменен: исключена ссылка на показания свидетелей <данные изъяты> в части воспроизведения сведений, сообщенных им Соколовой И.Л. и <данные изъяты> <данные изъяты> при задержании, как на доказательства виновности осужденной.
Заслушав доклад судьи Чипизубовой О.А., выступления осужденной Соколовой И.Л., поддержавшей доводы кассационной жалобы, прокурора Буракова М.В., просившего судебные решения оставить без изменения, судебная коллегия
установила:
Соколова И.Л. признана виновной в совершении группой лиц по предварительному сговору:
19 августа 2015 года незаконного сбыта наркотических средств <данные изъяты>
2 сентября 2015 года двух покушений на незаконный сбыт наркотических средств, а также покушения на незаконный сбыт наркотических средств в значительном размере.
Преступления совершены в г. Кургане при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.
В кассационной жалобе осужденная Соколова И.Л. выражает несогласие с судебными актами, считает их незаконными, необоснованными и подлежащими отмене. В обоснование указывает, что в нарушение ч. 3 ст. 220 УПК РФ в обвинительном заключении следователь лишь формально указал, что оно составлено в г. Кургане, что является недопустимым, так как не отражает действительного места его подписания и влечет отмену приговора. Ссылаясь на ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, ст. ст. 75, 89 УПК РФ, считает, что постановления Курганского городского суда от 13.07.2015 N 165, от 04.08.2015 NN 300, 301 и 302, разрешающие проведение ОРМ, ограничивающие конституционные права на тайну телефонных переговоров и на неприкосновенность жилища, а также производные от них доказательства, являются недопустимыми, поскольку должны были быть вынесены судьями областного суда, а не районного.
Указывает, что факт приобретения наркотического средства 19.08.2015 <данные изъяты> путем присвоения найденного свертка являлся предметом исследования мирового судьи судебного участка N 4 г. Кургана, постановлением которого от 28 августа 2015 года последний привлечен к административной ответственности по ч. 1 ст. 6.8 КоАП РФ. Однако те же самые события, в нарушение принципа правовой определённости, доказывались заново при рассмотрении уголовного дела в отношении нее и ее супруга, уголовное дело в отношении которого без достаточных на то оснований было выделено в отдельное производство. Из данного объяснения следует, что ни у нее, ни у ее мужа <данные изъяты> не приобретал наркотик, а нашел его 19.08.2015. Приводя содержание стенограммы телефонных переговоров между ней и лицом, не установленным следствием, настаивает, что из неё следует, что они не продавали наркотики <данные изъяты> или иным лицам. 19.08.2015 она действовала по ранее достигнутой с неизвестным лицом договоренности, помогала ему достать его долю наркотического средства из тайника, из которого ранее извлекла свою часть наркотика. Суд необоснованно сослался на принадлежность абонентского номера <данные изъяты> <данные изъяты> так как в деле отсутствуют доказательства того, что указанным номером он когда-либо пользовался. Согласно протоколу его личного досмотра у него не изымался телефон с данным абонентским номером. Таким образом, вывод суда о том, что 19.08.2105 она разговаривала по телефону с <данные изъяты> и о чем-либо с ним договаривалась, не подтверждается материалами уголовного дела. В ходе предварительного следствия не установлено, на кого были оформлены абонентские номера <данные изъяты><данные изъяты> с кем она созванивалась 19.08.2105 в период времени с 10:00 до 12:30. Кроме того, в основу обвинительного приговора положены недопустимые доказательства - показания наркозависимых лиц, находящихся в состоянии абстиненции, а также свидетеля <данные изъяты> данные в ходе предварительного следствия, поскольку 19.08.215 он совершил административное правонарушение, которое по версии следствия связанно с предъявленным ей обвинением, следовательно, он был необоснованно предупрежден об уголовной ответственности по ст. ст. 307, 308 УПК РФ. Приводя содержание показаний свидетелей <данные изъяты> <данные изъяты> указывает, что на момент задержания <данные изъяты> его процессуальный статус был определен как подозреваемый, а в отношении неё и <данные изъяты> данный статус определен еще задолго до их задержания, соответственно, проведение их личных досмотров в соответствии с п. 16 ч. 1 ст. 13 Закона "О полиции" и ст. 27.7 КоАП РФ, а не ст. ст. 93, 184 УПК РФ, является недопустимым, нарушает их конституционные права. Кроме того, в нарушение требований ч. 3 ст. 184 УПК РФ ее досмотр проводило лицо мужского пола; а досмотр <данные изъяты> осуществлялся в присутствии понятой женского пола. Также являются недопустимыми протоколы обследования помещений, поскольку обследование может производиться только негласно и не может подменить собой обыск. Кроме того, указанное следственное действие проведено в ночное время. В протоколах не отражены индивидуальные признаки, цвет и вес изъятого вещества; моделей телефонов, ноутбука, роутера, абонентских номера операторов связи, серийный номера сим-карт и т.д.., изъятый наркотик присутствующим не предъявлялся, а был предоставлен лишь фольгированный сверток, который не вскрывался; упаковка не отвечала требованиям инструкции N 320. Считает, что заключения экспертов являются недопустимыми доказательствами, поскольку эксперт не предупреждался об уголовной ответственности, ему не разъяснялись его права; в них отсутствуют сведения о государственной поверке электронных весов, хроматографов и спектрометров; ни одно из заключений экспертов не содержит фотографий, графиков, оригинальных спектров, хроматограммы; ни все производимые с веществами манипуляции описаны в экспертных заключениях; указывая в заключении на методическую рекомендацию отбора проб, не описана сама процедура отбора и масса этих проб. Являются недопустимыми и протоколы изъятия и осмотра сотовых телефонов, так как эксперт в их осмотре участия не принимал; осмотры проведены без ее согласия. <данные изъяты> неоднократно в рамках уголовного дела N 1-588/2018 были направлены ходатайства об исследовании в судебном заседании изъятых у них сотовых телефонов, которые по причине недобросовестной работы аппарата суда вместо дела N 1-588/2018 приобщили к делу N 1-385/2018. Полагает, что в протоколы обследования органами предварительного следствия по прошествии нескольких лет с даты их составления были внесены изменения. Протоколы их допросов являются их скопированными объяснениями. Кроме того, эти показания <данные изъяты> являются недопустимым доказательством, поскольку он пояснил, что таких показаний не давал, находился в состоянии абстиненции, запись о разъяснении ему положений ст. 51 Конституции РФ появилась в протоколе позже, дописана другой ручкой. Как следует из протокола допроса <данные изъяты> в качестве обвиняемого, он отказался от дачи показаний, о проведении дополнительного допроса не ходатайствовал, следовательно, проколы его допроса от 19 и 22 декабря 2017 года составлены следователем с нарушением ст. 173 УПК РФ, являются недопустимым доказательством. Она также давала показания в ходе предварительного следствия, находясь в состоянии наркотического опьянения, в состоянии "абстиненции" подписала протоколы, сведения, изложенные в них, являются оговором. В нарушение требований ч. 1 и ч. 2 ст. 190 УПК РФ протокол ее допроса не содержит вопросов следователя. Считает, что подпись от имени свидетеля <данные изъяты> в протоколе его допроса выполнена другим лицом, о чем свидетельствуют их начертания. В материалах уголовного дела отсутствует фонограмма телефонных переговоров, а лазерный диск N CD-2779 не может являться доказательством, поскольку на нем содержится нарезка файлов с аудиодорожками неизвестного происхождения. Органами предварительного следствия не представлено доказательств того, что наркотики приобретались какими-либо партиями и хранились в квартире либо ином месте, не предоставлено доказательств и того, что вещества, изъятые 19.08.2015 и 02.09.2015, не образуют единое вещество. Помимо этого в ходе предварительного следствия в отношении <данные изъяты> и нее необоснованно не проведена стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, так как они являются больными наркоманией, после задержания пытались покончить жизнь самоубийством. Указывает, что в копии апелляционного определения, которая ей была вручена, отсутствуют подписи судей, принявших указанное решение, а имеется лишь отметка "копия верна", заверенная подписью судьи-докладчика Шаронова П.Н. и гербовой печатью. В связи с чем подлинник апелляционного определения, имеющийся в деле, также не содержит подписей судей, принявших указанное решение. Кроме того, не соглашается с приговором в части взыскания процессуальных издержек с неё, поскольку решение суда в данной части немотивированно; судом не дана оценка ее доводам о том, что в услугах адвоката она не нуждается, отказ от адвоката не связан с ее материальным положением либо с иными причинами вынужденного характера; вопросы о взыскании с нее процессуальных издержек за участие адвоката в судебном заседании не обсуждались, что является недопустимым и свидетельствует о незаконности приговора. С учетом изложенного просит судебные акты отменить, уголовное преследование в отношении нее прекратить.
От и.о. прокурора г. Кургана Безбородова А.В. поступили возражения, в которых он указывает на несостоятельность доводов осужденной, просит оставить её без удовлетворения, а судебные акты - без изменения.
Выслушав участников судебного разбирательства, проверив уголовное дело, обсудив доводы, содержащиеся в кассационной жалобе, суд кассационной инстанции оснований для их удовлетворения не усматривает.
В соответствии с ч.1 ст. 401.15 УПК РФ основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального законов, повлиявшие на исход дела.
По смыслу данной нормы закона круг оснований для отмены или изменения судебного решения в кассационном порядке ввиду неправильного применения уголовного закона и (или) существенного нарушения уголовно-процессуального закона в отличие от производства в апелляционной инстанции ограничен лишь такими нарушениями, которые повлияли на исход уголовного дела, в частности на выводы о виновности, на юридическую оценку содеянного, назначение судом наказания.
Таких нарушений не установлено.
Доводы кассационной жалобы осужденной являются надуманными, приведены вопреки материалам уголовного дела, основаны на неверном понимании требований УПК РФ и иных законов.
Так, из материалов уголовного дела видно, что предварительное следствие проведено всесторонне, полно, объективно и беспристрастно. Нарушений УПК РФ, влекущих недействительность всего производства по делу или недопустимость доказательств, допущено не было.
Никаких достоверных данных, свидетельствующих о фальсификации уголовного дела, о наличии у свидетелей, а также сотрудников полиции, в том числе проводивших ОРМ, неприязненных отношений к осужденной, личной заинтересованности в исходе дела и её незаконном осуждении, как и иных обстоятельств, способных оказать влияние на их объективность, в судебном заседании не установлено, из материалов уголовного дела не усматривается. Обвинительное заключение требованиям УПК РФ отвечает.
Дописки о разъяснении статьи 51 Конституции РФ другой ручкой в некоторых протоколах об их недопустимости не свидетельствуют, указанные положения Соколовой И.Л. и ее супругу были известны, поскольку неоднократно разъяснялись им и до составления этих протоколов.
Об уголовной ответственности по ст. 307 УПК РФ все эксперты предупреждены, о чем прямо указано в заключениях, которые соответствуют требованиям ст. 204 УПК РФ.
Разрешение на проведение оперативно-розыскных мероприятий даны районным судом, что не противоречит разъяснениям, изложенным в п. 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.1993 N 13 "О некоторых вопросах, связанных с применением статей 23 и 25 Конституции Российской Федерации", поскольку суд не вправе отказать в рассмотрении таких материалов в случае их представления в этот суд. Принцип территориальной подсудности соблюдён.
Выделение уголовного дела в отдельное производство в отношении Соколовой И.Л. осуществлено в связи с тем, что на окончательном этапе расследования она скрылась от предварительного следствия. При этом указанное процессуальное решение не отразилось на всесторонности и полноте разрешения дела, не повлияло на правильность приговора.
Доводы осужденной о недопустимости использования в качестве доказательств протоколов личного досмотра ее и <данные изъяты> по тем основаниям, что фактически сотрудниками полиции проводились личные обыски, являются несостоятельными.
Проведение ее личного досмотра осуществлялось ни в соответствии со ст. 27.7 КоАП РФ, а в рамках оперативно-розыскного мероприятия, о чем прямо указано в протоколе, что соответствует положениям ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности" и регламентируется ведомственными нормативными актами.
В частности, согласно ч. 3 ст. 48 Федерального закона от 8 января 1998 N 3-ФЗ "О наркотических средствах и психотропных веществах", должностные лица органов внутренних дел при осуществлении контроля за хранением, перевозкой или пересылкой наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров вправе производить досмотр граждан, почтовых и багажных отправлений, транспортных средств и перевозимых грузов при наличии достаточных оснований полагать, что осуществляются незаконные хранение, перевозка или пересылка наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров.
Такие основания у сотрудников полиции в отношении Соколовой И.Л. и ее супруга имелись. На момент проведения в отношении нее ОРМ с целью проверки причастности к незаконному обороту наркотиков, правового статуса подозреваемой или обвиняемой она не имела.
При этом результаты оперативно-розыскной деятельности в последующем были представлены в следственный орган в порядке, установленном ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности". Впоследствии в ходе предварительного расследования все изъятые у них предметы были осмотрены и приобщены к делу в качестве вещественных доказательств, а лица, участвовавшие в оперативно-розыскных мероприятиях, допрошены в качестве свидетелей.
Кроме того, в протоколах, составленных в ходе проведения личных досмотров, имеются отметки о разъяснении прав и обязанностей всем участникам, которые удостоверили полноту и правильность изложенных в протоколах сведений своими подписями.
Вопреки доводам осужденной, проведение её личного досмотра с участием понятого-мужчины не влечет за собой недопустимости протокола, поскольку обнажение частей ее тела не производилось.
Оперативно-розыскное мероприятие, связанное с обследованием жилого помещения, в котором проживала осужденная, также осуществлено в строгом соответствии с требованиями Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", на основании судебного решения.
Его проведение в ночное время не свидетельствует о каком-либо существенном нарушении, поскольку это было вызвано необходимостью скорейшего обнаружения следов преступления и установления неизвестных сотрудникам полиции обстоятельств его совершения.
Ссылка на наличие в деле диска с записями телефонных переговоров, который содержит лишь нарезку файлов, не свидетельствует о нарушении требований действующего законодательства, поскольку согласно п. 17 Инструкции "О порядке предоставления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд", утвержденной 27 сентября 2013 года, допускается представление материалов, документов и иных объектов, полученных при проведении ОРМ в копиях, в том числе с переносом только наиболее важных частей (разговоров, сюжетов) на единый носитель.
Разрешения Соколовой И.Л. или суда на осмотр содержащейся в ее телефоне информации не требовалось, поскольку он использовался для переписки по вопросу незаконного оборота наркотических средств, данная переписка касалась не частной жизни владельца телефона, а обстоятельств совершения преступления в сфере незаконного оборота наркотических средств.
Выводы суда о виновности Соколовой И.Л. в совершении преступлений, предусмотренных п. "а" ч. 3 ст. 228.1, ч. 3 ст. 30 - п.п. "а", "б" ч. 3 ст. 228.1, ч. 3 ст. 30 - п. "а" ч. 3 ст. 228.1, ч. 3 ст. 30 - п. "а" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, являются законными и обоснованными, подтверждаются совокупностью относимых, допустимых и достаточных доказательств (с учетом изменений, внесенных в приговор судом апелляционной инстанцией).
Так, сама Соколова И.Л. в ходе предварительного следствия, будучи допрошенной в качестве подозреваемой сначала 3 сентября 2015 года, а затем 23 декабря 2017 года, признавала свою вину в сбыте наркотических средств, указав, что употреблять и продавать наркотики с <данные изъяты> они стали с мая 2015 года. Посредством сети "Интернет" они приобретали крупную партию наркотиков, после чего дома <данные изъяты> расфасовывал их при помощи электронных весов в небольшие полиэтиленовые пакетики, которые обматывали фольгой, для уменьшения объема и удобства помещения их в укромные места. Она иногда также помогала ему расфасовывать наркотики. После расфасовки наркотиков они делали тайниковые "закладки" в подъездах домов, в интернет-ящиках, в кабелях, или за металлическими элементами дверей, адреса с их указанием записывали в свои телефоны. Затем покупатели звонили им по телефону и договаривались о приобретении наркотика на определенную сумму. После этого она или <данные изъяты>, в зависимости от того, кому звонили, называли сумму и номер электронного кошелька, на который нужно было перевести денежные средства, в счет оплаты за наркотическое средство. После оплаты они называли место, где находится тайник с наркотиком. В ее обязанности входило помогать при фасовке и производстве "закладок". Также она принимала заказы и осуществляла контроль денежных средств, поступающих в момент заказа за наркотическое средство. 2 сентября 2015 года в вечернее время они с <данные изъяты> пошли в магазин и по дороге решилисделать несколько закладок. Дойдя до 6 микрорайона, они зашли в дом N 10, где в одном из подъездов <данные изъяты> сделал две закладки. Потом они пошли в магазин и их задержали сотрудники ФСКН, которые в ходе последующего личного досмотра изъяли у нее сотовые телефоны, банковские карты, фрагменты бумаги с записями, ленту скотч, пустые пакеты, фрагмент фольги. У <данные изъяты> были изъяты три пакета с наркотическим средством, а также сотовые телефоны, пустые пакетики и скотч. После этого были изъяты сделанные <данные изъяты> "закладки". Изъятые пакетики с наркотиками они хотели продать, но не успели, так как были задержаны. Назвала номер телефона, которым пользовалась для сбыта наркотиков, <данные изъяты>
Кроме того, после прослушивания аудиофайлов, полученных в результате просушивания телефонных переговоров, сообщила, что опознает свой голос и голос своего знакомого, которому она продала наркотик за 800 рублей из закладок, находящихся в подъезде <данные изъяты>, - одна за интернет-кабелем, вторая над железной трубкой над входной дверью. Данные закладки сделал <данные изъяты> и сообщил ей адреса. Также на аудиофайлах она узнает голос своего мужа, который с кем-то договаривается о продаже наркотиков (т. 4 л.д. 51).
Ее показания полностью согласуются с показаниями <данные изъяты> данными в ходе предварительного следствия в качестве подозреваемого и обвиняемого, согласно которым в мае 2015 года он вместе с Соколовой И.Л. арендовал квартиру по адресу: <данные изъяты>. В связи с нехваткой денежных средств стали приобретать наркотические средства у незнакомого им человека посредством сети "Интернет" для дальнейшего сбыта. Приобретением наркотического средства занимался он. Схема сбыта наркотика состояла в следующем: после приобретения наркотика, часть его они с супругой употребляли сами, а остальную часть фасовали на более мелкие партии и продавали знакомым наркозависимым лицам. Продажа наркотика осуществлялась по сотовому телефону, при этом денежные средства покупатели переводили на киви кошельки. Затем он и Соколова И.Л. проверяли поступление денег и сообщали, где находится "закладка". Роли "закладчика" и "диспетчера" выполняли с Соколовой И.Л. вместе. Денежные средства от продажи наркотиков переводили на карты, оформленные на имя Соколовой И.Л., а затем обналичивали.
Вопреки доводам кассационной жалобы, несмотря на то, что Соколовы в судебном заседании не подтвердили эти показания, никаких правовых оснований для признания их недопустимыми у суда не имелось, поскольку они получены в строгом соответствии с требованиями УПК РФ.