Постановление Президиума Оренбургского областного суда от 24 июня 2019 года №4Г-836/2019, 44Г-54/2019

 
ПРЕЗИДИУМ ОРЕНБУРГСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА
 
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
 
от 24 июня 2019 года Дело N 44Г-54/2019
Президиум Оренбургского областного суда в составе:
председательствующего - Емельянова В.А.,
членов президиума: Белинской С.В., Чернявской С.А., Черновой С.А., Ушакова В.М.,
с участием заместителя прокурора Оренбургской области Вязикова А.П.,
при секретаре Шишко Е.И.,
рассмотрев кассационное представление прокурора Оренбургской области Берижицкого С.П. и кассационную жалобу Федеральной службы исполнения наказаний на апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Оренбургского областного суда от 31 января 2019 года по делу по иску Цибакова Л.Ю. к Федеральному казенному учреждению "Исправительная колония N8 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Оренбургской области", Управлению Федеральной службы исполнения наказаний по Оренбургской области, к Российской Федерации в лице Федеральной службы исполнения наказаний о взыскании компенсации морального вреда,
заслушав доклад судьи Оренбургского областного суда Кисловой Е.А., заместителя прокурора Оренбургской области Вязикова А.П., поддержавшего доводы кассационного представления и полагавшего кассационную жалобу подлежащей удовлетворению, истца Цибакова Л.Ю., участвующего в судебном заседании с использованием системы видеоконференц-связи, возражавшего против удовлетворения кассационного представления и кассационной жалобы, представителя ответчиков ФСИН России, УФСИН по Оренбургской области - М., действующую на основании доверенностей от (дата) N, от (дата) N, поддержавшую кассационную жалобу и кассационное представление, представителя ответчика ФКУ "ИК N8 УФСИН по Оренбургской области" - А., действующую на основании доверенности от (дата) N, поддержавшую кассационное представление и кассационную жалобу,
УСТАНОВИЛ:
Цибаков Л.Ю. обратился в Ленинский районный суд г.Оренбурга с исковым заявлением к Федеральному казенному учреждению "Исправительная колония N8 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Оренбургской области" (далее - ФКУ ИК-8 УФСИН России по Оренбургской области) о взыскании компенсации морального вреда, ссылаясь на содержание в камере N ШИЗО в плохих условиях, что является нарушением его прав и причинило ему физические и нравственные страдания. С 24 августа 2016 года по 21 марта 2017 года он содержался в маленькой камере менее 2-х кв. м жилой площади на одного человека с бетонным полом, неотгороженным туалетом и другими нечеловеческими условиями. У него обострились хронические заболевания: *** Нарушены его права, гарантированные частью 1 статьи 3 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, статьей 21 Конституции Российской Федерации, статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По факту неудовлетворительных условий содержания в камерах ШИЗО, нарушений требований части 1 статьи 99 указанного кодекса прокуратурой 21 июня 2016 года и 20 сентября 2016 года в адрес ФКУ ИК-8 УФСИН России по Оренбургской области выносились представления.
Просил суд взыскать с ответчика в свою пользу компенсацию морального вреда в сумме 100000 рублей.
Впоследствии истец дополнил исковые требования, указав, что ему причинен моральный вред ограничением личного пространства в камере менее 2-х кв.м, антисанитарной обстановкой в камере, что создавало физические пытки. Вредные для его здоровья и благополучия последствия этой обстановки в сочетании с длительностью срока содержания в таких условиях на протяжении 7 месяцев нарушили его права. В ходе неоднократных проверок здание ШИЗО признано непригодным для нахождения в нем, разобрано и закрыто на ремонт. Во время содержания в камере он испытывал давление ограниченного, замкнутого пространства, нехватку воздуха, темноту, страх, унижение, чувство беспомощности, опасался за свою жизнь и здоровье. Ухудшилось состояние его здоровья, включая психическое.
Просил суд взыскать с ответчика в его пользу в счет компенсации морального вреда 50000 рублей и для проведения его психической и физической реабилитации - 50000 рублей.
Решением Ленинского районного суда г. Оренбурга от 19 июня 2018 года в удовлетворении исковых требований Цибакова Л.Ю. отказано.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Оренбургского областного суда от 31 января 2019 года решение суда первой инстанции отменено в части отказа в удовлетворении исковых требований к Российской Федерации в лице Федеральной службы исполнения наказаний (далее - ФСИН России). Принято в этой части новое решение, которым исковые требования Цибакова Л.Ю. к Российской Федерации в лице ФСИН России удовлетворены, в пользу истца взыскана компенсация морального вреда в размере 100000 рублей. В остальной части решение оставлено без изменения.
В кассационном представлении и кассационной жалобе, поступивших в Оренбургский областной суд соответственно 27 марта 2019 года и 02 апреля 2019 года, прокурор Оренбургской области Берижицкий С.П., представитель ФСИН России М. выражают несогласие с апелляционным определением.
Определением судьи Оренбургского областного суда Прокаевой Е.Д. от 31 мая 2019 года кассационное представление и кассационная жалоба с делом переданы для рассмотрения в судебном заседании президиума Оренбургского областного суда.
В письменном возражении на кассационное представление Цибаков Л.Ю. просит апелляционное определение оставить без изменения, а кассационное представление и кассационную жалобу - без удовлетворения.
Изучив доводы кассационного представления и кассационной жалобы, проверив материалы дела, президиум Оренбургского областного суда приходит к следующему.
В силу статьи 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального права или норм процессуального права, которые повлияли на исход дела и без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов.
При рассмотрении данного дела такие нарушения были допущены.
В силу части 1 статьи 3 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации уголовно-исполнительное законодательство Российской Федерации и практика его применения основываются на Конституции Российской Федерации, общепризнанных принципах и нормах международного права и международных договорах Российской Федерации, являющихся составной частью правовой системы Российской Федерации, в том числе на строгом соблюдении гарантий защиты от пыток, насилия и другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения с осужденными.
Из судебных постановлений, принятых по делу, следует, что осужденный Цибаков Л.Ю. прибыл в ФКУ ИК-8 УФСИН России по Оренбургской области (дата).
На основании постановления уполномоченного должностного лица Цибаков Л.Ю. 24 августа 2016 года за нарушение установленного порядка отбывания наказания - хранение запрещенных предметов был привлечен к дисциплинарной ответственности в виде перевода в помещение камерного типа на срок 3 месяца.
В дальнейшем постановлениями должностного лица от 08 ноября 2016 года, 09 декабря 2016 года, 19 декабря 2016 года, 05 января 2017 года, 15 января 2017 года, 27 января 2017 года, 28 января 2017 года, 31 января 2017 года, 18 февраля 2017 года, 28 февраля 2017 года, 04 и 07 марта 2017 года к нему применялись меры дисциплинарного взыскания в виде помещения в штрафной изолятор и ЕПКТ на различные сроки за такие нарушения, как хранение запрещенных предметов, создание конфликтной ситуации, межкамерная связь, невыполнение требований сотрудника администрации.
Разрешая спор, суд первой инстанции установил, что согласно данным УФСИН России по Оренбургской области от 25 февраля 2013 года жилая площадь жилой зоны строгого режима ФКУ ИК-8 составляет 5299,8 кв.м, по данным отдела специального учета от 07 августа 2017 года лимит учреждения определен приказом N45 Минюста России от 18 февраля 2016 года и составляет 2069 человек, лимит учреждения не превышался, и таким образом на одного осужденного приходится 2,56 кв.м, что находится в пределах нормы, установленной частью 1 статьи 99 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.
Учел, что согласно экспликации на здание "Барак камерного типа с ШИЗО на 50 человек" камеры площадью менее 2 кв.м. в здании отсутствуют. По справке от 08 августа 2017 года Кустовой лаборатории по охране окружающей среды УФСИН России по Оренбургской области 23 марта 2016 года, 28 июля 2016 года, 31 августа 2016 года были произведены замеры освещенности, температуры и влажности в закрытых помещениях камерного типа ФКУ ИК-8 УФСИН России по Оренбургской области, в результате проведения инструментальных измерений установлено, что комбинированное освещение, температура и влажность воздуха соответствуют нормативным требованиям. На момент рассмотрения дела данная камера находится в стадии реконструкции. Доказательств того, что площадь камеры N ШИЗО составляла менее 2 кв.м., не имеется. Представление прокурора от 21 июня 2016 года указывает на имеющиеся нарушения на момент проверки в камерах ПКТ N, а не камеры N ШИЗО, на ненадлежащие условия содержания в которой ссылается истец. В представлении Оренбургской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях Оренбургской области от 20 сентября 2016 года в камерах ШИЗО/ПКТ отсутствуют откидные металлические кровати из расчета 1 кровать на человека, в ПКТ отсутствуют настенные шкафы, баки для питьевой воды с кружкой и тазом, подставки под баки, настольные игры. В данном документе не указаны конкретные камеры, в которых были выявлены указанные нарушения. Судом отмечено, что истец ссылался на такие нарушения, как содержание его в камере менее 2-х кв.м, однако таких нарушений представление не содержит.
При таких обстоятельствах, учитывая, что представленные истцом ответы прокурора от 26 июля 2017 года, 19 января 2017 года, 16 августа 2017 года, 27 сентября 2017 года на его обращения также не содержат ссылок на содержание Цибакова Л.Ю. в указанный им период в камере ШИЗО N с нарушением требований к площади камеры, а также не имеется доказательств наличия причинно-следственной связи заболеваний истца с нахождением его в период с августа 2016 года по март 2017 года в камере ШИЗО, суд пришел к выводу о том, что оснований для удовлетворения его исковых требований не имеется.
Судебная коллегия с выводами суда первой инстанции не согласилась.
Указала, что общий период содержания истца в штрафном изоляторе и ЕПКТ составил с 24 августа 2016 года по 21 марта 2017 года, при этом по постановлениям от 24 августа 2016года - 19 декабря 2016 года срок содержания в ШИЗО и ЕПКТ истек 02 января 2017 года, постановление от 20 декабря 2016года было отменено прокурором и иного постановления, в силу которого истец мог содержаться в ШИЗО в период с 02 января 2017года по 05 января 2017 года, не было принято.
Кроме того, суд второй инстанции посчитал, что судом первой инстанции не выяснялись условия содержания истца в указанный им период времени в помещениях штрафного изолятора и ЕПКТ, суд ограничился указанием на то, что общий размер площади всех помещений для отбывания наказания относительно установленного лимита размещения всех осужденных составляет не меньше положенной нормы, то есть исходя из средне-арифметических данных о площади, приходящейся на одного осужденного.
Судебная коллегия указала, что в период времени с 24 августа 2016 года по 21 марта 2017 года истец непрерывно находился в камерах ШИЗО и ЕПКТ. С 24 августа 2016 года по 30 января 2017 года он непрерывно содержался в камере N, обозначенной на имеющейся в материалах дела экспликации к поэтажному плану под номером N. Общая площадь данной камеры составляет 2,6 кв.м., камера предназначена для содержания одного осужденного, истец содержался в ней один.
30 января 2017 года истец был переведен из камеры N в камеру N, обозначенную на экспликации под номером N, общей площадью 3,6 кв.м., предназначенную для содержания одного осужденного и содержался в ней один до 18 февраля 2017 года.
С 18 февраля 2017 года по 20 марта 2017 года истец содержался в камере N площадью 3,6 кв.м., обозначенной на экспликации под номером N, предназначенной для содержания одного осужденного и содержался в ней один.
С учетом приведенных обстоятельств и пояснений сторон судебная коллегия пришла к выводу о том, что истец был подвергнут непрерывному одиночному содержанию в период с 24 августа 2016 года по 28 февраля 2017 года, то есть на протяжении более шести месяцев. При этом в период его одиночного содержания ему один раз в неделю сотрудник ФСИН приносил почту, один раз в два месяца к нему приходил психолог, два раза в день он имел кратковременное общение с сотрудником ФСИН при проверке камеры, один час в день во время прогулки имел возможность общаться с другими заключенными, три раза в день сотрудник ФСИН ему приносил еду, один раз в неделю его посещал медицинский работник.
Делая вывод о наличии правовых оснований для взыскания в пользу истца за счет казны Российской Федерации компенсации морального вреда, суд апелляционной инстанции исходил из того, что одиночное заключение можно использовать в качестве дисциплинарного наказания только в исключительных случаях и в качестве последнего средства, и в течение кратчайшего периода времени, одиночные камеры, в которых содержался истец, предназначены лишь для краткосрочного содержания заключенных, однако в рассматриваемом деле истец был подвергнут длительному одиночному заключению, так как на протяжении более шести месяцев содержался в такой камере, при этом кого-либо постановления уполномоченного должностного лица, на основании которого он мог содержаться в ПКТ, ЕПКТ и ШИЗО в период с 02 января 2017 года по 05 января 2017 года принято не было, в период длительного одиночного содержания истца разумные контакты с другими людьми были сведены до минимума, имеющиеся периодические социальные контакты (за исключением контактов в период прогулки) не выбирались свободно, являлись монотонными, не носящими эмоционального характера, контакты в период прогулки составляли один час в сутки.
Учитывая, что истец содержался в одиночной камере за нарушения правил поведения в исправительном учреждении, в том числе срок такого содержания ему неоднократно продлялся за хранение запрещенных предметов, судебная коллегия посчитала, что в силу длительного одиночного содержания Цибакова Л.Ю. такое должно было предотвращаться самим исправительным учреждением и не может расцениваться в качестве веской причины для заключения, какие-либо веские причины для столь длительного срока одиночного заключения ответчиками не указаны.
Кроме того, судебная коллегия посчитала, что камера N площадью 2,6 кв.м., в которой содержался истец более 4,5 месяцев не имела вспомогательных помещений, в связи с чем на данной площади были расположены предметы мебели - откидные нары, стол, а также туалет, поэтому минимальные нормы площади помещения без учета мебели и туалета не были соблюдены.
Несмотря на то, что истцом не представлено доказательств ухудшения течения имевшихся в спорный период у него заболеваний, а именно *** судебная коллегия пришла к выводу о том, что само по себе наличие такого заболевания, как *** должно было являться препятствием для содержания истца столь длительный период времени в условиях одиночного заключения.
Определяя размер компенсации морального вреда, суд второй инстанции исходил из того, что в рассматриваемой ситуации длительное содержание истца в одиночной камере является жестоким обращением и свидетельствует о нарушении статьи 21 Конституции Российской Федерации и статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, истцу причинены нравственные и физические страдания нарушением его личных неимущественных прав и таких нематериальных благ, как физическое и психическое здоровье, доказательств отсутствия вины ответчиков в причинении истцу вреда не представлено, заявленная истцом в исковом заявлении сумма компенсации морального вреда в сумме 100000 рублей является разумной и справедливой, соответствует степени понесенных истцом страданий.
В кассационном представлении и кассационной жалобе приводятся доводы о том, что выводы суда второй инстанции не соответствуют фактическим обстоятельствам данного дела, нарушены положения статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации. Судом не учтено, что ранее Цибаков Л.Ю. обращался в суд с иском о компенсации морального вреда в связи с незаконным водворением в штрафной изолятор по постановлению от 20 декабря 2016 года в период с 02 января 2017 года по 05 января 2017 года, которое было отменено. Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Оренбургского областного суда от 23 мая 2018 года было отменено решение Ленинского районного суда г.Оренбурга от 27 февраля 2018 года и вынесено новое решение об удовлетворении требований истца, в его пользу взыскана компенсация морального вреда в сумме 5000 рублей. Перед каждым водворением в штрафной изолятор и переводом в помещение камерного типа или единое помещение камерного типа истец осматривался медицинскими работниками на предмет возможности его содержания в указанных помещениях. Выводы суда о том, что осужденные к лишению свободы могут содержаться в одиночных камерах краткосрочно и в исключительных случаях с ссылкой на требования статьи 32 Федерального закона от 15 июля 1995 года N103 "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", которым регламентируется порядок содержания подозреваемых и обвиняемых исключительно в следственных изоляторах, являются ошибочными, суд не учел, что истец содержится в исправительном учреждении строго режима, в связи с чем для проверки подлежат применению нормы Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации. В материалы дела представлены доказательства, подтверждающие надлежащие условия содержание истца в камерах, площадью 2,6 кв.м, соблюдение установленной нормы жилой площади. При этом общая площадь предметов мебели, расположенной в камерах составляет 0,5 кв.м, соответственно остальная площадь составляет 2,1 кв.м, что не противоречит части 1 статьи 99 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.
Доводы кассационного представления и кассационной жалобы заслуживают внимания по следующим основаниям.
Статьей 53 Конституции Российской Федерации закреплено, что каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.
В силу статьи 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежит возмещению. Вред возмещается за счет соответственно казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования.
Согласно пункту 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными настоящей главой и статьей 151 настоящего Кодекса.
В соответствии со статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.
В силу статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме.
Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.
Для применения такой меры ответственности, как компенсация морального вреда, юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания, противоправность поведения причинителя вреда, причинно-следственная связь между действиями причинителя вреда и причиненным моральным вредом. При этом на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины.
Отсутствие хотя бы одного из указанных условий, необходимых для применения ответственности, влечет отказ в удовлетворении иска.
Наличие у гражданина установленного законом права на возмещение вреда, причиненного незаконным действием органов государственной власти, должностными лицами, не освобождает его в силу статьи 56 Гражданского кодекса Российской Федерации от обязанности приводить в исковом заявлении либо при рассмотрении дела по существу обоснование тому, в чем конкретно выразилось нарушение его прав, свобод и законных интересов, а также представлять доказательства, подтверждающие нарушение такого права.
В исковом заявлении Цибаков Л.Ю. на основании статей 3, 99 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод жаловался на то, что он в период с 24 августа 2016 года по 21 марта 2017 года содержался в камере N ШИЗО/ПКТ менее 2-х кв. м жилой площади на одного человека с бетонным полом, неотгороженным туалетом и другими нечеловеческими условиями, что ограничивало его личное пространство. У него обострились хронические заболевания: ***. Вредные для его здоровья и благополучия последствия этой обстановки в сочетании с длительностью срока содержания в таких условиях на протяжении 7 месяцев нарушили его права.
Статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод предусмотрено, что никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.
Согласно части 1 статьи 99 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации норма жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы в исправительных колониях не может быть менее двух квадратных метров, в тюрьмах - двух с половиной квадратных метров, в колониях, предназначенных для отбывания наказания осужденными женщинами, - трех квадратных метров, в воспитательных колониях - трех с половиной квадратных метров, в лечебных исправительных учреждениях - трех квадратных метров, в лечебно-профилактических учреждениях уголовно-исполнительной системы - пяти квадратных метров.
Исходя из доводов иска в рассматриваемом споре проверке подлежало материально-бытовое обеспечение осужденного Цибакова Л.Ю. к лишению свободы.
Проверяя доводы истца о нарушении нормы жилой площади, суд первой инстанции указал, что на одного осужденного в колонии приходится 2,56 кв.м, что находится в пределах нормы, установленной частью 1 статьи 99 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.
Вместе с тем, жилая площадь конкретной камеры N ШИЗО/ПКТ, на которую ссылался истец в иске, судом первой инстанции проверена не была.
Суд апелляционной инстанции, не соглашаясь с таким выводом суда, установил, что камера N, в которой содержался истец более 4,5 месяцев, имеет жилую площадью 2,6 кв.м., однако, ссылаясь на то, что она не имела вспомогательных помещений, на данной площади были расположены предметы мебели - откидные нары, стол, а также туалет, посчитала, что минимальные нормы площади помещения без учета мебели и туалета не были соблюдены.
При этом суд апелляционной инстанции какого-либо обоснования такого вывода со ссылкой на нормы права и доказательства, имеющиеся в материалах дела, не привел.
В силу положений статей 67, 71, 195 - 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд обязан исследовать по существу все фактические обстоятельства и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы, а выводы суда о фактах, имеющих юридическое значение для дела, не должны быть общими и абстрактными, они должны быть указаны в судебном постановлении убедительным образом со ссылками на нормативные правовые акты и доказательства, отвечающие требованиям относимости и допустимости. Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими.
Данные нормы процессуального права судом второй инстанции при проверке материально-бытового обеспечения осужденного Цибакова Л.Ю. выполнены не были.
Придя к выводу о нарушении прав истца, выразившемся в том, что непрерывное одиночное его содержание в ШИЗО и ЕПКТ составляло более 6 месяцев, при этом постановление от 20 декабря 2016года было отменено прокурором и кого-либо постановления уполномоченного должностного лица, на основании которого он мог содержаться в ПКТ, ЕПКТ и ШИЗО в период с 02 января 2017 года по 05 января 2017 года принято не было, судебная коллегия не учла, что апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Оренбургского областного суда от 23 мая 2018 года было отменено решение Ленинского районного суда г. Оренбурга от 27 февраля 2018 года и вынесено новое решение о частичном удовлетворении иска Цибакова Л. Ю. к Федеральной службе исполнения наказаний России о компенсации морального вреда. Взыскана с Российской Федерации в лице Федеральной службы исполнения наказаний России за счет казны Российской Федерации в его пользу компенсация морального вреда в размере 5000 рублей.
В данном споре истец ссылался на незаконность постановления начальника ФКУ ИК-8 УФСИН России по Оренбургской области от 20 декабря 2016 года о привлечении к дисциплинарной ответственности в виде водворения в штрафной изолятор на 5 суток. Судом второй инстанции установлено, что из содержания постановления следует, что истец был принят в штрафной изолятор 03 января 2017 года и освобожден 08 января 2017 года. Признав доказанным факт отбытия Цибаковым Л.Ю. наказания по данному постановлению, суд второй инстанции в связи с незаконным содержанием истца в штрафном изоляторе взыскал в его пользу компенсацию морального вреда.
Таким образом, доводы истца о длительности его содержания с 24 августа 2016 года по 21 марта 2017 года в ненадлежащих условиях, подлежали проверке с учетом указанного вступившего в законную силу судебного постановления.
Полагая, что ответчик нарушил положения статьи 3 Конвенции и статьи 21 Конституции Российской Федерации по тем мотивам, что истец на протяжении более шести месяцев содержался в одиночной камере, предназначенной для краткосрочного содержания заключенных и это свидетельствует о жестоком обращении, судебная коллегия ссылалась на статью 32 Федерального закона от 15.07.1995 N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", пункт 85 постановления Европейского Суда по правам человека от 12 июня 2008 года в по делу "Щебет против Российской Федерации", пункт 108 постановления Европейского Суда по правам человека от 14 октября 2010 года по делу "А.Б. против Российской Федерации".
При рассмотрении споров данной категории действительно необходимо учитывать, что Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов.
Из положений статьи 46 Конвенции, статьи 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" следует, что правовые позиции Европейского Суда по правам человека, которые содержатся в его окончательных постановлениях, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными для судов.
Как разъяснено в пункте 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации", применение судами Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции.
Между тем, Федеральный закон от 15.07.1995 N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", на который сослался суд второй инстанции, регламентирует порядок содержания подозреваемых и обвиняемых в следственных изоляторах, указанные им постановления Европейского Суда по правам человека принимались в отношении лиц, имеющих статус подозреваемых и обвиняемых.
Как установлено судом, Цибаков Л.Ю. приговором Ленинского районного суда г.Оренбурга от (дата) признан виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 1 статьи 111 Уголовного кодекса Российской Федерации и ему с применением статьи 70 Уголовного кодекса Российской Федерации назначено наказание в виде 15 лет 3 месяцев лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.
Цибаков Л.Ю. отбывает наказание в ФКУ ИК-8 УФСИН России по Оренбургской области строгого режима.
Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, применение к лицу, совершившему преступление, наказания в виде лишения свободы, имея целью защиту интересов государства, общества и его членов, предполагает изменение привычного уклада жизни осужденного, его отношений с окружающими и оказание на него определенного морально-психологического воздействия, чем затрагиваются его права и свободы как гражданина и изменяется его статус как личности; в любом случае лицо, совершающее умышленное преступление, должно предполагать, что в результате оно может быть лишено свободы и ограничено в правах и свободах, то есть такое лицо сознательно обрекает себя и своих близких на определенные ограничения.
Порядок и условия исполнения и отбывания наказаний, определение средств исправления осужденных регулируется уголовно-исполнительным законодательством.
К мерам взыскания, которые влекут за собой изменение условий содержания осужденных к лишению свободы, относятся: водворение осужденных, содержащихся в исправительных колониях и тюрьмах, в штрафной изолятор на срок до 15 суток (пункт "в" части 1 статьи 115 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации); перевод осужденных мужчин, являющихся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, содержащихся в исправительных колониях общего и строгого режимов, в помещение камерного типа, а в исправительных колониях особого режима - в одиночные камеры на срок до шести месяцев (пункт "г" части 1 статьи 115); перевод осужденных мужчин, являющихся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, в единые помещения камерного типа на срок до одного года (пункт "д" части 1 статьи 115).
Перевод осужденных в помещения камерного типа, единые помещения камерного типа и одиночные камеры, а также водворение в штрафные и дисциплинарные изоляторы производится с указанием срока содержания после проведения медицинского осмотра и выдачи медицинского заключения о возможности нахождения в них по состоянию здоровья (часть 4 статьи 117 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации).
Изменение условий содержания предполагает ужесточение режимных требований с целью предупреждения совершения ими преступлений, ограничение криминального влияния на других осужденных, усиление воспитательного воздействия на осужденных, нарушающих установленный порядок отбывания наказания.
Условия содержания осужденных к лишению свободы в штрафных изоляторах, помещениях камерного типа, единых помещениях камерного типа и одиночных камерах определены в статье 118 указанного кодекса.
Как установлено судебными инстанциями, меры дисциплинарного взыскания, предусмотренные статьей 115 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации применялись на основании постановлений должностного лица исправительной колонии.
В материалах дела имеется справка о поощрениях и взысканиях истца за время его нахождения в местах лишения свободы, в которой имеются ссылки на данные постановления и назначенные сроки содержания в ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ (л.д.N).
Делая вывод о том, что применение ответчиком истцу данных мер взыскания привели к длительному одиночному содержанию, суд апелляционной инстанции не указал в своем решении какие конкретно нормы уголовно-исполнительного законодательства были нарушены причинителем вреда.
Нельзя согласиться с суждением суда второй инстанции о том, что какие-либо веские причины для длительного срока одиночного заключения ответчиками не указаны, поскольку судом не исследовались и не анализировались постановления должностных лиц о применении к истцу мер взыскания, которые повлекли изменение условий его содержания, их правомерность и обоснованность.
Утверждение о том, что сам факт одиночного длительного содержания содержит признаки нарушений статьи 3 Конвенции нельзя признать правильным при рассмотрении такого спора.
Исходя из позиции Европейского суда по правам человека (постановление от 03 июля 2012 года дело "Развязкин против Российской Федерации") признаки нарушения статьи 3 Конвенции усматривались в том случае, если осужденного регулярно помещали в указанные помещения без каких-либо обоснованных причин, а также в отсутствие какой-либо объективной оценки того, достигло ли неоднократное применение рассматриваемой меры поставленных целей, и при игнорировании физического и психологического состояния заявителя, а также без учета последствий длительного одиночного заключения для психического, физического здоровья и социальной устойчивости заявителя.
Для определения того, является ли применение санкции оправданным, целесообразно воспользоваться обычными критериями, которые изложены в положениях Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и дополнены правоприменительной практикой Европейского Суда (соразмерность, правомерность, подконтрольность, необходимость, запрещение дискриминации).
Принимая во внимание частично доводы Цибакова Л.Ю. о том, что такие длительные условия его заключения причинили вред его здоровью, он испытывал давление замкнутого пространства, страх, нехватку воздуха, чувство беспомощности, суд второй инстанции ограничился суждением о том, что само по себе наличие у него *** являлось препятствием для применения санкций, влекущих длительное одиночное содержание, не проверил, произвел ли ответчик оценку того, что такая патология, физические, психологические возможности истца позволяли справиться с таким заключением. Выполнение ответчиком требований пункта 4 статьи 117 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации судом не устанавливалось.
При таком положении, выводы судебной коллегии о наличии оснований для взыскания с ответчика компенсации морального вреда и определение его размера в сумме, заявленной истцом, с ссылкой на то, что доказательства отсутствия вины ответчика в причинении истцу морального вреда не представлены, нельзя признать законными и обоснованными, учитывая, что обжалуемый судебный акт не содержит убедительных выводов о фактах противоправного поведения причинителя вреда, имеющих юридическое значение и являющихся условием, необходимым для применения такой меры ответственности.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении", решение может считаться законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права. Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 - 61, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов.
На основании статьи 327, пункта 6 части 2 статьи 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд апелляционной инстанции повторно проводит по правилам производства в суде первой инстанции с учетом особенностей, предусмотренных законом для производства в суде апелляционной инстанции, проверку и оценку фактических обстоятельств дела, определяет нормы права, которые подлежат применению, по результатам чего выносит апелляционное определение с указанием мотивов, по которым он пришел к своим выводам, и ссылок на закон, которыми он руководствовался, то есть апелляционное определение также должно соответствовать общим требованиям, предъявляемым к решению суда статьей 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, то есть должно быть законным и обоснованным.
Если судом первой инстанции неправильно определены обстоятельства, имеющие значение для дела (пункт 1 части 1 статьи 330 ГПК РФ), то суду апелляционной инстанции следует поставить на обсуждение вопрос о представлении лицами, участвующими в деле, дополнительных (новых) доказательств и при необходимости по их ходатайству оказать им содействие в собирании и истребовании таких доказательств. Суду апелляционной инстанции также следует предложить лицам, участвующим в деле, представить дополнительные (новые) доказательства, если в суде первой инстанции не доказаны обстоятельства, имеющие значение для дела (пункт 2 части 1 статьи 330 ГПК РФ), в том числе по причине неправильного распределения обязанности доказывания (часть 2 статьи 56 ГПК РФ) (пункт 29 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 г. N 13).
Рассмотрение обстоятельств дела следует считать полным, если исследован весь предмет доказывания, все значимые обстоятельства, подлежащие доказыванию.
Обжалуемый судебный акт изложенным требованиям закона и разъяснениям Верховного Суда Российской Федерации не соответствует.
Допущенные судом второй инстанции нарушения в применении норм материального и процессуального права являются существенными, они повлияли на исход дела, и без их устранения невозможны восстановление и защита нарушенных прав и законных интересов заявителей.
В целях исправления судебной ошибки, допущенной судом второй инстанции в применении норм материального и процессуального права, президиум Оренбургского областного суда считает необходимым кассационное представление прокурора Оренбургской области Берижицкого С.П. и кассационную жалобу Федеральной службы исполнения наказаний удовлетворить, апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Оренбургского областного суда от 31 января 2019 года отменить, направить дело на новое рассмотрение в суд второй инстанции.
При новом рассмотрении дела суду второй инстанции следует учесть изложенное и в соответствии с законом разрешить спор.
Руководствуясь статьей 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, президиум Оренбургского областного суда
ПОСТАНОВИЛ:
кассационное представление прокурора Оренбургской области Берижицкого С.П. и кассационную жалобу Федеральной службы исполнения наказаний на апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Оренбургского областного суда от 31 января 2019 года по делу по иску Цибакова Л.Ю. к Федеральному казенному учреждению "Исправительная колония N8 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Оренбургской области", Управлению Федеральной службы исполнения наказаний по Оренбургской области, к Российской Федерации в лице Федеральной службы исполнения наказаний о взыскании компенсации морального вреда, удовлетворить.
Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Оренбургского областного суда от 31 января 2019 года отменить, направить дело на новое рассмотрение в суд второй инстанции.
Председательствующий В.А. Емельянов


Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка