Постановление Президиума Московского областного суда от 07 февраля 2018 года №44г-22/18

 
ПРЕЗИДИУМ МОСКОВСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА
 
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
 
от 07 февраля 2018 года Дело N 44г-22/18
Судья: Нагдасев М.Г. Дело N 44г-22/18Суд апелляционной инстанции:
Галанова С.Б., Асташкина О.Г., Папша С.И.
Докладчик: судья Галанова С.Б.
Президиум Московского областного суда в составе:
председательствующего Волошина В.М.,
членов президиума Бокова К.И., Виноградова В.Г., Гаценко О.Н., Лащ С.И., Мязина А.М., Овчинниковой Л.А., Самородова А.А., Соловьева С.В.,
при секретаре И.А.,
рассмотрел гражданское дело по искам Г.Н., П.И., П.А., Б.И. к Л.Ю., Л.И., С., И.П. о признании сделок частично недействительными, признании права собственности на доли жилого дома и квартиры, истребовании имущества из чужого незаконного владения,
по кассационным жалобам Л.Ю., Л.И., И.П. на апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 28 августа 2017 года.
Заслушав доклад судьи Московского областного суда Кондратовой Т.А., объяснения И.П. и его представителя К., поддержавших доводы кассационной жалобы И.П., Л.И., поддержавшего доводы кассационной жалобы ответчиков Л., П.И. и представителя Г.Н. - Ф., возражавших против доводов кассационных жалоб и просивших оставить в силе определение суда апелляционной инстанции,
установил:
Г.Н., П.А., Б.И., П.И. обратились в суд с исковыми заявлениями, в которых просили признать за ними в порядке наследования по закону к имуществу умершего Б.В. право собственности на доли квартиры, расположенной по адресу: <...>, а также жилого дома и земельного участка площадью 445 кв.м с кадастровым номером <данные изъяты>, расположенных по адресу: <данные изъяты>;

признать недействительными договор купли-продажи вышеуказанного жилого дома, заключенный 9 ноября 1999 года между Л.Л. и Л.И., договор дарения жилого дома и земельного участка, заключенный 5 декабря 2009 года между Л.Л., Л.И. и Л.Ю., применить последствия недействительности данной сделки, истребовать из незаконного владения С. доли спорного жилого дома и земельного участка;

признать недействительным договор купли-продажи спорной квартиры, заключенный 10 декабря 1999 года между Л.Л. и Л.И., применить последствия недействительности данной сделки, истребовать из незаконного владения И.П. доли квартиры.
В обоснование заявленных требований истцы указали, что спорные квартира, жилой дом и земельный участок находились в личной собственности Б.В., умершего 16 октября 1998 года.

Наследниками к его имуществу являлись супруга Л.Л., а также истцы - дочь Г.Н. и внуки П.И., П.А. и Б.И. (в связи со смертью их матери и дочери наследодателя - П.И., наступившей 27 декабря 1997 года).

Все наследники приняли наследство к имуществу Б.В. путем подачи соответствующих заявлений нотариусу в установленный шестимесячный срок, однако свидетельства о праве на наследство не получали.

Истцы длительное время не оформляли право на наследство ввиду того, что П.И. и П.А. являлись несовершеннолетними, им было 15 и 12 лет соответственно, после достижения совершеннолетия они занимались образованием, устройством на работу.

Б.И. в 2002 году в возрасте 25 лет проходил службу в рядах Российской армии, откуда комиссован в 2003 году по состоянию здоровья, в дальнейшем был вынужден проходить лечение.

В 2015 году истцам стало известно, что в 1999 году супруга умершего Б.В. - Л.Л. втайне от них на основании решений Дмитровского городского суда Московской области зарегистрировала за собой право собственности на спорные объекты недвижимого имущества, после чего на основании договоров купли-продажи от 9 ноября и 10 декабря 1999 года произвела их отчуждение в пользу Л.И.

Впоследствии на основании ряда сделок имущество переходило в собственность иных лиц.

В настоящее время собственником квартиры является И.П. на основании договора купли-продажи от 2 марта 2013 года, а собственником жилого дома и земельного участка - С. на основании договора купли-продажи от 27 августа 2016 года.
Определением Дмитровского городского суда Московской области от 5 декабря 2016 года гражданские дела по вышеуказанным искам объединены в одно производство для совместного рассмотрения.
В судебном заседании П.И. и представители истцов требования поддержали.
И.П., С., Л.И. иск не признали, заявили о применении срока исковой давности.
Представители третьих лиц в судебное заседание не явились.
Решением Дмитровского городского суда Московской области от 17 июля 2017 года в удовлетворении исковых требований отказано.
Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 28 августа 2017 года решение суда первой инстанции отменено, по делу постановлено новое решение, которым исковые требования удовлетворены.
В кассационных жалобах И.П., Л.Ю., Л.И. просят отменить определение суда апелляционной инстанции от 28 августа 2017 года.
По запросу судьи от 27 ноября 2017 года дело истребовано для изучения в кассационную инстанцию и определением судьи Московского областного суда Фетисовой Е.С. от 23 января 2018 года вместе с кассационными жалобами передано для рассмотрения по существу в президиум Московского областного суда.
Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в жалобе, президиум находит, что имеются основания, предусмотренные законом для удовлетворения кассационной жалобы и отмены обжалуемых судебных постановлений.
В соответствии со ст. 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в кассационном порядке являются существенные нарушения норм материального и процессуального права, повлиявшие на исход дела, без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов.
Президиум находит, что такие нарушения были допущены при рассмотрении настоящего дела и выразились в следующем.
Как установлено судом и следует из материалов дела, спорное недвижимое имущество являлось собственностью Б.В., умершего 15 октября 1998 года.
Наследниками первой очереди по закону к его имуществу, обратившимися к нотариусу с заявлениями о принятии наследства в установленный законом срок, являются супруга Л.Л., дочь Г. (Б.), а также внуки П.И., П.А., Б.И. (дети его дочери - П. (Б.), умершей 16 декабря 1997 года).
Постановлением нотариуса Дмитровского нотариального округа Московской области Г.В. от 3 декабря 2015 года истцам отказано в совершении нотариального действия в отношении спорного имущества, поскольку права на него зарегистрированы за иными лицами.
Решением Дмитровского городского суда Московской области от 30 апреля 1999 года удовлетворен иск Л.Л. (пережившей супруги наследодателя) к ГНИ г. Дмитрова, за ней признано право собственности на квартиру, расположенную по адресу: <данные изъяты> доли жилого дома, расположенного по адресу: <данные изъяты>, в порядке наследования по закону после смерти Б.В.
Данное решение обжаловалось истцами на настоящему делу.

Однако определением Дмитровского городского суда Московской области от 3 декабря 2015 года, вступившим в законную силу, истцам отказано в удовлетворении заявления о восстановлении срока на подачу апелляционной жалобы по названному выше гражданскому делу (т.

1 л.д. 229).
Заочным решением Дмитровского городского суда Московской области от 18 августа 1999 года удовлетворен иск Л.Л. к ГНИ г. Дмитрова, за ней признано право собственности на ? долю спорного жилого дома и земельный участок площадью 0,06 га по адресу: <данные изъяты>, в порядке наследования по закону после смерти Б.В.
За Л.Л. право собственности на указанную выше квартиру зарегистрировано за 8 июня 1999 года, на жилой дом и земельный участок - 9 августа и 16 сентября 1999 года.
Судом также установлено, что в отношении квартиры, расположенной по адресу: <данные изъяты>, совершены следующие сделки:
- 10 декабря 1999 года договор купли-продажи квартиры между Л.Л. и Л.И.;

цена договора 53 209 рублей;
- 30 октября 2008 года договор купли-продажи квартиры между Л.И. и З.;

цена договора <данные изъяты> рублей;
- 3 мая 2011 года договор купли-продажи квартиры между З. и Н.;

цена договора 990 000 рублей;
- 2 марта 2013 года договор купли-продажи квартиры между Н. и И.П.;

цена договора 990 000 рублей.
В настоящее время собственником спорной квартиры является И.П., право собственности которого зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним 11 марта 2013 года.
В отношении жилого дома и земельного участка, расположенных по адресу: <данные изъяты>, совершены следующие сделки:
- 9 ноября 1999 года договор купли-продажи жилого дома между Л.Л. и Л.И.;

цена договора 62 587 рублей;
- 5 декабря 2009 года договор дарения земельного участка с жилым домом между Л.Л., Л.И. и Л.Ю.;
- 27 августа 2016 года договор купли-продажи земельного участка и жилого дома между Л.Ю. и С.;

цена договора <данные изъяты> рублей.
На день рассмотрения спора в суде собственником спорного жилого дома и земельного участка является С., право собственности которого зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним 6 сентября 2016 года.
Л.Л. умерла 14 ноября 2011 года, согласно ответу нотариуса наследственное дело к ее имуществу не заводилось.
Наследниками первой очереди к имуществу Л.Л. являются ее сын Л.И. и внучка Л.Ю., которые привлечены к участию в деле в качестве ответчиков.
Разрешая при указанных обстоятельствах настоящий спор и отказывая истцам в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции руководствовался положениями статей 168, 181, 200, 301, 302 Гражданского кодекса Российской Федерации и исходил из того, что истцами пропущен как установленный на момент заключения договоров купли-продажи от 9 ноября и 10 декабря 1999 года десятилетний срок предъявления требований о применении последствий недействительности ничтожных сделок, так и общий трехлетний срок исковой давности.

П.А. достигла совершеннолетия 28 января 2004 года, П.И. достиг совершеннолетия 29 июля 2001 года, в связи с чем с указанного периода времени они имели возможность реализовать свои права на наследственное имущество, однако надлежащих мер к этому не приняли, за защитой своего права не обращались до 2015 года.

Заявленные истцами причины пропуска срока исковой давности судом не признаны уважительными, поскольку не являются исключительными, не касаются тяжелой болезни, беспомощного состояния истцов, их неграмотности или иных подобных причин, и не относятся к последним шести месяцам срока давности.
Кроме того, судом указано, что все оспариваемые истцами как ничтожные сделки исполнены, право собственности новых владельцев объектов недвижимости зарегистрировано уполномоченным органом, имущество передано им в установленном законом порядке.

Ответчики И.П. и С. являются добросовестными приобретателями спорного имущества, до них объекты находились в собственности правопредшественников значительные периоды времени.
Отменяя решение суда первой инстанции и принимая по делу новое решение об удовлетворении иска, суд апелляционной инстанции исходил из того, что добросовестность приобретателей И.П. и С. не имеет значения, поскольку истцы, обратившись в установленный срок к нотариусу с заявлением о принятии наследства, приняли наследство, к участию в деле при рассмотрении судом иска Л.Л. в 1999 году они не привлекались, все сделки по отчуждению имущества были оформлены и зарегистрированы Л.Л. помимо их воли, в связи с чем они вправе истребовать имущество у добросовестных приобретателей в порядке статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Судебная коллегия также не согласилась и с выводами суда первой инстанции о пропуске истцами срока исковой давности, указав, что истцам стало известно об оформлении Л.Л. всего наследственного имущества в личную собственность 3 декабря 2015 года, когда нотариус отказал Г.Н. в выдаче свидетельства о праве на наследство.
С вынесенным апелляционным определением согласиться нельзя по следующим основаниям.
Согласно статье 301 названного Кодекса собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения.
В соответствии с пунктом 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.
Пунктом 39 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" (далее - Постановление Пленума N 10/22) разъяснено, что, по смыслу пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения или владения лица, которому оно было передано собственником, помимо их воли.

Недействительность сделки, во исполнение которой передано имущество, не свидетельствует сама по себе о его выбытии из владения передавшего это имущество лица помимо его воли.

Судам необходимо устанавливать, была ли воля собственника на передачу владения иному лицу.
Из приведенных норм права и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации следует, что основанием для применения положений статей 301 и 302 Гражданского кодекса Российской Федерации является незаконная утрата собственником владения своим имуществом.
Как установлено судами, наследниками первой очереди по закону к имуществу умершего 15 октября 1998 года Б.В., обратившимися к нотариусу с заявлениями о принятии наследства в установленный законом срок, являются супруга Л.Л., дочь Г. (Б.), а также внуки П.И., П.А., Б.И.
Принятие наследства осуществляется подачей по месту открытия наследства нотариусу или уполномоченному в соответствии с законом выдавать свидетельства о праве на наследство должностному лицу заявления наследника о принятии наследства либо заявления наследника о выдаче свидетельства о праве на наследство (п. 1 ст. 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации).
В соответствии с пунктом 4 статьи 1152 Гражданского кодекса Российской Федерации принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации.
Аналогичные положения содержались в ст. 546 ГК РСФСР, действовавшей на момент открытия наследства.
Таким образом, после смерти Б.В. с 15 октября 1998 года спорные квартира, земельный участок и жилой дом принадлежали Л.Л., Г.Н., П.И., П.А., Б.И.
Однако на основании решений Дмитровского городского суда Московской области от 30 апреля 1999 года и от 18 августа 1999 года право собственности на указанное имущество было зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним единолично за Л.Л. соответственно 8 июня, 9 августа и 16 сентября 1999 года.
В соответствии со статьей 195 Гражданского кодекса Российской Федерации исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.
Согласно пункту 2 статьи 199 Гражданского кодекса Российской Федерации истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.
Статьей 196 названного Кодекса установлено, что общий срок исковой давности составляет три года.
В силу пункта 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.
Таким образом, к искам об истребовании недвижимого имущества из чужого незаконного владения применяется общий срок исковой давности, исчисляемый со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.
Отказывая в применении исковой давности, суд апелляционной инстанции исходил их того, что истцам стало известно об оформлении Л.Л. всего наследственного имущества в личную собственность 3 декабря 2015 года, когда нотариус отказал Г.Н. в выдаче свидетельства о праве на наследство.
Между тем данный вывод основан на неверном применении положений ст. 200 ГК РФ, согласно которой при исчислении срока исковой давности надлежало установить и то, когда истцы должны были узнать о возможном нарушении своих прав и выбытии спорного имущества из их собственности, учитывая фактическое его нахождение с 1999 года во владении иных лиц в результате совершения ряда сделок по его отчуждению.
Однако эти обстоятельства в нарушение требований Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебная коллегия не определила в качестве юридически значимых для правильного разрешения спора, они не вошли в предмет доказывания по делу и, соответственно, не получили правовой оценки.
Судебной коллегией не установлено, совершали ли истцы какие-либо действия, направленные на реализацию ими права собственности в отношении спорного имущества в течение всего срока после принятия наследства, начиная с 1998 г., принимая во внимание, что, являясь собственниками, они в силу закона (ст. 210 ГК РФ) обязаны были нести бремя содержания принадлежащего им имущества, включая участие в уплате налогов в отношении этого имущества (ст. 249 ГК РФ).
Бремя содержания имущества - возложение на лицо обязанностей по поддержанию имущества в нормальном состоянии, что предполагает необходимость совершения определенных действий, связанных с поддержанием имущества в исправном, безопасном и пригодном для эксплуатации состоянии, уплата связанных с этим расходов, в том числе применительно к обязанности по уплате налогов.
Следовательно, при надлежащем исполнении обязанностей собственников спорного недвижимого имущества истцы не могли не узнать как о его фактическом нахождении во владении иных лиц, так и о том, что налогоплательщицами (титульными собственниками) в отношении данного имущества являются другие физические лица.
Поскольку требование добросовестности и разумности участников гражданского оборота является общим принципом гражданского права, то само по себе несовершение истцами действий, направленных на реализацию прав собственника спорного имущества, не означает, что они не должны были узнать о нарушении своего права собственности, включающего право владения спорным имуществом.
В связи с изложенным определение суда второй инстанции нельзя признать законным, оно принято с существенным нарушением норм материального и процессуального права, повлиявшим на исход дела, без его устранения невозможна защита нарушенных прав и законных интересов заявителей, что согласно ст. 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для отмены апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 28 августа 2017 года.
Руководствуясь ст. 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, президиум
постановил:
апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 28 августа 2017 года отменить, дело направить на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.


Председательствующий
В.М.ВОЛОШИН

Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка