Определение Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Республики Карелия от 29 января 2021 года №33а-3964/2020, 33а-101/2021

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ ВЕРХОВНОГО СУДА РЕСПУБЛИКИ КАРЕЛИЯ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 29 января 2021 года Дело N 33а-101/2021







29января 2021 г.


г. Петрозаводск




Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда Республики Карелия в составе
председательствующего судьи Данилова О.И.,
судей Соляникова Р.В., Щепалова С.В.
при ведении протокола помощником судьи Макаршиной А.А.,
рассмотрела в открытом судебном заседании административное дело по апелляционной жалобе административного истца на решение Сегежского городского суда Республики Карелия от 29 сентября 2020 г. по административному исковому заявлению Чепайкина Дмитрия Николаевича к федеральному казенному учреждению здравоохранения "Медико-санитарная часть N 10 Федеральной службы исполнения наказаний", Федеральной службе исполнения наказаний, Министерству финансов Российской Федерации, Управлению Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Карелия, федеральному казенному учреждению "Лечебное исправительное учреждение N 4 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Карелия" о признании действий незаконными, взыскании компенсации за нарушение условий содержания.
Заслушав доклад судьи Соляникова Р.В., судебная коллегия
УСТАНОВИЛА:
Административный иск заявлен по тем основаниям, чтос 2005 г. по 2019 г. Чепайкин Д.Н. отбывал наказание в виде лишения свободы в исправительных учреждениях, в том числе, с 24 июля 2015 г. - в ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия.
Административный истец полагаетнеправомерным его длительное и необоснованное одиночное содержание в штрафном изоляторе (далее - ШИЗО) и помещении камерного типа (далее - ПКТ). В данных помещениях он находился в стесненных условиях, с недостаточной естественной и искусственной освещенностью, которая была устранена только после его жалоб, с минимальным количеством мебели, в отсутствие возможности прилечь на кровать с подъема и до отбоя. В помещениях постоянно транслировалась громкаямузыкав целях пресечения межкамерной связи, а также лекции о правилах поведения заключенных.
Место для осуществления прогулки находилось рядом с помещением, в котором работал вентилятор, издававший громкий гул, что нарушало право административного истца на комфортный уровень шума. За административным истцом осуществлялось круглосуточное видеонаблюдение, не обеспечивающее приватность.Он не был обеспечен настольными играми, возможностью пользоваться библиотекой, разговаривать по телефону, а также видеться на свиданияхс родственниками, как в связи с отбыванием наказания за пределами Республики Мордовия (где те проживают), так и в связи с помещением его в ШИЗО и ПКТ.
В период отбывания наказания ему либо не оказывалась, либо оказывалась, но ненадлежащим образом медицинская помощь в связи с имевшимися у него заболеваниями (...). Он не направлялся в медицинские учреждения для своевременных обследования, диагностики и лечения имеющихся заболеваний.
Ссылаясь на указанные обстоятельства, административный истец просил признать незаконными действия административных ответчиков по длительному одиночному содержанию в ШИЗО и ПКТ; по ненадлежащему оказанию медицинской помощи и неоказанию специализированной медицинской помощи в виде обследования, постановки диагноза и лечения (...); по отказу в разрешении этапирования административного истца для проведения обследования, постановки диагноза и лечения в условиях стационара при наличии медицинских показаний с 6 апреля 2017 г. по 24 января 2019 г., а также взыскать в его пользу компенсацию за нарушение условий содержания в сумме 3500000 руб.
Решением суда в удовлетворении требований отказано.
В апелляционной жалобе административный истец просит отменить состоявшееся по делу судебное постановление и принять новое решение об удовлетворении заявленных требований.
В обоснование жалобы указывает, что административными ответчиками не представлено доказательств надлежащего оказания медицинской помощи по заболеваниям (...), при этом полагает, что судом первой инстанции фактически разрешены вопросы, подлежащие разрешению экспертом.
Указывает, что судом первой инстанции не дана оценка качеству оказанной медицинской помощи на предмет соответствия Стандарту медицинской помощи больным люмбаго с ишиасом, болью внизу спины, утвержденному приказомМинздравсоцразвития России от 24 декабря 2007 г. N 797, Стандарту медицинской помощи больным конъюнктивитом, утвержденному приказомМинздравсоцразвития России от 13 октября 2006 г. N 704, Порядку оказания медицинской помощи взрослому населению при заболеваниях глаза, его придаточного аппарата и орбиты, утвержденному приказом Минздрава России от 12 ноября 2012 г. N 902н.
Полагает несоответствующим фактическим обстоятельствам дела вывод суда первой инстанции о своевременности оказания медицинской помощи в связи с заболеваниями (...), поскольку инструментальные исследования не выполнялись на протяжении пяти месяцев (с 16 марта по 15 августа 2016 г.) и (...), поскольку обследование (...) не проводилось на протяжении четырнадцати месяцев (с 7 февраля 2017 г. по 11 апреля 2018 г.).
В решении суда не оценены требования, касающиеся отказа этапировать административного истца для проведения обследования, постановки диагноза и проведения лечения. Считает необоснованным вывод суда о том, что одиночное содержание в ШИЗО и ПКТ являлось следствием его действий, поскольку иные имеющиеся камеры ШИЗО и ПКТ позволяли размещать не менее двух осужденных.
В судебном заседании представитель административного истца адвокат Крикун Л.Л. поддержал доводы апелляционной жалобы.
Представители административных ответчиков ФСИН России, УФСИН России по Республике Карелия Мохова М.В., ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия Могилевчик Е.Ю., Кошелев А.А., ФКУЗ МСЧ-10 ФСИН России Дагданова А.А., Минфина России Пехота А.О. возражали против отмены решения суда.
Административный истец, извещенный о месте и времени рассмотрения апелляционной жалобы, в судебное заседание не явился.
Изучив материалы дела, доводы апелляционной жалобы и возражений на нее, судебная коллегия приходит к следующему.
Из дела усматривается, что административный истец по приговору суда в период с 24 июля 2015 г. по 23 января 2019 г. отбывал наказание в ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия.
В связи с многочисленными фактами нарушения им правил внутреннего распорядка исправительных учреждений с 28 июля 2015 г. до 24 января 2019 г. административный истец непрерывно в условиях одиночного размещения, подкруглосуточным видеонаблюдением, содержался в ШИЗО и ПКТ.
Поскольку в установленном законом порядке постановления должностных лиц о применении к административному истцу взысканий им не оспорены, предметом судебной проверки по делу в этой части иска являются исключительно соответствие условий отбывания им наказания в ШИЗО и ПКТ установленным требованиям.
Условия содержания осужденных к лишению свободы в штрафных изоляторах, помещениях камерного типа, единых помещениях камерного типа и одиночных камерах определены ст. 118 УИК РФ и разделом XXIVПравил внутреннего распорядка исправительных учреждений, утвержденных приказом Минюста России от 16 декабря 2016г. N 295 (далее - ПВР ИУ).
Поскольку запрет на общение с другими осужденными, ограничение права на свидания с родственниками, участие в культурно-массовых и спортивных мероприятиях, а также трансляция лекций правового содержания предусмотрены приведенными выше нормамии обусловлены порядком отбывания наказания в ШИЗО и ПКТ, куда административный истец был помещен в установленном законом порядке в связи с нарушением им правил внутреннего распорядка на основании постановлений полномочных должностных лиц, суд пришел к правильному выводу о необоснованности требований административного истца в этой части.
Отсутствуют и доказательства того, что администрацией исправительного учреждения отказывалось административному истцу в реализации его права на свидание или телефонные переговоры, поскольку сведений о наличии от него либо иных лиц соответствующих заявлений в деле не имеется. Не ставился административным истцом и вопрос о его переводе в другое исправительное учреждение, обоснованный необходимостью видеться с родными.
Судебная коллегия соглашается с выводами суда о недоказанности нарушения прав административного истца необеспечением ему возможности пользоваться настольными играми и библиотекой в период пребывания в ШИЗО и ПКТ.
Согласно п. 153 ПВР ИУ осужденным, водворенным в ШИЗО, разрешается пользоваться печатными изданиями из библиотеки исправительного учреждения в личное время в соответствии с распорядком дня ШИЗО.
Каких-либо доказательств наличия обращений ни по вопросу получения литературы, ни настольных игр от Чепайкина Д.Н. не поступало, что подтверждается журналами обращений осужденных. Обеспечение же указанными вещами помимо воли осужденных действующее нормативно-правовое регулирование не предполагает.
Правильным следует признать и вывод суда о том, что площадь камер, в которых содержался административный истец, соответствует ч. 1 ст. 99 УИК РФ, установившей минимальную норму жилой площади в лечебных исправительных учреждениях 3 кв.м.
Данный вывод основан на положениях приказа ФСИН России от 27 июля 2006 г. N 512 "Об утверждении номенклатуры, норм обеспечения и сроков эксплуатации мебели, инвентаря, оборудования и предметов хозяйственного обихода (имущества) для учреждений, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, и следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы" и анализе поэтажного плана с экспликацией площадей камер, предназначенных для отбывания осужденными в условиях ШИЗО и ПКТ, исходя из которых минимально возможная площадь, приходящаяся на административного истца, была не менее 3,2 кв.м.
Не нашли своего подтверждения и доводы иска о недостаточном уровне освещенности в камере административного истца в обозначенный им в иске период.
Согласно письмамУФСИН России по Республике Карелия от 05 мая 2017 г. и прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях от 17 мая 2017 г. уровень освещенности помещений соответствует установленным требованиям.
Помимо искусственного освещения в помещение обеспечивается доступ дневного света через окно.
Сам же по себе факт плановой замены осветительных приборов на приборы нового образца не свидетельствует о нарушении уровня освещенности в камере, где находился административный истец, ранее.
В настоящее время технические возможности проверить достоверность утверждения административного истца о недостаточной освещенности в ретроспективном порядке отсутствуют.
В этой связи у судебной коллегии не имеется оснований для критического отношения к сведениям, представленным должностными лицами.
Полагает судебная коллегия недоказанным и факт превышения нормы максимального уровня шума в прогулочном дворике (работа вентиляции) и помещениях ШИЗО и ПКТ (радиовещание), поскольку проведенные по поручению суда апелляционной инстанции замеры шумовых показателей свидетельствуют об их соответствии установленным требованиям.
Изложенное, с учетом отсутствия данных о наличии жалоб иных заключенных на превышение уровня шума, свидетельствует о правильности выводов суда об отказе в иске в этой части.
Вместе с тем при разрешении требований административного истца о признании незаконным действий ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия по его одиночному длительному содержанию в ШИЗО и ПКТ в условиях постоянного видеонаблюдения, судом не учтено следующее.
Отказывая в удовлетворении требований в этой части, суд исходил из того, что одиночное содержание административного истца было обусловлено неполной занятостью камер находящимися в них заключенными, а также неоднократным применением к нему соответствующих мер взыскания за совершение дисциплинарных проступков.
Судебная коллегия с выводами суда в этой части согласиться не может.
Статьей 21 Конституции Российской Федерации гарантируется охрана личности государством, а также запрет на пытки, насилие, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение или наказание.
Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора (ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации).
Как разъяснено в п. 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) обязательной по вопросам толкованияи применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней"). Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики ЕСПЧ во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Вопрос правового регулирования одиночного содержания заключенных в Российской Федерации как меры дисциплинарного взыскания являлся предметом рассмотрения ЕСПЧ.
Постановлением ЕСПЧ от 3 июля 2012 г. по делу "Развязкин (Razvyazkin) против Российской Федерации" (жалоба N 13579/09), в отношении заявителя установлено нарушение ст. 3 Конвенции по фактам его регулярного помещения в карцер и ПКТ в отсутствие каких-либо достаточных на то оснований, объективной оценки того, достигло ли своих целей повторяющееся применение данной меры, без учета физического и психического состояния заявителя и действия длительного заключения в одиночной камере на его психическое, физическое и социальное здоровье.
При этом в п. 89 данного постановления сформулированы следующие правовые позиции.
В соответствующих извлечениях из 21-го Общего доклада Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее - ЕКПП) (CPT/Inf (2011) 28) указано следующее:
Одиночное заключение осужденных... может иметь крайне пагубные последствия для психического и физического здоровья, а также для социальной устойчивости тех, к кому оно применялось. Это пагубное последствие может быть незамедлительным и усугубляться, чем дольше длится мера и чем более неопределенной она является.
ЕКПП понимает "одиночное заключение" как помещение заключенного отдельно от остальных заключенных, например, по постановлению суда в качестве дисциплинарной санкции, налагаемой в рамках пенитенциарной системы, в качестве превентивной административной меры или для обеспечения безопасности заключенного.
Оправданность применения такой санкции должна определяться обычными критериями, которые изложены в Конвенции, и дополнительными согласно правоприменительной практике ЕСПЧ: правомерность, подконтрольность, необходимость, запрет дискриминации.
Учитывая возможные весьма пагубные последствия одиночного заключения, ЕКПП полагает, что принцип соразмерности требует, чтобы оно применялось в качестве дисциплинарного взыскания только в особых случаях и в качестве крайней меры, а также на самый короткий возможный срок... ЕКПП полагает, что максимальный срок не должен превышать 14 дней для данного нарушения, а желательно еще меньше. Кроме того, должен существовать запрет на последовательное применение дисциплинарных санкций, приводящее к непрерывному сроку одиночного заключения, превышающему максимальный срок. Любое нарушение, совершенное осужденным, которое, по мнению властей, влечет более строгую санкцию, должно рассматриваться уже в рамках уголовно-правовой системы.
Данное постановление включено в Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2012 г.
Несмотря на то, что применительно к обстоятельствам настоящего дела в отношении административного истца формально не применялся такой вид взыскания, как содержание в одиночной камере (ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелияне относится к исправительным колониям особого режима и тюрьмам), фактически примененная в отношении него мера в полной мере соответствует дефиниции одиночного заключения, используемой в контексте приведенной выше прецедентной практики ЕСПЧ.
Согласно данным журнала результатов осмотра осужденных, содержащихся в ШИЗО - ЕПКТ и прибывших этапом, на предмет телесных повреждений за период с 24 июля 2015 г. по 24 января 2019 г. в здании штрафного изолятора с помещениями камерного типа содержалось не более 13 осужденных, при фактическом количестве камер в данном здании 18 (л.д. 106, т. 2).
Изложенное означает наличие у администрации исправительного учреждения возможности исключить длительное содержание административного истца в условиях одиночного заключения.
Административными ответчиками не приведено доводов, обосновывающих то, что особенности личности административного истца давали основания для его содержания в условиях изоляции от остальных осужденных.
Судебная коллегия полагает справку начальника психологической лаборатории ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике КарелияКондратова И.В. без номера и даты недостаточным основанием для одиночного содержания административного истца, поскольку в ней отсутствуют конкретные факты и выводы, свидетельствующие о необходимости помещения Чепайкина Д.Н. в ШИЗО и ПКТ отдельно от других осужденных.
Судебной коллегией принимается во внимание, что в ряде случаев помещение административного истца в ШИЗО являлось следствием его отказа от отбывания наказания в условиях отряда.
Однако, учитывая, что в материалы дела представлены лишь три заявления административного истца о таком отказе, а общее количество наложенных на него взысканий за обозначенное нарушение составляет 11, данный факт не влечет вывода о правомерности его содержания в условиях одиночного заключения в течение всего периода отбывания наказания в ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия.
Также судебная коллегия полагает необоснованным отказ суда в иске в части признания незаконными действий исправительного учреждения по осуществлению за административным истцом круглосуточного видеонаблюдения в период его содержания в ШИЗО и ПКТ.
В соответствии со ст. 83 УИК РФ администрация исправительных учреждений вправе использовать аудиовизуальные, электронные и иные технические средства надзора и контроля для предупреждения побегов и других преступлений, нарушений установленного порядка отбывания наказания и в целях получения необходимой информации о поведении осужденных. Администрация исправительных учреждений обязана под расписку уведомлять осужденных о применении указанных средств надзора и контроля. Перечень технических средств надзора и контроля и порядок их использования устанавливаются нормативными правовыми актами Российской Федерации.
По итогам анализа правоприменения указанных норм и принятых в их развитие подзаконных актов, ЕСПЧ при рассмотрении дел "Горлов и другие (Gorlov and Others) против Российской Федерации" (жалоба N 27057/06 и две другие жалобы), "Изместьев (Izmestyev) против Российской Федерации" (жалоба N 74141/10) было установлено нарушение права на уважение личной жизни заявителей в контексте ст. 8 Конвенции.
В частности, при рассмотрении данных дел ЕСПЧ было указано, что положения ст. 83 УИК РФ хотя и устанавливают общее правило, позволяющее администрациям пенитенциарных учреждений прибегать к видеонаблюдению, они не содержат каких-либо дополнительных подробностей в этой связи. В них не указывается, например, должны ли места общего доступа, а также жилые сектора подлежать надзору, в какое время суток он должен осуществляться, его условия и продолжительность, применимые процедуры и тому подобное. Единственная обязанность, возложенная на администрацию пенитенциарных учреждений, заключается в информировании осужденных и получении их подписи в качестве подтверждения об использовании вышеупомянутых средств контроля и надзора.
Отграничивая обстоятельства обозначенных дел от дела "Ван дер Грааф против Нидерландов", по которому заявитель находился под постоянным видеонаблюдением около четырех с половиной месяцев, ЕСПЧ отметил, что заключение заявителя под постоянное видеонаблюдение было предписано индивидуальными и обоснованными решениями компетентного должностного лица, с приложением необходимых медицинских документов, подтверждающих состояние психического здоровья заявителя и оценивающими наличие суицидальных тенденций в его поведении. Кроме того, каждое решение о помещении заявителя под постоянное видеонаблюдение ограничивалось двумя неделями, в результате чего проводился регулярный пересмотр этой меры.
В рассматриваемых же случаях помещение заявителей под постоянное видеонаблюдение не было основано на индивидуальном и обоснованном решении с указанием причин, которые оправдывали бы рассматриваемую меру с учетом преследуемых законных целей. Оспариваемая мера не была ограничена во времени, и администрация пенитенциарных учреждений или следственного изолятора, в зависимости от обстоятельств дела, не была обязана регулярно (или вообще) проверять обоснованность этой меры.
Имеющиеся в материалах дела фотографии, отображающие обзор видеокамеры, свидетельствуют о том, что административный истец при нахождении в любой точке помещения находился под наблюдением, в том числе и в зоне туалета, поскольку используемое при съемке затемнение исключало просмотр лишь небольшого участка непосредственно над санитарным узлом.
С учетом обозначенных выше критериев, судебная коллегия полагает, что ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия не приведено обоснования необходимости применения в отношении административного истца постоянного видеонаблюдения в течение всего времени его нахождения в ШИЗО и ПКТ.
В судебном заседании представитель исправительного учреждения не отрицал, что склонность к суициду у административного истца отсутствует, равно как и угроза причинения им вреда иным лицам или имуществу.
По изложенным мотивам обозначенные выше действия исправительного учреждения подлежат признанию незаконными.
Проверяя обоснованность обжалуемого решения в части отказа в удовлетворении требований административного истца, касающихся защиты его права на здоровье, судебная коллегия исходит из следующего.
Право на охрану здоровья граждан, в том числе отбывающих наказание в условиях изоляции от общества, гарантировано ст. 41 Конституции Российской Федерации, а условия содержания таких лиц должны обеспечивать реализацию ими данного права.
Согласно ч. 6 ст. 12 УИК РФ осужденные имеют право на охрану здоровья, включая получение первичной медико-санитарной и специализированной медицинской помощи в амбулаторно-поликлинических или стационарных условиях в зависимости от медицинского заключения.
Лечебно-профилактическая и санитарно-профилактическая помощь осужденным к лишению свободы организуется и предоставляется в соответствии с Правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений и законодательством Российской Федерации (ч. 1 ст. 101 УИКРФ).
Пунктом 1 ст. 26 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" предусмотрено, что лица, отбывающие наказание в виде лишения свободы, имеют право на оказание медицинской помощи, в том числе в необходимых случаях в медицинских организациях государственной системы здравоохранения и муниципальной системы здравоохранения, в соответствии с законодательством Российской Федерации.
При этом, как разъяснено в п. 17 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 2018 г. N 47 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел, связанных с нарушением условий содержания лиц, находящихся в местах принудительного содержания" при рассмотрении административных дел, связанных с непредоставлением или ненадлежащим оказанием лишенному свободы лицу медицинской помощи, судам с учетом конституционного права на охрану здоровья и медицинскую помощь следует принимать во внимание законодательство об охране здоровья граждан, а также исходить из того, что качество необходимого медицинского обслуживания, предоставляемого в местах принудительного содержания, должно быть надлежащего уровня с учетом режима мест принудительного содержания и соответствовать порядкам оказания медицинской помощи, обязательным для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями, и стандартам медицинской помощи. Суд, оценивая соответствие медицинского обслуживания лишенных свободы лиц установленным требованиям, с учетом принципов охраны здоровья граждан может принимать во внимание, в частности, доступность такого обслуживания (обеспеченность лекарственными препаратами с надлежащими сроками годности), а также своевременность диагностики, последовательность, регулярность и непрерывность лечения профессиональную компетентность медицинских работников.
В силу п. 2 Порядка организации оказания медицинской помощи лицам, заключенным под стражу или отбывающим наказание в виде лишения свободы, утвержденного приказом Минюста России от 28 декабря 2017 г. N 285, оказание медицинской помощи осужденным осуществляется структурными подразделениями (филиалами) медицинских организаций, подведомственных ФСИН России, а при невозможности оказания медицинской помощи в медицинских организациях уголовно-исполнительной системы - в иных медицинских организациях государственной и муниципальной системы здравоохранения.
В ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия медицинскую помощь осужденным оказывает ФКУ МСЧ-10 ФСИН России.
Административный истец ссылается на ненадлежащее оказание ему медицинской помощи и неоказание ему специализированной медицинской помощи в виде обследования, постановки диагноза и лечения (...)
Требования в части лечения (...) обоснованы тем, что в период с 16 марта 2016 г., - когда административный истец был избит сотрудниками ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике, в результате чего получил травму, у него обострился имеющийся у него ранее (...), и вплоть до 24 января 2019 г. в отношении него не было проведено обследование, поставлен диагноз и не назначено лечение.
Согласно медицинской справке о состоянии здоровья административного истца от 17 августа 2020 г. (т. 1 л.д.118), выданной названной организацией, причиной его поступления в ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия явилось наличие у него (...). Данное заболевание у административного истца излечено с наличием малых остаточных изменений с сохранением диспансерного наблюдения до февраля 2019 г.
Одновременно с 2016 по 2019 г. административный истец состоял под наблюдением (...).
Так, согласно медицинской карте 19 января 2016 г. административный истец был осмотрен (...) по поводу жалоб на (...), по итогам осмотра дано заключение (...) с назначением соответствующих лекарственных средств; 02 февраля 2016 г. (...) отмечено, что (...) прошла, лечение закончено.
16 марта 2016 г. в карте зафиксированы жалобы на боли (...), после чего 18 марта 2016 г. административный истец обследован (...), с установлением диагноза (...), которая представляет собой группу заболеваний (...) с кодами по Международной классификации болезни с (...).
В целях уточнения диагноза и в связи с наличием продолжающихся жалоб пациента в отношении административного истца проведены осмотры (...) с назначением лечения: 16 апреля 2016 г. - диагноз(...); 15 августа 2016 г.- диагноз (...); 13 декабря 2016 г. - диагноз (...), 27 декабря 2016г. - диагноз (...), разрешено проведение (...); 25 января 2017 г. выполнена (...) не подтвержден; 7 февраля 2017 г. - диагноз (...); 12 декабря 2017 г. - диагноз (...) (отмечено, что постоянно (...)); 25 января 2018 г. - диагноз (...), с 25 по 28 января 2018 г. разрешено (...); 28 января 2018 г. - боли стихли, диагноз - (...), выздоровление; 14 марта 2018 г. - "(...); 28 декабря 2018 г. - "(...)".
В обозначенный выше период административному истцу как после каждого обследования (...), так и иными врачами при получении жалоб на болевой синдром (...),назначались курсы лечения (...) - медицинскими препаратами, в том числе, предусмотренными Стандартом медицинской помощи больным люмбаго с ишиасом, болью внизу спины.
Проведенные осмотры, исследования и назначения соотносятся с обращениями пациента с соответствующими жалобами, а доказательств, опровергающих правильность поставленного диагноза врачами, обладающими необходимой компетенцией, административным истцом не представлено.
Само по себе состояние здоровья административного истца, в частности, неоднократно возникающий болевой синдром, в контексте абзаца третьего п. 17 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 2018 г. N 47 не свидетельствует о ненадлежащем качестве оказанной медицинской помощи.
Судебная коллегия критически относится к утверждению административного истца о травматическом характере возникновения болей (...) - в связи с избиением его сотрудниками ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелия, поскольку данные действия не заявлены им в качестве самостоятельного предмета оспаривания по настоящему делу, и, кроме того, не подтверждаются ни сведениями о наличии телесных повреждений в журналах результатов осмотра осужденных, содержащихся в ШИЗО - ЕПКТ и прибывших этапом, на предмет телесных повреждений, ни медицинской документацией.
При этом судебная коллегия учитывает, что в настоящее время административный истец не находится в условиях изоляции от общества и имеет возможность пройти обследование самостоятельно, представив суду доказательства наличия у него заболевания (...), не диагностированного при отбывании им наказания.
Однако такие доказательства в материалах дела отсутствуют, а правом заявить ходатайство о назначении экспертизы, несмотря на разъяснение такого права судом, административный истец, на котором в силу ч. 11 ст. 226 КАС РФ лежит обязанность доказывания нарушения его прав, не воспользовался.
Оснований же для назначения экспертизы по инициативе суда за счет средств федерального бюджета при установленных по делу обстоятельствах судебная коллегия не находит.
Вместе с тем судебная коллегия не может согласиться с выводом суда о надлежащем качестве медицинской помощи, оказанной административному истцу при диагностике (...).
Порядок оказания медицинской помощи взрослому населению при заболеваниях глаза, его придаточного аппарата и орбиты утвержден приказом Минздрава России от 12 ноября 2012 г. N 902н.
Согласно п. 5 названного Порядка первичная врачебная медико-санитарная помощь осуществляется врачами-терапевтами, врачами-терапевтами участковыми, врачами общей практики (семейными врачами).
При подозрении или выявлении у больных заболеваний (...) врачи-терапевты, врачи-терапевты участковые, врачи общей практики (семейные врачи) направляют больных на консультацию к (...).
В медицинской организации медицинская помощь в амбулаторных условиях оказывается врачами-офтальмологами в офтальмологических кабинетах, а в стационарных условиях - врачами-офтальмологами в офтальмологических отделениях (п. 6 упомянутого Порядка).
Из медицинской карты административного истца следует, что с 7 февраля 2017 г. им неоднократно предъявлялись жалобы на (...) и связанные с ним головные боли, боль (...) зажимающего характера и др.
Поскольку в штате ФКУЗ МСЧ-10 ФСИН России (...) отсутствовал, а квалификация иных врачей не позволяла провести необходимую диагностику, начальником филиала ФКУЗ МСЧ-10 ФСИН России (...) в соответствии с приведенными выше нормами был направлен запрос на этапирование административного истца для консультации у (...) (медицинская справка о состоянии здоровья от 3 апреля 2017 г., т. 1, л.д. 84).
Однако согласно пояснениям представителя УФСИН России по Республике Карелия Моховой М.В. данный запрос не был согласован УФСИН России по Республике Карелия в связи с отсутствием в ФК ЛПУ РБ-2 УФСИН России по Республике Карелия условий для содержания административного истца в ШИЗО и ПКТ.
В результате административный истец впервые был осмотрен по поводу заболевания глаз лишь 11 апреля 2018 г. (т.е. по истечении более года), при этом не профильным специалистом, а врачом-(...) (не являющимся ни офтальмологом, ни врачом общей практики), установившему пациенту (...).
Таким образом, в период отбывания административным истцом наказания в ФКУ ЛИУ-4 УФСИН России по Республике Карелияему не была проведена диагностика имеющегося у него заболевания, что является обязательным элементом качества медицинской помощи (п. 21 ст. 2 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ).
Учитывая, что в штате ФКУЗ МСЧ-10 ФСИН России врач-офтальмолог отсутствовал, УФСИН России по Республике Карелия в соответствии с п. 13 Порядка направления осужденных к лишению свободы для отбывания наказания в исправительные учреждения и их перевода из одного исправительного учреждения в другое, утвержденного приказом Минюста России от 26 января 2018 г. N 17,не приняты меры по решению вопроса о переводе административногоистца для консультации названным специалистом в иное лечебно-исправительное учреждение, а ФКУЗ МСЧ-10 ФСИН России - меры по приглашению для проведения консультации врача-специалиста медицинской организации государственной или муниципальной систем здравоохранения в порядке, предусмотренном Правилами оказания лицам, заключенным под стражу или отбывающим наказание в виде лишения свободы, медицинской помощи в медицинских организациях государственной и муниципальной систем здравоохранения, а также приглашения для проведения консультаций врачей-специалистов указанных медицинских организаций при невозможности оказания медицинской помощи в учреждениях уголовно-исполнительной системы, утвержденными постановлением Правительства Российской Федерации от 28 декабря 2012 г. N 1466, бездействие обозначенных выше административных ответчиков по оказанию надлежащей медицинской помощи Чепайкину Д.Н. при лечении заболевания (...) следует признать незаконным.
Судебная коллегия не находит оснований для удовлетворения исковых требований в части признания незаконными отказов УФСИН России по Республике Карелия разрешить этапирование Чепайкина Д.Н. для проведения обследования, постановки диагноза и проведения лечения в условиях стационара, поскольку в материалах дела отсутствуют сведения о наличии у административного истца медицинских показаний для его госпитализации и стационарного лечения.
Само по себе наличие запросов на этапирование в иные лечебно-исправительные учреждения, в частности, ФК ЛПУ РБ-2 УФСИН России по Республике Карелия, о наличии таких показаний не свидетельствует.
При таких обстоятельствах требования административного истца о признании незаконными действий административных ответчиков подлежат частичному удовлетворению, а решение суда - отмене в соответствующей части по основаниям, предусмотренным ч. 3 ст. 310 КАС РФ.
Соответственно, с ФСИН России, являющейся главным распорядителем средств федерального бюджета в соответствии с ведомственной принадлежностью органа, обеспечивающего условия содержания под стражей, за счет казны Российской Федерации подлежит взысканию компенсация за нарушение условий содержания административного истца.
Разрешая вопрос о размере компенсации, судебная коллегия исходит из длительного характера допущенных в отношении административного истца нарушений.
Наряду с этим судебная коллегия принимает во внимание, что несвоевременная диагностика имеющегося у административного истца заболевания не привела к существенным негативным последствиям для его здоровья.
Кроме того, содержание административного истца в ШИЗО и ПКТ было обусловлено и его собственными неправомерными действиями, в том числе и неоднократными отказами отбывать наказание в условиях отряда, что позволяет судебной коллегии отойти от присуждаемой при сходном характере допущенных нарушений суммы компенсации ЕСПЧ и определить ее размер 250000 руб.
Руководствуясь ст.ст. 309, 311 КАС РФ, судебная коллегия
ОПРЕДЕЛИЛА:
решение Сегежского городского суда Республики Карелия от 29 сентября 2020 г. по настоящему делу отменить.
Принять по делу новое решение о частичном удовлетворении административного иска.
Признать незаконными действия федерального казенного учреждения "Лечебное исправительное учреждение N 4 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Карелия" по одиночному содержанию Чепайкина Дмитрия Николаевича и осуществлению за ним круглосуточного видеонаблюдения в штрафном изоляторе и помещениях камерного типа в период отбывания им наказания в федеральном казенном учреждении "Лечебное исправительное учреждение N 4 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Карелия".
Признать незаконным бездействие федерального казенного учреждения здравоохранения "Медико-санитарная часть N 10 Федеральной службы исполнения наказаний", Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Республике Карелия по надлежащему оказанию медицинской помощи по лечению зрения Чепайкина Дмитрия Николаевича.
Взыскать с Российской Федерации в лице Федеральной службы исполнения наказаний за счет казны Российской Федерации в пользу Чепайкина Дмитрия Николаевича компенсацию за нарушение условий содержания в исправительном учреждении в размере 250 000 руб.
В удовлетворении остальной части иска отказать.
Настоящее апелляционное определение в части удовлетворения требования о присуждении компенсации за нарушение условий содержания в исправительном учреждении подлежит немедленному исполнению в порядке, установленном бюджетным законодательством Российской Федерации.
Апелляционное определение вступает в законную силу со дня его принятия.
Вступившие в законную силу судебные акты могут быть обжалованы в кассационном порядке в течение шести месяцев со дня их вступления в законную силу.
Кассационные жалоба, представление подаются в Третий кассационный суд общей юрисдикции через суд первой инстанции, принявший решение.
Председательствующий
Судьи


Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка