Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Удмуртской Республики от 23 октября 2019 года №33-4865/2019

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ ВЕРХОВНОГО СУДА УДМУРТСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 23 октября 2019 года Дело N 33-4865/2019
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Удмуртской Республики в составе
председательствующего Аккуратного А.В.,
судей Гулящих А.В., Рогозина А.А.,
при секретаре Рогалевой Н.В.,
рассмотрела в открытом судебном заседании в г. Ижевске 23 октября 2019 года дело по апелляционным жалобам ответчиков Федерального казенного учреждения здравоохранения "Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел России по Удмуртской Республике" и Министерства внутренних дел Российской Федерации, третьего лица Чиркова В.Е., истца Березиной Т.А. на решение Устиновского районного суда г. Ижевска Удмуртской Республики от 24 июня 2019 года, которым
частично удовлетворены исковые требования Березиной Т. А. к Федеральному казенному учреждению здравоохранения "Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел России по Удмуртской Республике", с которого взыскана в пользу Березиной Т. А. взыскано в счет компенсации морального вреда 200 000 рублей.
Оставлены без удовлетворения исковые требования Березиной Т. А. к Министерству внутренних дел Российской Федерации о компенсации морального вреда.
С Федерального казенного учреждения здравоохранения "Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел России по Удмуртской Республике" в доход бюджета муниципального образования "г. Ижевск" взыскана государственная пошлина в сумме 300 рублей.
Заслушав доклад судьи Рогозина А.А., выслушав объяснения представителей ФКУЗ "Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел России по Удмуртской Республике" Мельниковой Г.Р. и представителя Чиркова В.Е. - Ашихмина Д.Н., доводы собственных жалоб поддержавших и возражавших против удовлетворения жалобы истца, объяснения представителя третьего лица автономного учреждения здравоохранения Удмуртской Республики "Станция скорой медицинской помощи" Балтина М.А., полагавшего, что апелляционные жалобы ответчиков и Чиркова В.Е. подлежат удовлетворению; объяснения Березиной Т.Е. и ее представителя Целоусовой С.А., доводы собственной жалобы поддержавших и возражавших против удовлетворения жалоб ответчиков и Чиркова В.Е.; заключение прокурора Вострокнутовой В.К., полагавшей, что решение подлежит оставлению без изменения, судебная коллегия
установила:
Березина Т.А., ссылаясь на причинение ей морального вреда в результате смерти ее дочери Б.Е.А. 13 января 2016 года в стационаре ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" ввиду ненадлежащего оказания ей медицинской помощи, а также причинение морального вреда в результате не оказания дочери своевременной, квалифицированной, качественной медицинской помощи, обратилась к ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" с иском о взыскании компенсации морального вреда в размере 1 000 000 рублей.
Впоследствии требования уточнила, просила взыскать с ФКУЗ "МСЧ МВД Удмуртской Республике" в счет компенсации морального вреда 3 500 000 рублей; при отсутствии или недостаточности у него средств для исполнения судебного решения недостающую сумму взыскивать в субсидиарном порядке с бюджета Российской Федерации в лице Министерства внутренних дел Российской Федерации (т. 1 л.д. 4-6, т. 2 л.д. 32, 234); в связи изменением истцом исковых требований судом к участию в деле в качестве соответчика было привлечено Министерство внутренних дел Российской Федерации.
Ответчик ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" против удовлетворения иска возражал, полагая, что летальный исход был обусловлен характером заболевания Б.Е.А. и тяжестью ее состояния при поступлении в стационар. Указал, что заключением комиссионной судебно-медицинской экспертизы БУЗ Удмуртской Республики БСМЭ, а также заключениями проведенных по настоящему делу СПб ГБУЗ БСМЭ и Кировским ОБСМЭ соответственно комиссионной и повторной комиссионной судебно-медицинских экспертиз было установлено отсутствие причинно-следственной связи между недостатками оказания медицинской помощи в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" и смертью Б.Е.А.., а также то, что патологические процессы не могли быть компенсированы даже при правильном оказании Б.Е.А.. медицинской помощи. Полагал, что вина в действиях дежурного врача Чиркова В.Е. отсутствует.
Также полагал, что основания для удовлетворения исковых требований отсутствуют и по причине выплаты членам семьи Б.Е.А.. единовременного пособия в размере 3 506 028 рублей 74 копейки в соответствии с Федеральным законом от 30 декабря 2012 года "О социальных гарантиях сотрудникам некоторых федеральных органов исполнительной власти и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации".
МВД Российской Федерации против удовлетворения иска также возражало, ссылаясь на отсутствие установленных законом оснований для взыскания компенсации морального вреда.
Третье лицо Чирков В.Е. полагал, что в иске должно быть отказано, поскольку наступление смерти Б.Е.А. в причинно-следственной связи с недостатками оказания медицинской помощи не состоит, что подтверждается заключениями судебно-медицинских экспертиз и иными материалами дела.
В заключении по делу прокурор Семёнова А.В. полагала, что исковые требования Березиной Т.А. подлежат частичному удовлетворению, поскольку они были основаны не только на причинении нравственных страданий ввиду смерти дочери, но и на переживании истцом страданий дочери вследствие некачественного оказания ей медицинской помощи и бездействия сотрудников ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" при ее жизни.
На основании ст. 167 ГПК РФ дело было рассмотрено судом в отсутствие Чиркова В.Е., надлежащим образом извещенного о времени и месте рассмотрения дела.
Судом постановлено указанное выше решение.
В апелляционной жалобе ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" и МВД Российской Федерации просят решение отменить и в удовлетворении иска отказать.
Полагают, что суд вышел за пределы исковых требований, поскольку требование о взыскании компенсации морального вреда было заявлено по основанию смерти дочери в связи с ненадлежащим оказанием ей медицинской помощи; требование о взыскании морального вреда в связи с наличием "недостатков" оказания медицинской помощи истцом не заявлялось и бремя доказывания по данному вопросу судом не распределялось; суд не принял во внимание выводы судебной экспертизы, проведенной Кировским ОБСМЭ, необоснованно отказал им в вызове в качестве эксперта профессора кафедры судебной медицины Ижевской государственной медицинской академии П.В.Л., а истцу - в допросе экспертов Кировского ОБСМЭ.
Указывают, что суд не учел, что только Б.Е.А. при жизни вправе была предъявить требование о причинении вреда ее здоровью вследствие недостатков оказанных медицинских услуг, истцу же моральный вред был причинен вследствие ее смерти, поэтому вина ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" отсутствует; устанавливая косвенную причинно-следственную связь между действиями (бездействием) сотрудников ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" и наступившей смертью Б.Е.А. суд также не привел бесспорных доказательств, свидетельствующих о вине ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике".
Считают, что суд необоснованно не дал оценку критерию наличия в действиях сотрудников ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" при оказании медицинской помощи Б.Е.А.. "недостатка" либо "дефекта", поскольку "недостаток" при оказании медицинской помощи может не являться причиной неблагоприятного исхода и не влиять на него возникновение, а "дефект", напротив, влияет на неблагоприятный исход и состоит с ним в прямой причинно-следственной связи.
Полагают, что суд не учел, что наличие факта родственных отношений само по себе достаточным основанием для компенсации морального вреда не является, факт наличия физических или нравственных страданий истцом не доказан, поскольку признаки нравственных страданий в виде головных болей, чувства разбитости, упадка сил, постоянного повышенного артериального давления, нуждаемости в приеме лекарственных препаратов могли быть подтверждены только медицинскими документами; нахождение у истца малолетней дочери Б.Е.А. является личной инициативой истца, поскольку у ребенка имеется родной отец.
Считают неправильной оценку судом факта выплаты семье Б.Е.А.. единовременного пособия в соответствии с Федеральным законом от 30 декабря 2012 года "О социальных гарантиях сотрудникам некоторых федеральных органов исполнительной власти и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", поскольку указанная выплата направлена не только на восстановление материальных потерь.
Чирков В.Е. в апелляционной жалобе также просит решение отменить и в удовлетворении иска отказать, полагая что моральный вред истцу был причинен не от дефектов оказания медицинской помощи дочери, а от ее смерти.
Указывает, что суд, ссылаясь на несвоевременное и некачественное оказание медицинской помощи Б.Е.А.. необоснованно не принял во внимание отсутствие в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" реанимационного отделения и необходимой материально-технической базы и оборудования для осуществления реанимационных мероприятий; не дал оценку тяжести состояния Б.Е.А.. и доставку больной в медицинскую организацию, не имеющую в своем составе отделения реанимации и интенсивной терапии. Полагает, что отсутствие вины ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике", подтверждается постановлением следователя СО по Индустриальному району г. Ижевска от 17 июня 2016 года об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти Б.Е.А. в отношении сотрудников больницы ввиду отсутствия в их деяниях состава преступления. Считает, что суд необоснованно принял за основу заключения судебных экспертиз СПб ГБУЗ БСМЭ и Кировского ОБСМЭ при наличии в материалах проверки СО по Индустриальному району г. Ижевска СУ СК РФ по Удмуртской Республике заключения комиссионной судебно-медицинской экспертизы БСМЭ Удмуртской Республики.
В апелляционной жалобе Березина Т.А. просит решение изменить, удовлетворив ее требования о взыскании компенсации морального вреда в полном объеме, выражая несогласие с доводами апелляционных жалоб ответчиков и третьего лица.
На основании ст.ст. 167, 327 ГПК РФ дело рассмотрено судом апелляционной инстанции в отсутствие ответчика МВД Российской Федерации, надлежащим образом извещенного о времени и месте рассмотрения дела.
В соответствии со ст. 327.1 ГПК РФ законность и обоснованность решения проверены судебной коллегией в пределах доводов апелляционных жалоб сторон и третьего лица.
Оснований для отмены или изменения решения по доводам апелляционных жалоб судебная коллегия не усматривает.
В соответствии со ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью; признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина являются обязанностью государства.
В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ (часть 1 ст. 17 Конституции).
Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (часть 2 ст. 17 Конституции РФ).
Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими и определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (ст. 18 Конституции РФ).
К числу основных прав человека Конституцией РФ отнесено право на охрану здоровья (ст. 41 Конституции).
Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (часть 1 ст. 41 Конституции РФ).
Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, регулируются Федеральным законом от 21 ноября 2011 года N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации".
Согласно пункту 1 ст. 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма; охрана здоровья граждан - система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти РФ, органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (пункт 2 ст. 2 названного Федерального закона).
В силу ст. 4 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" к основным принципам охраны здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.
Медицинской помощью является комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациентом - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 ст. 2 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").
В силу частей 1, 2 ст. 19 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования.
Согласно пункту 21 ст. 2, части 1 ст. 37 данного Федерального закона качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата. Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; на основе клинических рекомендаций; с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.
Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции; в понимании статьи 8 Конвенции и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека семейная жизнь охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.
Статьей 38 Конституции РФ и корреспондирующими ей нормами ст. 1 Семейного кодекса РФ предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.
Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 ст. 1 Семейного кодекса РФ).
Пунктом 1 ст. 150 Гражданского кодекса РФ определено, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.
Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (ст. 151 Гражданского кодекса РФ).
В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.
Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского Суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции РФ, Семейного кодекса РФ, положениями ст.ст. 150, 151 Гражданского кодекса РФ следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.
Пунктом 2 ст. 150 Гражданского кодекса РФ определено, что нематериальные блага защищаются в соответствии с данным кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (ст. 12 Гражданского кодекса РФ) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.
В силу пункта 1 ст. 1099 Гражданского кодекса РФ основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 "Обязательства вследствие причинения вреда" (ст.ст. 1064 - 1101 Гражданского кодекса РФ) и ст. 151 Гражданского кодекса РФ.
Согласно пунктам 1, 2 ст. 1064 Гражданского кодекса РФ, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.
В соответствии с пунктом 1 ст. 1068 Гражданского кодекса РФ юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.
Статья 1101 Гражданского кодекса РФ предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.
Как разъяснено в пункте 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", суду следует устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора. Одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом.
Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абзац второй пункта 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда").
В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 года N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" разъяснено, что по общему правилу, установленному ст. 1064 Гражданского кодекса РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная ст. 1064 Гражданского кодекса РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.
Применительно к спорным отношениям в соответствии с действующим правовым регулированием ответчик "МСЧ МВД РФ по Удмуртской Республике" должен был доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда Березиной Т.А. в связи со смертью ее дочери Б.Е.А.., медицинская помощь которой была оказана ненадлежащим образом.
Законодатель, закрепив в ст. 151 Гражданского кодекса РФ общие правила компенсации морального вреда, не установил ограничений в отношении случаев, когда допускается такая компенсация. При этом согласно пункту 2 ст. 150 Гражданского кодекса РФ нематериальные блага защищаются в соответствии с этим кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (ст. 12 Гражданского кодекса РФ) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.
В абзаце втором пункта 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что моральный вред может заключаться, в частности, в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников.
Отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда (абзац третий пункта 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10).
Как установлено судом и следует из материалов дела, Березина Т.А. является матерью Б.Е.А.., <данные изъяты>, умершей 13 января 2016 года в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" при оказании ей медицинской помощи.
Приказом начальника ГУ Министерства ПФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий по Удмуртской Республике от 31 марта 2016 года N 147 установлена выплата единовременного пособия в случае смерти вследствие заболевания, полученного в период прохождения службы членам семьи и лицам, находящимся на иждивении старшего лейтенанта внутренней службы Б.Е.А.., проходившей службу в должности дознавателя отдела надзорной деятельности и профилактической работы ГУ МЧС России по Удмуртской Республике в размере 3 506 028 рублей 74 копейки в равных долях каждому: отцу Б.А.Г.., матери Березиной Т.А., дочери Т.С.М..; выплату доли единовременного пособия причитающейся несовершеннолетней дочери Б.Е.А. постановлено произвести ее законному представителю Т.М.Ю..
С 30 августа 2018 года Березина Т.А. является опекуном малолетней дочери Б.Е.А.. - Т.С., <данные изъяты>.
Согласно сведениям амбулаторной медицинской карты Б.Е.А. N N ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" с ноября 2015 года за медицинской помощью она не обращалась.
Согласно сведений журнала вызовов станции скорой медицинской помощи АУЗ Удмуртской Республики ССМП Министерства здравоохранения Удмуртской Республики, по первичному вызову N N от 12 января 2016 года продолжительностью с 19 часов 55 минут по 20 часов 37 минут к пациенту Б.Е.А. с жалобами на боль в груди, обморок и затрудненное дыхание была направлена бригада N N установлен предварительный диагноз <данные изъяты>", внутримышечно введен раствор <данные изъяты>, проведена респираторная поддержка кислородом. От госпитализации Б.Е.А.. отказалась, намереваясь, согласно объяснениям истца, обратиться в лечебное учреждение по месту обслуживания - ФКУЗ "МСЧ МВД по Удмуртской Республике" на следующий день.
В связи с ухудшением состояния по вторичному экстренному вызову N от 13 января 2016 года продолжительностью с 1 часа 9 минут по 2 часа 50 минут с жалобами на затрудненное дыхание, боль в груди и потерю сознания бригадой N Б.Е.А.. была доставлена в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" с предварительным диагнозом: "<данные изъяты> и передана дежурному врачу.
Дежурным врачом ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" Чирковым В.Е. (работавшим в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" с 13 апреля 2015 года в должности врача-уролога урологического кабинета поликлиники, имеющего высшее медицинское образование по специальности врач-лечебник с присвоением квалификации врача, имеющего свидетельство о повышении квалификации по программе "урология" и присвоении высшей квалификационной категории по специальности урология), согласно записи в карте вызова N N от 13 января 2016 года, Б.Е.А.. была осмотрена и принята в терапевтическое отделение.
Согласно медицинской карты стационарного больного Б.Е.А. N N ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" она доставлена в терапевтическое отделение бригадой скорой медицинской помощи 13 января 2016 года в 2 часа 50 минут с диагнозом: <данные изъяты>, клинический диагноз: <данные изъяты> (диагноз заключительный клинический: <данные изъяты>
Согласно медицинской карты стационарного больного в 4 часа 20 минут вызвана скорая медицинская помощь для перевода Б.Е.А.. в реанимационное отделение, с учетом консультации реаниматолога ГКБ N N начаты реанимационные мероприятия; по прибытию бригады скорой помощи (реанимации) в 4 часа 20 минут проведена интубация трахеи, начат непрямой массаж сердца, в 5 часов 20 минут наступила смерть Б.Е.А..
Согласно записей журнала вызовов станции скорой медицинской помощи в 4 часа 45 минут 13 января 2016 года от врача ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" Чиркова В.Е. поступил вызов N N о перевозе из стационара в стационар для реанимации Б.Е.А.. с диагнозом "<данные изъяты>" для перевода больной в стационар с реанимационным отделением. По прибытии общепрофильной врачебной бригады у Б.Е.А.. было установлено крайне тяжелое состояние, которое перешло в клиническую смерть; незамедлительно была начата сердечно-легочная реанимация, которую совместно осуществляли врач бригады скорой медицинской помощи и дежурный врач ЛПУ. Реанимационные мероприятия проведены в полном объеме, оказались не эффективными, и в 5:20 была констатирована биологическая смерть Б.Е.А.
В соответствии с записью акта о смерти N N от 26 января 2016 года Б.Е.А.. умерла 13 января 2016 года.
Согласно акта судебно-медицинского исследования трупа Б.Е.А. N N от 11 февраля 2016 года причиной ее смерти явилась <данные изъяты>
Согласно составленного по результатам проверки акта ведомственного контроля качества оказания медицинской помощи Б.Е.А.. Министерства здравоохранения Удмуртской Республики от 22 марта 2016 года непосредственной причиной смерти Б.Е.А.. стал развивший в течение инфекционного заболевания, которым она болела в течение двух недель, <данные изъяты>.
Согласно протокола патологоанатомической конференции ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмурткой Республике" N N от 17 марта 2016 года по летальному случаю Б.Е.А.. от 13 января 2016 года констатировано совпадение клинического и патологоанатомического диагнозов; обусловленность летального исхода тяжестью состояния больной при поступлении, длительным анамнезом <данные изъяты>; дежурным врачам МСЧ при поступлении тяжелых пациентов требующих реанимационной помощи предписано силами скорой медицинской помощи госпитализировать в ЛПУ с наличием реанимационных отделений в зависимости от профиля заболевания; также принято решение провести учебу с врачами МСЧ по темам: лечение <данные изъяты> врачебному персоналу указано на необходимость качественного заполнения истории болезни и подробного ведения "карты реанимационных мероприятий" в соответствии с нормативными документами.
По результатам проверки СО по Индустриальному району г. Ижевска СУ СК РФ по Удмуртской Республике (материал проверки N по сообщению о халатности медицинских работников АУЗ Удмуртской Республики ССМП Министерства здравоохранения Удмуртской Республики и ФКУЗ "МСЧ МВД РФ по Удмуртской Республике", приведших к смерти Б.Е.А..) постановлением старшего следователя СО по Индустриальному району г. Ижевска от 17 июня 2016 года в возбуждении уголовного дела по сообщению о совершении преступления, предусмотренного частью 2 ст. 293 УК РФ в отношении сотрудников АУЗ Удмуртской Республики ССМП Министерства здравоохранения Удмуртской Республики и ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" отказано по основанию, предусмотренному пунктом 2 части 1 ст. 24 УПК РФ в связи с отсутствием в их деянии состава преступления.
Согласно заключения проведенной в ходе проверки по факту смерти Б.Е.А. БУЗ Удмуртской Республики "БСМЭ Министерства здравоохранения Удмуртской Республики" комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 21 марта 2017 года (материал N N) смерть Б.Е.А.. наступила в результате <данные изъяты>, осложнившейся развитием <данные изъяты> и <данные изъяты>.
При оказании медицинской помощи АУЗ Удмуртской Республики ССМП Министерства здравоохранения Удмуртской Республики по первичному вызову N N дефектов оказания медицинской помощи не выявлено; при обслуживании вызова N сотрудниками АУЗ Удмуртской Республики ССМП Министерства здравоохранения Удмуртской Республики выявлены следующие дефекты: недооценка тяжести состояния Б.Е.А., указывающего на наличие признаков <данные изъяты>, требующей лечения в условиях отделения реанимации и интенсивной терапии и ее транспортировка в лечебно-профилактическое учреждение ФКУЗ "МСЧ МВД РФ по Удмуртской Республике", не оказывающем медицинскую помощь в стационарных условиях по профилю "анестезиология и реаниматология" несмотря на то, что в данном случае требовалась транспортировка в круглосуточный стационар для дальнейшего лечения в условиях отделения реанимации и интенсивной терапии; вопрос об эвакуации пациентки в стационар с имеющимся реанимационным отделением этой же бригадой СМП из ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" сразу решен не был виду того, что дежурный врач ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" при приеме пациентки не учел возможности оказания помощи в стационаре и возможность ухудшения ее состояния.
При оказании Б.Е.А. медицинской помощи 13 января 2016 года сотрудниками ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" выявлены следующие ее дефекты: недооценка тяжести состояния при поступлении; не выявление признаков <данные изъяты>; госпитализация в терапевтическое отделение при наличии <данные изъяты>, несмотря на то, что в данном случае требовалась экстренная транспортировка в круглосуточный стационар для дальнейшего лечения в условиях отделения реанимации и интенсивной терапии; отсутствие в медицинской карте протокола сердечно-легочной реанимации о порядке и времени проведения реанимационных мероприятий, формы протокола установления смерти человека, несоответствие записей о времени вызова, прибытия бригады скорой медицинской помощи, времени смерти записям в карте вызова станции скорой медицинской помощи N N
По вызову N N медицинская помощь оказана Б.Е.А.. правильно, своевременно и в полном объеме, дефектов оказания медицинской помощи не выявлено.
Учитывая позднее обращение за медицинской помощью, отказ от госпитализации 12 января 2016 года, тяжесть и распространенность инфекционного процесса, динамику развития осложнений, полиорганный характер поражения при обращении за медицинской помощью 13 января 2016 года, причинно-следственная связь между выявленными дефектами оказания медицинской помощи и смертью Б.Е.А.. отсутствует.
Согласно заключению назначенной судом по делу по ходатайству истца комиссионной судебной медицинской экспертизы N N от 5 апреля 2018 года, проведенной СПб ГБУЗ "БСМЭ", скорая медицинская помощь Б.Е.А.. по вызову N N была оказана надлежащим образом.
При доставке Б.Е.А.. в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" она по своему состоянию нуждалась в оказании ей медицинской помощи в условиях отделения интенсивной терапии или реанимации, но была осмотрена дежурным врачом и принята.
Вопрос о месте медицинской эвакуации больных и пострадавших определяется территориальным органом управления здравоохранения; наличие в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" 2-х отделений соматического профиля, принимающих больных в круглосуточном режиме обозначает готовность ЛПУ к оказанию медицинской помощи в полном объеме.
При оказании Б.Е.А.. медицинской помощи 13 января 2016 года сотрудниками ФКУЗ "МСЧ МВД РФ по Удмуртской Республике" выявлены следующие дефекты оказания медицинской помощи: недооценка тяжести состояния при поступлении и в динамике: не выявлены признаки <данные изъяты> (не проводилось измерение артериального давления, пульсоксиметрия, рентгенография легких, анализ крови); назначенная терапия не соответствовала предварительно поставленному диагнозу, тяжести состояния больной (не проводилась постоянная кислородотерапия под контролем сатурации кислорода, не назначена соответствующая антибиотикотерапия, а лечение начато с 8 мг <данные изъяты> госпитализация в терапевтическое отделение при наличии клинических признаков <данные изъяты>, требующей лечения в условиях отделения реанимации и интенсивной терапии. Также имелись дефекты ведения медицинской документации: отсутствие в медицинской карте протокола сердечно-легочной реанимации о порядке и времени проведения реанимационных мероприятий, формы протокола установления смерти человека.
Причиной смерти Б.Е.А. явилась <данные изъяты>
Между допущенными дефектами оказания медицинской помощи Б.Е.А. на этапе ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" и наступлением ее смерти имеется причинно-следственная связь, поскольку они явились отрицательным условием закономерного протекания индивидуально обусловленного заболевания и снижали эффективность лечебных мероприятий.
Между допущенным дефектом оказания медицинской помощи Б.Е.А.. на этапе скорой медицинской помощи АУЗ УР "ССМП МЗ Удмуртской Республики" и наступлением ее смерти причинно-следственная связь отсутствует, поскольку он не ухудшил состояния пациентки, не был отрицательным условием протекания индивидуально обусловленного заболевания и не являлся причиной наступления смерти.
В связи с противоречиями в выводах заключений БУЗ Удмуртской Республики "БСМЭ Министерства здравоохранения Удмуртской Республики" и СПб ГБУЗ "БСМЭ" судом по ходатайству ответчика назначена повторная комиссионная судебно-медицинская экспертиза, производство которой поручено экспертам Кировского ОГБУЗ "Кировское ОБСМЭ".
Согласно заключению повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы от 12 января 2016 года на догоспитальном этапе бригадой скорой медицинской помощи АУЗ Удмуртской Республики "СКМП МЗ Удмуртской Республики" по вызову N N медицинская помощь Б.Е.А.. была оказана правильно и своевременно; письменный отказ Б.Е.А.. от госпитализации оформлен должным образом.
При оказании Б.Е.А. медицинской помощи бригадой скорой медицинской помощи по вызову N N установлены следующие недостатки: недооценка тяжести состояния, поскольку с учетом объективных данных, состояние Б.Е.А. на момент осмотра было тяжелым; нарушение маршрутизации больной с <данные изъяты>, приведшее к ее госпитализации в медицинскую организацию, не имеющую в своем составе отделения реанимации и интенсивной терапии.
При оказании медицинской помощи Б.Е.А.. ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" установлены следующие недостатки: недооценка тяжести состояния Б.Е.А..; недооценка прогноза; не определение показаний для ее госпитализации в отделение реанимации и интенсивной терапии и потребности в респираторной поддержке при наличии у нее критериев для перевода в отделение реанимации и интенсивной терапии: ЧДД более 30 в минуту, мультилобарная инфильтрация (поражение нескольких долей легкого), нарушение сознания; не осуществление своевременного перевода Б.Е.А.. в профильную медицинскую организацию с отделением реанимации и интенсивной терапии, а также не осуществление в связи с недооценкой тяжести состояния, прогноза, отсутствием определения показаний для госпитализации в отделение реанимации и интенсивной терапии и потребности в респираторной поддержке (назначении вазопрессоров) своевременного перевода Б.Е.А.. в профильную медицинскую организацию с отделением реанимации и интенсивной терапии; не проведение при установлении врачом в приемном покое диагноза "<данные изъяты>" методов обследования в виде обзорной рентгенографии органов грудной полости в передней прямой и боковой проекциях; пульсоксиметрии, развернутого общего анализа крови с определением уровня эритроцитов, гематокрита, лейкоцитов, тромбоцитов, лейкоцитарной формулы; биохимического анализа крови (мочевина, креатинин, электролиты, печеночные ферменты, билирубин, глюкоза, альбумин), ЭКГ в стандартных отведениях, не проведение при поступлении измерения артериального давления; не назначение системной антибактериальной терапии; не проведение респираторной поддержки, а также недостатки ведения медицинской документации: отсутствие информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство или решения врачебной комиссии о проведения медицинского вмешательства без согласия больного по экстренным показаниям, не отражение уровня АД и сатурации кислорода на момент поступления, отсутствие протоколов проведения сердечно-легочной реанимации и констатации биологической смерти больной; несоответствие записей о времени вызова, прибытия бригады скорой медицинской помощи, времени смерти записям в карте вызова станции скорой медицинской помощи N N от 13 января 2016 года.
При оказании медицинской помощи Б.Е.А.. бригадой скорой медицинской помощи АУЗ Удмуртской Республики "ССМП Министерства здравоохранения Удмуртской Республики" по вызову N N установлены недостатки оформления медицинской документации в виде отсутствия протокола проведения совместной с дежурным врачом стационара сердечно-легочной реанимации, несовпадения временных данных начала и окончания реанимационных мероприятий с медицинской картой стационарного больного N N, отсутствие данных мониторинга электрокардиографии, сведений о введенных лекарственных препаратах, выдаче протокола констатации биологической смерти больной; прямой причинно-следственной связи между указанными недостатками и наступлением смерти Б.Е.А.. не имеется.
Согласно выводам экспертиз смерть Б.Е.А. наступила в результате <данные изъяты>, осложнившейся развитием <данные изъяты>
Медицинская помощь в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике" была оказана Б.Е.А.. ненадлежащим образом; указанные выше недостатки медицинской помощи оказали отрицательное влияние на течение заболевания в его терминальном периоде и ускорили наступление неблагоприятного исхода; решающую роль в наступлении смерти Б.Е.А.. сыграли следующие факторы: позднее обращение Б.Е.А.. за медицинской помощью при длительности заболевания более двух недель, начале клинической картины острой дыхательной недостаточности за 5-6 суток до момента первичного обращения; отказ от госпитализации 12 января 2016 года; тяжесть и распространенность инфекционного процесса, полиорганный характер поражения; крайняя тяжесть состояния Б.Е.А.. при поступлении в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республике", обусловленная опасным для жизни осложнением - <данные изъяты>; наличие множественных тяжелых необратимых патологических изменений внутренних органов, установленных клинически и морфологически. При условии правильной организации оказания медицинской помощи, проведении правильного и своевременного лечения, наступление смерти Б.Е.А.. не исключалось.
Разрешаясь спор, суд руководствовался регулирующими спорные отношения приведенными выше нормами материального права, и по мнению судебной коллегии, пришел к правильному выводу о наличии оснований для частичного удовлетворения требований к ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики", поскольку имеющиеся в действиях сотрудников ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" недостатки при оказании медицинской помощи Б.Е.А.., выразившиеся в недооценке тяжести ее состояния, на момент ее приема врачом Чирковым В.Е. в терапевтическое отделение показаний для госпитализации Б.Е.А. в отделение реанимации и интенсивной терапии, потребности респираторной поддержки, а также не полном проведении обследования и соответствующего лечения, явились отрицательным условием протекания ее заболевания и ускорили наступление неблагоприятного исхода, нарушили личные неимущественные права Березиной Т.А. на семейную жизнь и повлекли причинение ей морального вреда - глубоких нравственных страданий вследствие переживаниях за состояние здоровья близкого ей человека - осознание тяжести состояния и физических страданий дочери, не оказания ей необходимой медицинской помощи, в которой она нуждалась на момент ее поступления в медицинское учреждение, фактическое оставление ее без таковой, и обоснованному выводу о том, что с учетом установленных обстоятельств дела требованиям разумности и справедливости будет соответствовать взыскание с ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" в пользу истца компенсации морального вреда в размере 200 000 рублей.
При этом оснований для удовлетворения требований к МВД Российской Федерации суд, по мнению судебной коллегии, обоснованно не усмотрел, поскольку установленных абзацем 1 пункта 5 статьи 123.22 ГК РФ оснований для возложения на МВД Российской Федерации субсидиарной ответственности - недостаточности имущества ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" для исполнения обязательства перед истицей, к моменту принятия решения о взыскании возмещения вреда с ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" не имелось.
С указанными выводами судебная коллегия соглашается и оснований для их переоценки по доводам апелляционных жалоб не усматривает.
Доводы апелляционных жалоб о том, что суд вышел за пределы исковых требований, поскольку основанием исковых требований Березиной Т.А. являлось взыскание компенсации морального вреда, причиненного ей вследствие смерти дочери ввиду ненадлежащего оказания ей медицинской помощи, судебной коллегий отклоняются как противоречащие исковому заявлению Березиной Т.А., из которого следует, что она просила взыскать компенсацию морального вреда не только по указанным основаниям, но и ввиду переживания ей нравственных страданий за состояние здоровья дочери при оказании ей необходимой медицинской помощи в ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики".
Доводы жалобы ответчиков о том, что суд при принятии решения не дал оценки тому, являются ли отраженные в заключениях экспертиз недостатки оказания Б.Е.А. медицинской помощи собственно "дефектами" или "недостатками" ввиду того, что "недостаток" в оказании медицинской помощи, в отличие от "дефекта" не является причиной неблагоприятного исхода и не имеет с ним прямой причинно-следственной связи, судебной коллегией также отклоняются, поскольку само по себе такое толкование указанных терминов не свидетельствует о неправильном применении судом регулирующих правоотношения по возмещению вреда приведенных выше норм материального права, определенные которыми обстоятельства, имеющие значение для дела, судом были правильно установлены; вопреки доводам жалобы ответчиков, требования о компенсации морального вреда были удовлетворены судом не ввиду наличия косвенной причинно-следственной связи между недостатками оказания работниками ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" Б.Е.А. медицинской помощи и ее смертью, а ввиду нарушения ими личных неимущественных прав истца на семейную жизнь ненадлежащим оказанием Б.Е.А.. медицинской помощи при ее жизни; вопреки доводам жалобы ответчиков, выводы суда основаны на верной оценке имеющихся в материалах дела заключений медицинских экспертиз, содержащиеся в которых выводы не противоречат указанным выводам суда.
Также не являются основанием для отмены решения и доводы апелляционной жалобы ответчиков о том, что судом не было удовлетворено ходатайство ответчиков о вызове в судебное заседание профессора Ижевской государственной академии П.В.Л. в отношении качества экспертного заключения СПб ГБУЗ "БСМЭ", поскольку заключения проведенных по делу судебных экспертиз соответствуют требованиям ст. 25 Федерального закона от 31 мая 2001 N 73-ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации", составлены в соответствии с требованиями законодательства, регулирующего порядок осуществления подобного рода экспертиз и с использованием научно-исследовательской литературы компетентными лицами, имеющими специальное образование в исследуемой области, необходимую квалификацию, значительный стаж экспертной работы и предупрежденными об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения; противоречий между выводами об отсутствии прямой причинно-следственной связи между недостатками оказания медицинской помощи Б.Е.А.. и наступлением ее смерти в заключениях экспертиз не имеется.
Не усматривает судебная коллегия и оснований для переоценки выводов суда в отношении определенного судом размера компенсации морального вреда как по доводам жалобы ответчиков, так и по доводам жалобы истца, поскольку вопреки доводам жалоб сторон, размер компенсации морального вреда определен судом в соответствии с требованиями ст.ст. 151, 1099 - 1101 ГК РФ с учетом установленных обстоятельств дела, степени пережитых истцом как матерью Б.Е.А.. нравственных страданий, требований разумности и справедливости, соответствует степени вины ФКУЗ "МСЧ МВД России по Удмуртской Республики" в причинении истцу морального вреда ненадлежащим оказанием Б.Е.А.. при ее жизни медицинской помощи.
Вопреки доводам жалобы ответчиков, выплата родственникам Б.Е.А. на основании ст. 12 Федерального закона от 30 декабря 2012 года "О социальных гарантиях сотрудникам некоторых федеральных органов исполнительной власти и внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ" единовременного пособия, о компенсации истцу государством морального вреда по заявленным ей по настоящему делу требованиям не свидетельствует.
Доводов и обстоятельств, способных повлиять на существо принятого по делу решения, апелляционные жалобы не содержит.
Установленные частью 4 ст. 330 ГПК РФ основания для отмены или изменения судебного постановления отсутствуют, решение подлежит оставлению без изменения, а апелляционная жалоба - оставлению без удовлетворения.
Руководствуясь ст. 328 ГПК РФ, судебная коллегия
определила:
решение Устиновского районного суда г. Ижевска Удмуртской Республики от 24 июня 2019 года оставить без изменения.
Апелляционные жалобы Федерального казенного учреждения здравоохранения "Медико-санитарная часть Министерства внутренних дел России по Удмуртской Республике", Министерства внутренних дел Российской Федерации, Чиркова В.Е., Березиной Т.А. оставить без удовлетворения.
Председательствующий Аккуратный А.В.
Судьи Гулящих А.В.
Рогозин А.А.


Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка