Дата принятия: 23 октября 2018г.
Номер документа: 33-3377/2018
СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ ТОМСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 23 октября 2018 года Дело N 33-3377/2018
от 23 октября 2018 года
Судебная коллегия по гражданским делам Томского областного суда в составе:
председательствующего Руди О.В.,
судей: Кребеля М.В., Ячменевой А.Б.,
при секретаре Степановой А.В.,
рассмотрев в открытом судебном заседании в г. Томске апелляционную жалобу представителя Мусаева Илгара Джалил оглы Орлова Евгения Владимировича на решение Кировского районного суда г. Томска от 27 июля 2018 года
по делу по иску Мусаева Илгара Джалил оглы к Министерству финансов Российской Федерации о компенсации морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием,
заслушав доклад председательствующего, Мусаева И.Д., его представителя Орлова Е.В., поддержавших апелляционную жалобу, представителя Министерства финансов Российской Федерации Панину И.В., представителя Генеральной прокуратуры Российской Федерации прокурора Емельянову С.А., возражавших против ее удовлетворения,
установила:
Мусаев И.Д. обратился в суд с иском к Министерству финансов Российской Федерации о компенсации морального вреда в размере 2384 660 руб.
В обоснование требований указал, что 06.08.2015 ОРПТВ "Ленинский район" СУ УМВД России по г. Томску возбуждено уголовное дело N 2015/2016 по признакам состава преступления, предусмотренного п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ, по факту хищения неустановленным лицом в период с 19.12.2014 по 25.05.2015 алкогольной продукции, признанной вещественными доказательствами по уголовным делам N 2013/2478, 2013/2351, находящимся в производстве СЧ СУ УМВД России по г. Томску СУ УМВД России по г. Томску. 09.10.2015 в 00.56 час в порядке ст. 91, 92 УПК РФ он был задержан по подозрению в совершении указанного преступления и допрошен в качестве подозреваемого. В тот же день ему было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного п."б" ч.4 ст. 158 УК РФ, с последующим допросом в качестве обвиняемого. 10.10.2015 избрана мера пресечения в виде заключения под стражу на срок 2 месяца, то есть до 09.12.2015 с содержанием в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Томской области. 22.10.2015 апелляционным определением Томского областного суда постановление оставлено без изменения. 08.12.2015 постановлением Кировского районного суда г. Томск, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, срок содержания под стражей в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Томской области продлен на 2 месяца, а всего до 4 месяцев, то есть до 09.02.2016. 02.02.2016 в связи с отсутствием оснований для изменения меры пресечения постановлением Ленинского районного суда г. Томска, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, срок содержания по стражей в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Томской области продлен на 1 месяц, а всего до 5 месяцев, то есть до 08.03.2016 включительно. 04.03.2016 мера пресечения в виде заключения под стражу изменена на подписку о невыезде, он освобожден из ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Томской области.
31.03.2017 на основании постановления старшего следователя по ОВД СЧ СУ УМВД России по Томской области Садковой О.С. в части тайного хищения чужого имущества - алкогольной продукции, совершенного в особо крупном размере из складского помещения, уголовное преследование прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Действия переквалифицированы с п. "б" ч. 4 ст. 158 УК РФ на ч.4 ст. 160 УК РФ.
05.08.2017 следственными органами СЧ СУ УМВД России по Томской области ему предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных п. "а", "б" ч. 6 ч. 4 ст. 327.1, ч. 4 ст. 160 УК РФ в группе с неустановленными лицами. Избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.
08.11.2017 следователем по особо важным делам отдела по расследованию особо важных дел следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Томской области А. вынесено постановление о прекращении в отношении него уголовного преследования по уголовному делу N2015/2060 по основанию, предусмотренному п.1 ч.1 ст.27 УПК РФ, в связи с непричастностью к совершению преступлений, мера пресечения в виде подписки о невыезде, наложении ареста на имущество и иные меры ограничительного характера в отношении имущества отменены, а также разъяснено о праве на реабилитацию, предусмотренном ст. 133 УПК РФ.
По мнению истца, он незаконно подвергался уголовному преследованию в период с 09.10.2015 по 08.11.2017, то есть в течение 2 лет и 1 месяца, из которых 4 месяца и 24 дня (с 10.10.2015 по 04.03.2016) содержался под стражей в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Томской области, в период с 04.03.2016 по 08.11.2017, то есть на протяжении 1 года 8 месяцев и 4 дней, к нему применялась и действовала мера пресечения в виде подписки о невыезде. Кроме того, в момент задержания 09.10.2015 сотрудниками УЭБиПК УМВД России по Томской области ему были причинены телесные повреждения (/__/). По данному факту 04.09.2017 возбуждено уголовное дело, проводится предварительное расследование. В результате незаконного уголовного преследования ухудшилось состояние его здоровья, однако, несмотря на это, он вынужден был неоднократно являться в установленное следователем время на допросы в качестве обвиняемого и 26 раз на ознакомление с материалами уголовного дела.
В результате незаконного уголовного преследования, а так же перечисленных неправомерных действий сотрудников правоохранительных органов, истцу причинены нравственные страдания.
В судебном заседании истец Мусаев И.Д. настаивал на удовлетворении требований по основаниям, изложенным в иске.
Представители истца Савич Н.А., Самойлова С.И. в судебном заседании исковые требования поддержали. Дополнили, что истец перенес огромный стресс, испытывает обиду и стыд. Из-за огласки дела в средствах массовой информации пострадала его репутация.
Представитель ответчика Министерства финансов Российской Федерации Шевцов И.А. в судебном заседании обоснованность иска не оспаривал, поскольку за истцом признано право на реабилитацию и установлен факт незаконного уголовного преследования. Не согласился с заявленной истцом суммой возмещения. Ссылался на недоказанность факта применения сотрудниками УЭБиПК УМВД России в отношении истца насилия в момент задержания, ухудшения состояния его здоровья, связанного с обстоятельствами уголовного преследования.
Представитель третьего лица Генеральной прокуратуры Российской Федерации помощник прокурора Кировского района г.Томска Игловская Е.И. в судебном заседании полагала возможным с учетом длительности и объема нарушения прав истца, требований разумности и справедливости, взыскать компенсацию морального вреда в размере 30000 руб.
Представители третьих лиц СУ СК России по Томской области Фуфаева Н.И., УМВД России по Томской области Грибкова О.П. в судебном заседания не оспаривали право истца на компенсацию морального вреда в связи с реабилитацией, однако полагали, что исковые требования не подлежат удовлетворению в заявленном размере.
Дело рассмотрено в отсутствие третьего лица Садковой О.С.
Обжалуемым решением на основании ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (г.Рим 04.11.1950), ст. 8 Всеобщей декларации прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948), ст. 2, ст. 45 ч.1, ст. 46, ст. 52, 53 Конституции Российской Федерации, п.З ст. 125, п.1 ст. 150, ст. 151, ст. 1070, 1071, 1099, 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации, ч. 1, 3 ст. 133, ч. 3 ст. 136 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, ч.1 ст.242.2 Бюджетного кодекса Российской Федерации, приказа Министерства финансов Российской Федерации от 12.02.1998 N 26 "О порядке организации и ведения Министерством финансов Российской Федерации работы по выступлению от имени казны РФ, а также по представлению интересов Правительства РФ в судах" (с учетом Приказов Министерства финансов Российской Федерации от 30.12.2004 N 378, от 17.01.2005 N 1) иск удовлетворен частично, постановлено взыскать с Министерства финансов Российской Федерации за счет казны Российской Федерации в пользу Мусаева Илгара Джалил оглы компенсацию морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием, в размере 120000 руб., в удовлетворении остальной части иска отказать.
В апелляционной жалобе представитель истца Мусаева И.Д. Орлов Е.В. просит решение суда изменить, взыскать сумму компенсации морального вреда в полном объеме - 2384660 руб.
Ссылается на то, что суд, удовлетворяя иск частично, не в полной мере принял во внимание характер причиненных истцу физических и нравственных страданий, необоснованно отклонил доводы о том, что уголовное преследование отразилось на его деловой репутации, при определении размера компенсации вреда не руководствовался требованиями разумности и справедливости.
Размер компенсации морального вреда, рассчитанный с учетом практики Европейского Суда по правам человека по аналогичным спорам с участием граждан Российской Федерации, должен быть определен исходя из следующего: 350 000 руб. за каждый месяц содержания под стражей и 35 000 руб. за каждый месяц пребывания под подпиской о невыезде, а именно: 350 000 *4 месяца и 24 дня задержания под стражей: 1 400 000 + 280 000 = 1 680 000 и 35 000 * 20 месяцев и 4 дня пребывания под подпиской о невыезде: 700 000 + 4 660 = 704 660 руб., а всего 1 680 000 + 704 660 = 2 384 660 руб.
Суд не учел, что истец не просто содержался под стражей, а все время нахождения в СИ-1 г.Томска содержался в одиночной камере без установленных на то законом оснований, в удовлетворении ходатайств защитника о его переводе о общую камеру отказано. Указанное следует расценивать как психологическое давление с целью получения незаконного признания вины.
Поскольку все инкриминируемые ему преступления отнесены к категории тяжких, санкция статей предусматривает наказание до 10 лет лишения свободы, на протяжении всего периода уголовного преследования он испытывал страх из-за опасения вынесения неправосудного приговора.
Суд не учел, что по обстоятельствам дела органами предварительного следствия доказательства его вины были сфальсифицированы, что свидетельствует об умышленном характере незаконного преследования со стороны следственных органов.
Суд не принял во внимание издевательское отношение сотрудников следственных органов с ярко выраженным желанием унизить достоинство личности истца, ограничить его свободу.
Определяя размер компенсации вреда в 120000 руб., суд сослался на степень страданий истца, однако никак не мотивировал, как она измеряется, из чего он исходил при определении такого размера.
Необоснован вывод суда об отсутствии подтверждения факта совершения насилия в отношении истца при его задержании.
Суд не принял во внимание доводы истца о нравственных страданиях из-за потери дохода от предпринимательской деятельности, поскольку незаконным уголовным преследованием было создано ложное представление о нем, как о преступнике, подорван авторитет честного и законопослушного человека.
Судебная коллегия, руководствуясь ст. 167, ч. 1 ст. 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, рассмотрела дело в отсутствие представителей СУ СК России по ТО, УМВД России по ТО, Садковой О.С., сведения об извещении которых имеются.
Изучив материалы дела, обсудив доводы апелляционных жалоб, проверив законность и обоснованность решения суда первой инстанции по правилам ч.1 ст.327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия пришла к выводу о том, что доводы апелляционной жалобы заслуживают внимания в части.
Как установил суд, 06.08.2015 ОРПВТ "Ленинский район" СУ УМВД России по г. Томску возбуждено уголовное дело N 2015/2016 по признакам состава преступления, предусмотренного п. "б", ч.2 ст.158 УК РФ, по факту хищения неустановленным лицом в период с 19.12.2014 по 25.05.2015 алкогольной продукции, признанной вещественными доказательствами по уголовным делам N 2013/2478, 2013/2351.
09.10.2015 Мусаев И.Д. задержан в порядке ст.ст.91-92 УПК РФ по факту тайного хищения в период с 19.12.2014 по 25.05.2015 из складского помещения предметов, признанных вещественными доказательствами по уголовным делам N 2013/2478, 2013/2351.
09.10.2015 в 00:56 час вынесено сообщение о задержании подозреваемого.
09.10.2015 с 02:17 до 05:54 час Мусаев И.Д. был допрошен в качестве подозреваемого.
09.10.2015 вынесено постановление о привлечении Мусаева И.Д. в качестве обвиняемого по п. "б" ч. 4 ст. 158 УК РФ.
09.10.2015 с 17:54 до 18:00 час Мусаев И.Д. был допрошен в качестве обвиняемого.
09.10.2015 с 18:35 до 19:43 час произведена очная ставка с участием Мусаева И.Д.
10.10.2015 вынесено постановление о возбуждении перед судом ходатайства об избрании в отношении Мусаева И.Д. меры пресечения в виде заключения под стражу.
10.10.2015 Кировским районным судом г.Томска вынесено постановление об избрании Мусаеву И.Д. меры пресечения в виде заключения под стражу.
02.12.2015 вынесено постановление о возбуждении перед судом ходатайства о продлении срока содержания под стражей Мусаева И.Д.
08.12.2015 Кировским районным судом г.Томска вынесено постановление о продлении срока содержания под стражей Мусаева И.Д.
04.03.2015 СО по ОВД СУ СК России по Томской области вынесено постановление об изменении меры пресечения обвиняемому Мусаеву И.Д. на более мягкую, не связанную с лишением свободы, в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.
04.03.2016 вынесено постановление об избрании Мусаеву И.Д. меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.
31.03.2016 уголовное преследование в отношении Мусаева И.Д. по обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ прекращено, действия Мусаева И.Д. переквалифицированы на ч. 4 ст. 160 УК РФ.
В отношении истца запрашивались сведения из ИЦ УМВД России по Томской области на Мусаева И.Д.
04.08.2017 вынесено постановление о привлечении Мусаева И.Д. в качестве обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 327.1, п. "а", "б" ч. 6 ст. 171.1,ч. 4 ст. 160 УК РФ.
05.08.2017 с 11:50 до 12:46 час Мусаев И.Д. был допрошен в качестве обвиняемого.
Таким образом, Мусаев И.Д. подвергался уголовному преследованию на протяжении 2 лет 1 месяцев в период с 09.10.2015 по 08.11.2017, из которых 4 месяца 24 дня в отношении него была применена мера пресечения в виде заключения под стражу (в период с 10.10.2015 по 04.03.2016), на протяжении 1 года 8 месяцев 4 дней - подписка о невыезде и надлежащем поведении (с 04.03.2016 по 08.11.2017).
08.11.2017 СО по ОВД СУ СК России по Томской области вынесено постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Мусаева И.Д. по основанию, предусмотренному п.1 ч.1 ст.27 УПК РФ, в связи с непричастностью к совершению преступлений, предусмотренных п.п. "а,б," ч.б ст. 171.1, ч.4 ст.327.1, ч.4 ст. 160 УКРФ, разъяснено право на реабилитацию.
Установив данные обстоятельства, суд пришел к правильному выводу о том, что в период времени с 09.10.2015 по 08.11.2017 Мусаев И.Д. незаконно подвергался уголовному преследованию, в отношении истца избиралась мера пресечения в виде заключения под стражу, затем - подписка о невыезде и надлежащем поведении.
Разрешая спор и частично удовлетворяя заявленные требования, суд пришел к выводу о наличии правовых оснований для взыскания в пользу истца компенсации морального вреда, поскольку факт его незаконного уголовного преследования судом установлен.
Судебная коллегия согласилась с таким выводом суда и его обоснованностью.
Так, Конституция Российской Федерации закрепляет право каждого на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями органов государственной власти или их должностных лиц (статья 53), реализация которого гарантируется конституционной обязанностью государства в случае нарушения органами публичной власти и их должностными лицами прав, охраняемых законом, обеспечивать потерпевшим доступ к правосудию, и компенсацию причиненного ущерба (статья 52), а также государственную, в том числе судебную, защиту прав и свобод человека и гражданина (часть 1 статьи 45; статья 46).
В силу положений части 1 статьи 8 и статьи 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ратифицированной Федеральным законом от 30 марта 1998 года N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", каждый имеет право на уважение его личной жизни и право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено людьми, действовавшими в официальном качестве.
Конституционным гарантиям находящегося под судебной защитой права на возмещение вреда, в том числе причиненного необоснованным уголовным преследованием, корреспондируют положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 5 статьи 5) и Международного пакта о гражданских и политических правах (подп. "а" пункта 3 статьи 2, пункт 5 статьи 9), утверждающие право каждого, кто стал жертвой незаконного ареста, заключения под стражу, на компенсацию.
В соответствии с пунктом 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, возмещается за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.
В отношении лиц, незаконно или необоснованно подвергнутых уголовному преследованию, такой порядок определен Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации (статьями 133 - 139, 397 и 399).
Исходя из содержания данных статей право на компенсацию морального вреда, причиненного незаконными действиями органов уголовного преследования, возникает только при наличии реабилитирующих оснований (вынесение в отношении подсудимого оправдательного приговора, а в отношении подозреваемого или обвиняемого - прекращение уголовного преследования). При этом установлено, что иски за причиненный моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства (статья 136 Уголовно-процессуального Российской Федерации).
В соответствии с пунктом 1 статьи 150 Гражданского кодекса Российской Федерации жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.
Согласно статье 151 Гражданского кодекса Российской Федерации если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
В силу статьи 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.
Согласно части 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.
Согласно пункту 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" при определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий.
Исходя из приведенных правовых норм и фактических обстоятельств дела, судебная коллегия пришла к выводу о том, что человек, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, не может оставаться абсолютно спокойным, безучастным к данному обстоятельству, либо испытывать от этого положительные эмоции. В связи с чем сам факт физических и нравственных страданий истца в этот период сомнений у судебной коллегии не вызывает. Поскольку ранее истец к уголовной ответственности не привлекался, характеризуется положительно, значительна степень его переживаний по поводу потенциальной возможности незаконного привлечения к уголовной ответственности.
Определяя размер компенсации морального вреда, подлежащего взысканию в пользу Мусаева И.Д., суд первой инстанции принял во внимание обстоятельства дела, степень физических и нравственных страданий истца, его индивидуальные особенности, длительность расследования уголовного дела, применение меры пресечения в виде заключения под стражу, подписки о невыезде и надлежащем поведении, положительную характеристику личности истца, то, что ранее он к уголовной ответственности не привлекался. Суд исходил из того, что срок предварительного следствия длился чуть более 2 лет, в этот период истец имел статус подозреваемого и обвиняемого, что нарушило привычный и сложившийся образ его жизни, когда он был вынужден по первому требованию являться к следователю и в суд. Суд учел и данные о состоянии здоровья истца в спорный период, когда медицинскими работниками были зафиксированы жалобы истца на общую слабость, головную боль, боль в области сердца, повышение артериального давления.
Вместе с тем, по мнению судебной коллегии, не все обстоятельства приняты судом первой инстанции во внимание.
Так, незаконное привлечение гражданина к уголовной ответственности умаляет ряд его прав и гарантий, предусмотренных и статьей 150 (пункт 1) Гражданского кодекса Российской Федерации и Конституцией Российской Федерации, в частности, достоинство личности (статья 21), право на свободу и личную неприкосновенность (статья 22), право на защиту своей чести и доброго имени (статья 23).
В п. 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что моральный вред может заключаться, в частности, в нравственных переживаниях в связи с невозможностью продолжать активную жизнь, распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением его каких-либо прав.
Что касается права на свободу и личную неприкосновенность, материалами дела бесспорно подтверждается его нарушение и это не могло не вызвать у истца нравственные переживания.
Относительно невозможности продолжать активную жизнь, то, по мнению судебной коллегии, доводы истца в указанной части заслуживают внимания, они отличны от изменения привычного образа жизни, на что сослался суд.
Так, с момента привлечения истца к уголовной ответственности его жизнь и жизнь его семьи не только была нарушена, как указал суд, она кардинально изменилась. Истец был лишен привычного образа жизни, особенно в тот период, когда в отношении него была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. В этот период он фактически утратил возможность ежедневного свободного общения с семьей, друзьями, коллегами, не имел возможности заниматься трудовой деятельностью, активно проводить досуг. После изменения меры пресечения на подписку о невыезде и надлежащем поведении его подавленное, депрессивное психологическое состояние, препятствующее активному образу жизни, сохранялось на всем протяжении уголовного преследования. И это обстоятельство не вызывает у судебной коллегии сомнений.
Помимо этого сам факт уголовного преследования предполагает участие лица, в отношении которого оно осуществляется, в проводимых следственных действиях, для участия в которых он обязан прибыть в назначенное ему время, которое с истцом не согласовывается. В связи с этим рабочие и внерабочие мероприятия, встречи, поездки не могли быть, как ранее, запланированы по желанию истца, его семьи, поскольку игнорирование требования следователя о явке в назначенное время могло явиться основанием для изменения меры пресечения на заключение под стражу. В этой части доводы истца также заслуживают внимания.
Таким образом, ограничение свободы передвижения, производство в рамках уголовного дела в отношении Мусаева И.Д. следственных действий безусловно ограничивали его конституционные права, в том числе право на свободу и личную неприкосновенность.
Из дела усматривается, что истец обвинялся в совершении тяжких преступлений:
- производство, приобретение, хранение, перевозка в целях сбыта или продажа немаркированной алкогольной продукции, подлежащей обязательной маркировке акцизными марками либо федеральными специальными марками, а также немаркированных табачных изделий, подлежащих маркировке специальными (акцизными) марками, совершенные группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, в особо крупном размере;
- использование для маркировки алкогольной продукции заведомо поддельных акцизных марок либо федеральных специальных марок, а равно использование для маркировки табачных изделий заведомо поддельных специальных (акцизных) марок;
- присвоение или растрата, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному.
Незаконное обвинение в маркировке продукции поддельными акцизными марками, продаже такой продукции, обвинение в присвоении и растрате вверенного имущества, о чем стало известно широкому кругу лиц, не могло не сказаться на деловой репутации истца, на его отношениях с контрагентами по бизнесу, на оценке его моральных качеств близкими, знакомыми, на что и ссылался в иске Мусаев Д.И.
Не вызывают сомнения у судебной коллегии и доводы о том, что при таких обстоятельствах для истца изменились условия ведения бизнеса, поскольку на протяжении всего периода уголовного преследования ему было затруднительно осуществлять функции руководителя, будучи подозреваемым в совершении преступлений против интересов честной предпринимательской деятельности. Указанное не могло не умалять достоинство личности истца.
Тот факт, что сведения об обстоятельствах преступления, в совершении которого истец обвинялся органами предварительного следствия, стали известны широкому кругу лиц, по мнению судебной коллегии, нашел подтверждение.
Так, обстоятельства, связанные с привлечением истца к уголовной ответственности, обсуждались в сети "Интернет", где были размещены соответствующие статьи, видео с участием Мусаева И.Д., а доступ пользователей таких сетей неограничен. Тот факт, что Мусаев И.Д. был инициатором размещения данных статей в сети "Интернет", не является основанием для вывода о том, что такая инициатива имела место с целью увеличить последующий размер компенсации возможного вреда. Из содержания таких публикаций следует, что истец через все возможные средства массовой информации пытался защитить себя, описывая суть происходящих с ним событий, указывая на незаконные, по его мнению, действия сотрудников правоохранительных органов, фальсифицирующих в отношении него доказательства по делу. Учитывая, что о компенсации морального вреда истцом заявлено не в порядке ст. 152 ГК РФ, факт того, кем была распространена информация, учитывая ее суть, значения не имеет.
Суждения суда первой инстанции со ссылкой на возможность получить возмещение от потери доходности бизнеса в порядке гл.18 УПК РФ ошибочны. В настоящем споре истец не просит о взыскании убытков в связи с потерей доходов от предпринимательской деятельности. По сути, указанным он обосновывает нравственные страдания от изменения условий ведения предпринимательской деятельности в связи с его незаконным обвинением в преступлениях, связанных с якобы незаконным ведением такого бизнеса. Доводы Мусаева Д.И. в указанной части, вопреки выводам суда, заслуживают внимания.
Таким образом, привлечение истца к уголовной ответственности, возбуждение в отношении него уголовного дела, заключение под стражу, последующее изменение меры пресечения на подписку о невыезде, совершение процессуальных действий в отношении него в ходе производства по уголовному делу безусловно нарушили его личные неимущественные права, принадлежащие от рождения: достоинство личности, право не быть привлеченным к уголовной ответственности за преступления, которых он не совершал, честное и доброе имя, деловую репутацию, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства.
Нарушение данных неимущественных прав бесспорно создало психотравмирующую ситуацию, причинило истцу нравственные страдания, поскольку он не мог не испытывать переживаний по поводу того, что подвергался уголовному преследованию и претерпевал в связи с этим вышеуказанные лишения.
Кроме того, судом не учтено, что указанные нравственные страдания причинены истцу со стороны государства, на котором в силу статьи 2 Конституции Российской Федерации лежит обязанность по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека гражданина, что несомненно усугубляло характер и степень этих нравственных страданий. При таких данных судебная коллегия полагает возможным увеличить определенную судом сумму компенсации морального вреда до 700000 руб.
В этой связи довод апелляционной жалобы о необходимости привести алгоритм расчета взыскиваемой суммы с указанием исходных сумм за сутки содержания под стражей и за сутки нахождения под подпиской о невыезде не может быть принят во внимание, поскольку не основан на законе. В силу ст. 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме (п. 1). Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. Поскольку закон не предписывает правила определения суммы, подлежащей взысканию в качестве морального вреда, она подлежит определению в зависимости от юридически значимых обстоятельств, которые обязан установить суд.
Довод апелляционной жалобы о необходимости удовлетворения иска в заявленной сумме несостоятелен. Судебной коллегией размер компенсации определен с учетом правил, установленных п.2 ст. 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку на суд возложена обязанность по соблюдению предусмотренных законом требований разумности и справедливости. Указанное призвано обеспечить баланс частных и публичных интересов, когда выплата компенсации морального вреда одним категориям граждан не нарушала бы права других категорий граждан, учитывая, что казна Российской Федерации формируется в соответствии с законодательством за счет налогов, сборов и платежей, взимаемых с граждан и юридических лиц, которые распределяются и направляются как на возмещение вреда, причиненного государственными органами, так и на осуществление социальных и других значимых для общества программ, для оказания социальной поддержки гражданам, на реализацию прав льготных категорий граждан.
Определяя размер компенсации морального вреда, суд, применив положения ст. 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, должен исходить не только из обязанности максимально возместить причиненный моральный вред лицу, но и не допустить его неосновательного обогащения.
Безоснователен довод апелляционной жалобы со ссылкой на то, что в период содержания под стражей истец безосновательно содержался в одиночной камере, а в ходатайстве о переводе в общую камеру его защитнику отказано, поскольку доказательств причинения нравственных страданий истцу содержанием в одиночной камере в деле нет, равно как нет доказательств тому, что таким способом со стороны должностных лиц правоохранительных органов на него оказывалось психологическое давление с целью получения незаконного признания вины, как на то указано в жалобе.
Не может быть принят во внимание довод апелляционной о том, что суд не учел факт совершения насилия в отношении истца при его задержании. Так, из имеющейся в деле документации следует, что при поступлении Мусаева И.Д. в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Томской области у него зафиксированы телесные повреждения, они же описаны в медицинской карте истца (т.2 л.д.223-228). Вместе с тем приведенные доказательства не подтверждают факта причинения таких повреждений истцу сотрудниками полиции. В деле отсутствуют судебные акты, где вина сотрудников полиции в причинении вреда здоровью истцу была бы доказана, равно как отсутствуют доказательства признания незаконными действий сотрудников полиции по отношению к истцу.
Несостоятелен довод апелляционной жалобы о том, что органами предварительного следствия доказательства его вины были сфальсифицированы, что свидетельствует об умышленном характере незаконного преследования с их стороны, поскольку доказательств умышленного характера их действий в деле нет, а доводы истца в указанной части основаны на предположении. Кроме того, вред, причиненный гражданину незаконным уголовным преследованием, в силу ч. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации возмещается независимо от вины должностных лиц органов предварительного следствия.
Иных правовых аргументов апелляционная жалоба не содержит.
Руководствуясь ст. 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия
определила:
апелляционную жалобу представителя Мусаева Илгара Джалил оглы Орлова Евгения Владимировича удовлетворить в части, увеличив размер компенсации морального вреда, взысканного в пользу Мусаева Илгара Джалил оглы со 120000 рублей до 700000 рублей.
В остальной части решение Кировского районного суда г. Томска от 27 июля 2018 года оставить без изменения, апелляционную жалобу представителя Мусаева Илгара Джалил оглы Орлова Евгения Владимировича - без удовлетворения.
Председательствующий
Судьи:
Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка
