Дата принятия: 21 ноября 2018г.
Номер документа: 33-2580/2018, 33-16/2019
СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ КОСТРОМСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 4 февраля 2019 года Дело N 33-16/2019
4 февраля 2019 года
Судебная коллегия по гражданским делам Костромского областного суда в составе:
председательствующего Веремьевой И.Ю.,
судей Болонкиной И.В., Ворониной М.В.,
с участием прокурора Рыловой Т.В.,
при секретаре Черемухиной И.А.,
рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционные жалобы представителя Мочагиной Т.М. и Чекмаревой Р.А. по доверенности Малеевой А.Н., представителя ООО "Руссоль" по доверенности Овчаренко А.С., апелляционное представление прокурора г. Костромы Безрукавого А.П. на решение Свердловского районного суда г. Костромы от 31 августа 2018 года, которым исковые требования Чекмаревой Р.А., Мочагиной Т.М. к ООО "Руссоль" удовлетворены частично. С ООО "Руссоль" в пользу Чекмаревой Р.А. взысканы расходы на погребение 47807 руб., компенсация морального вреда 492000 руб., расходы на услуги представителя 20255 руб., а всего 560062 руб. В остальной части исковые требования Чекмаревой Р.А. к ООО "Руссоль" оставлены без удовлетворения. С ООО "Руссоль" в пользу Мочагиной Т.М. взыскана компенсация морального вреда 800000 руб. В остальной части исковые требования Мочагиной Т.М. к ООО "Руссоль" оставлены без удовлетворения. С ООО "Руссоль" в доход бюджета городского округа г. Кострома взыскана государственная пошлина 2243,21 руб.
Заслушав доклад судьи Ворониной М.В., выслушав объяснения представителя Мочагиной Т.М. и Чекмаревой Р.А.- Малеевой А.Н., представителя ООО "Руссоль" Овчаренко А.С., представителей ООО "Проект" Деревянко Е.С., Толочковой Н.Г., Дементьевой Г.А., заслушав заключение прокурора Рыловой Т.В., судебная коллегия
установила:
Чекмарева Р.А. и Мочагина Т.М. обратились в суд с иском к ООО "Руссоль" о возмещении вреда. Свои требования мотивировали тем, что 06 сентября 2017 года на территории Новомосковского завода по переработке соли ООО "Руссоль" во время пуско-наладочных работ произошло обрушение конструкций и оборудования цеха выварки соли, в результате которого погиб помощник оператора цеха Чекмарев А.И., ДД.ММ.ГГГГ года рождения, приходящийся единственным сыном Чекмаревой Р.А. и единственным внуком Мочагиной Т.М. В этой связи считают, что с работодателя, как с владельца источника повышенной опасности и лица, не обеспечившего безопасные условия труда, в их пользу следует взыскать компенсацию морального вреда и расходы на погребение. Кроме того, указали, что Чекмарева Р.А. на момент смерти сына являлась пенсионером и фактически состояла на иждивении погибшего, имела право на получение 1/2 доли дохода от работы сына у ответчика, а также ? доли от его дополнительных доходов, связанных с постоянным оказанием услуг населению, а потому ответчик должен возместить ей утраченный доход за 5 месяцев в размере 195 000 руб.
С учетом сделанных в ходе судебного разбирательства уточнений, просили взыскать с ответчика в пользу Чекмаревой Р.А. расходы на погребение в сумме 117 998 руб., установить факт нахождения Чекмаревой Р.А. на иждивении сына Чекмарева А.И., признать за ней право на получение от Чекмарева А.И. содержания ко дню его смерти, взыскать причиненный ущерб в сумме 195 000 руб., компенсацию морального вреда в размере 5 000 000 руб., расходы на услуги представителя 50 000 руб., взыскать с ответчика в пользу Мочагиной Т.М. компенсацию морального вреда 3 000 000 руб.
К участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, привлечены ООО "Инженерная группа "БСБ" ( настоящее время ООО "Проект") и Государственная инспекция труда в Тульской области.
Судом по делу постановлено решение, резолютивная часть которого приведена выше.
В апелляционной жалобе представитель Чекмаревой Р.А. и Мочагиной Т.М. по доверенности Малеева А.Н. просила решение суда отменить. Выражает несогласие с взысканной судом суммой компенсации морального вреда, считает её заниженной и несоответствующей последствиям страданий, которые претерпевали истцы от утраты близкого человека, объему человеческих, материнских страданий, которые претерпевает и будет испытывать родная мать, потерявшая единственного сына, и бабушка, потерявшая единственного внука. Также считает необоснованным решение суда в части отказа в удовлетворении требований о признании за Чекмаревой Р.А. права на получение содержания ко дню смерти сына. Указывает, что фактически это самостоятельное требование, которое в свою очередь является средством обоснования требований о компенсации вреда, а также составляющей факта нахождения истицы на иждивении сына. Однако, вопреки требованиям п. 3 ст. 196 ГПК РФ суд не принял решение по заявленным истцом требованиям и не указал законных оснований к отказу в этом, тогда как первоначальный иск данное требование содержал. В решении суд не указал, имела ли Чекмарева Р.А. право получать от сына содержание с учетом нуждаемости в этом, проигнорировал определение значимого для разрешения настоящего дела обстоятельства - нуждаемость Чекмаревой Р.А. в материальной поддержке от сына ко дню его смерти, не установил, была ли материальная помощь, получаемая Чекмаревой Р.А. от своего покойного сына в течение более 1 года в период их совместного проживания до его смерти, постоянным источником средств к существованию. Представленные же суду доказательства, свидетельские показания, письменные документы, касающееся источников средств к существованию заявителя и их характера оставлены судом без внимания. Не согласны и в решением суда в части отказа в удовлетворении требований об установлении факта нахождения на иждивении. Указывают, что при разрешении искового требования об установлении факта иждивения суд первой инстанции ограничился лишь указанием на то, что Чекмарева Р.А. работает и является пенсионером, а ее доход по официальным данным превышает официальные доходы погибшего. Однако в решении суда не имеется обоснованного и мотивированного опровержения того, что доходы покойного позволяли ему оказывать постоянную материальную помощь матери, и не опровергнуто утверждение Чекмаревой Р.А. о том, что получаемые ею доходы с учетом оплаты всех обязательственных платежей, являлись лишь дополнительным источником ее дохода с 2016 года. Кроме того, судом не учтено, что самостоятельная деятельность погибшего, которую он вел, но не успел отчитаться по налогам, позволяла ему оказывать материальную поддержку своей маме и бабушке. Однако при разрешении вопроса об иждивении суд фактически установил только лишь заявленный к налогоисчислению доход погибшего, безосновательно исключив доказательства, подтверждающие наличие у него иных доходов и его возможности по содержанию матери.
В апелляционной жалобе представитель ООО "Руссоль" Овчаренко А.С. просит решение суда изменить, исключив из мотивировочной части решения выводы суда о не обеспечении ООО "Руссоль" требований Правил по охране труда в строительстве, утв. Приказом Минтруда России от 01 июня 2015 года N 336н, ст. 22, ст. 212, ст. 215 Трудового кодекса РФ. Указывает, что эти нормы материального права не подлежат применению в рассматриваемом деле. Так, Правила по охране труда в строительстве, на которые сослался суд в своем решении, устанавливают государственные нормативные требования охраны труда в строительном производстве, к которому проводимое ответчиком комплексное опробование оборудования не относится. Пункты 379 и 380 Правил относятся к параграфу "Испытание смонтированного оборудования и трубопроводов" раздела IV указанных Правил. В пункте 377 указанных Правил установлено, что данным параграфом регулируются работы по проведению пневматических и гидравлических испытаний смонтированного оборудования и трубопроводов. Однако в момент несчастного случая Общество таких испытаний не проводило, в связи с чем у ответчика отсутствовали основания для ознакомления Чекмарева А.И. с порядком проведения испытания и иными мероприятиями, предусмотренными п. 379 и 380 Правил. Более того, судом не учтено, что строительные работы и испытания оборудования на момент комплексного опробования оборудования были завершены. Полагает, что для правильного разрешения настоящего дела суду следовало разграничить строительные работы, работы по испытанию оборудования после его монтажа и работы по комплексному опробованию оборудования. Отмечает, что все оборудование в производственном комплексе по выпариванию соли (далее ПКВС) было смонтировано и испытано с участием представителей компаний, осуществлявших поставку и монтаж оборудования. Факт проведения испытаний оборудования подтверждается актами, оформленными по результатам исполнения договоров. 01 сентября 2017 года ООО "Руссоль" уведомило инспекцию Тульской области по государственному архитектурно-строительному надзору об окончании строительства, следовательно, на тот момент строительные работы и работы по испытанию оборудования были закончены. Производственный корпус по выпариванию соли, в соответствии п. 1.7 СНиП 3.01.04-87 был подготовлен к эксплуатации, укомплектован эксплуатационными кадрами, обеспечен энергоресурсами, сырьем, для его приемки в эксплуатацию законченных строительством объектов требовалось только провести комплексное опробование и начать выпуск продукции в объеме, предусмотренном проектом. Однако этап комплексного опробования оборудования не относится к строительным работам, а потому работники, привлекаемые для комплексного опробования оборудования, относятся к эксплуатационным кадрам, а не строительным. Также не согласен с выводами суда о том, что ООО "Руссоль" не обеспечено соблюдение ст. 22, ст. 212, ст. 215 Трудового кодекса РФ. Строительство ПКВС велось на основании проектной документации, прошедшей в установленном законом порядке негосударственную промышленную экспертизу и получившей положительное заключение негосударственной экспертизы. Машины, механизмы и другое производственное оборудование, технологические процессы, материалы и химические вещества, соответствуют государственным нормативным требованиям охраны труда и имеют декларацию о соответствии и (или) сертификат соответствия. Все привлекаемые ООО "Руссоль" для проектирования, строительства, изготовления, поставки и монтажа оборудования подрядчики имели все необходимые в соответствии с действующим законодательством разрешения и допуски для выполнения данных работ. Кроме того, при рассмотрении настоящего дела суд не учел, что несчастный случай, происшедший с помощником оператора АСУ ТП Чекмаревым А.И. был расследован в установленном законом порядке комиссией, возглавляемой государственным инспектором труда. При этом в ходе расследования нарушений ст. 22, 212, 215 Трудового кодекса РФ не установлено.
В апелляционном представлении прокурор г. Костромы Безрукавый А.П. просит решение в части взыскания с ответчика в пользу Чекмаревой Р.А. компенсации морального вреда в размере 492 000 руб. отменить, приняв в этой части новое решение об отказе в удовлетворении требований. В обоснование жалобы указывает, что 03 декабря 2017 года между Чекмаревой Р.А. и ООО "Руссоль" было заключено соглашение о выплате компенсации морального вреда, причиненного гибелью работника Чекмарева А.И. на производстве в размере 1 008 000 руб., согласно п. 2 которого с момента перечисления денежной суммы обязательства ООО "Руссоль" перед Чекмаревой Р.А. по выплате компенсации морального вреда являются выполненными в полном объеме. При этом денежные средства в размере 1 008 000 руб. были перечислены Чекмаревой А.А. ДД.ММ.ГГГГ. Таким образом, оценку компенсации морального вреда стороны соглашения признали окончательной. Данных о том, что по факту причинения морального вреда и впоследствии при заключении соглашения между сторонами был спор о размере компенсации, не имеется. Тем самым Чекмаревой Р.А. было реализовано право на компенсацию морального вреда, а работодателем выполнена обязанность по компенсации морального вреда, причиненного гибелью работника. А потому, подавая исковое заявление о компенсации морального вреда, истец Чекмарева Р.А. фактически поставила вопрос о повторной компенсации морального вреда, которая законом не предусмотрена, а суд первой инстанции рассмотрел вопрос о действительности условий соглашения, в том числе о размере компенсации морального вреда, которые фактически не оспаривались истцом. В этой связи вывод суда относительно того, что определенная соглашением сторон от 03 декабря 2017 года компенсация не указывает на окончательный её размер и не является достаточной основан на неправильном толковании статьи 237 ТК РФ и условий соглашения, что привело к повторному взысканию в пользу Чекмаревой Р.А. с ООО "Руссоль" компенсации морального вреда.
В возражениях на жалобу истцов представитель ООО "Руссоль" Овчаренко А.С. просит решение суда в обжалуемой истцами части оставить без изменений, апелляционную жалобу истцов без удовлетворения.
В отзыве на апелляционное представление прокурора представитель ООО "Руссоль" Овчаренко А.С. полагал его обоснованным и подлежащим удовлетворению.
В возражениях на жалобу истцов представитель ГУ - Оренбургское региональное отделение Фонда социального страхования Российской Федерации Забирова Е.В. просит решение суда в части отказа в установлении факта нахождения Чекмаревой Р.А. на иждивении у Чекмарева А.И. и о признании за ней права на получение содержания ко дню смерти Чекмарева А.И. оставить без изменений, апелляционную жалобу представителя истцов в этой части без удовлетворения.
В возражениях представитель ООО "Проект" Япаева В.А. считает, что решение суда подлежит отмене как в связи с недоказанностью установленных судом первой инстанции обстоятельств, имеющих значение для дела, так и в связи с несоответствием выводов суда обстоятельствам дела, а также в связи с принятием судом решения о правах и об обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле.
В судебном заседании суда апелляционной инстанции представители Мочагиной Т.М. и Чекмаревой Р.А.- Малеева А.Н., представитель ООО "Руссоль" Овчаренко А.С., прокурор поддержали свои жалобы и представление по изложенным в них основаниям.
Представители ООО "Проект" Деревянко Е.С., Толочкова Н.Г., Дементьева Г.А. просили об отмене решения суда, по основаниям, изложенным в возражениях.
Иные лица, участвующие в деле, в судебное заседание не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещены.
Проверив материалы дела, обсудив доводы жалоб, представления и возражений, судебная коллегия приходит к следующему.
В силу п. 1 ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда. Вред, причиненный правомерными действиями, подлежит возмещению в случаях, предусмотренных законом.
Согласно ст. 1079 ГК РФ юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т.п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Обязанность возмещения вреда возлагается на юридическое лицо или гражданина, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления либо на ином законном основании (на праве аренды, по доверенности на право управления транспортным средством, в силу распоряжения соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности и т.п.).
В разъяснениях, приведенных в п. п. 18, 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 года N1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина", указано, что в силу ст. 1079 ГК РФ вред, причиненный жизни или здоровью граждан деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих (источником повышенной опасности), возмещается владельцем источника повышенной опасности независимо от его вины. По смыслу ст. 1079 ГК РФ источником повышенной опасности следует признать любую деятельность, осуществление которой создает повышенную вероятность причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны человека, а также деятельность по использованию, транспортировке, хранению предметов, веществ и других объектов производственного, хозяйственного или иного назначения, обладающих такими же свойствами. Учитывая, что названная норма не содержит исчерпывающего перечня источников повышенной опасности, суд, принимая во внимание особые свойства предметов, веществ или иных объектов, используемых в процессе деятельности, вправе признать источником повышенной опасности также иную деятельность, не указанную в перечне. При этом надлежит учитывать, что вред считается причиненным источником повышенной опасности, если он явился результатом его действия или проявления его вредоносных свойств. В противном случае вред возмещается на общих основаниях (например, когда пассажир, открывая дверцу стоящего автомобиля, причиняет телесные повреждения проходящему мимо гражданину).
Как следует из материалов дела и установлено судом, 06 сентября 2017 года в 4 час. 55 мин. произошел несчастный случай на производстве в здании Новомосковского завода по переработке соли ООО "Руссоль", повлекший гибель работника - помощника оператора автоматизированных систем управления технологическим процессом Чекмарева А.И., являющегося единственным сыном истицы Чекмаревой Р.А. и единственным внуком истицы Мочагиной Т.М.
Согласно акту расследования несчастного случая и заключения строительно-технической экспертизы, проведенной в рамках возбужденного уголовного дела, причиной несчастного случая является обрушение конструкции здания и емкостей с солью вследствие несоответствия проектных решений ООО "Инженерная группа БСБ" (в настоящее время ООО "Проект") в части расчетов нагрузки на узел крепления балки техническому заданию ООО "Руссоль".
При этом несчастный случай произошел в момент первичного запуска оборудования для выхода на проектную мощность на территории здания ответчика, которое не было введено в эксплуатацию в установленном законом порядке, а производственный комплекс, в отношении которого проводилось опробование, включает в себя оборудование - ёмкости-силоса, расположенные на значительной высоте, заполняемые значительным объемом и массой сыпучего продукта - соли, наполняемые с применением движущего механизма - конвейера.
Установив указанные обстоятельства, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что работы по опробованию оборудования до принятия в эксплуатацию сложного производственного объекта и выхода на полные производственные мощности несут повышенную опасность для непосредственно участвующих в них физических лиц, а, следовательно, производственный объект в период его пробного запуска до ввода в эксплуатацию является источником повышенной опасности, а потому ООО "Руссоль", являющийся собственником здании, оборудования и работодателем погибшего Чекмарева А.И., должен отвечать за вред, причиненный в ходе таких работ, независимо от наличия его вины.
Данные выводы суда никем из участвующих в деле лиц не оспариваются и соответствуют вышеуказанным положениям ст. 1079 ГК РФ и разъяснениям постановления Пленума Верховного Суда РФ "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина".
При таких обстоятельствах суд правомерно указал на то, что ответчик обязан возместить истцам расходы на погребение и компенсировать моральный вред.
При этом, судебная коллегия соглашаясь с выводами суда о том, что ответчик, как владелец источника повышенной опасности, обязан возместить причиненный вред, не может согласиться с выводами суда о не обеспечении ООО "Руссоль" требований Правил по охране труда в строительстве, утвержденных Приказом Минтруда России от 1 июня 2015 года N 336н., поскольку они устанавливают государственные нормативные требования охраны труда в строительном производстве, к которому проводимое ответчиком комплексное опробование оборудования не относится.
Однако, исходя из того, что данные выводы суда не повлияли на правильность постановленного судом решения, то судебная коллегия считает возможным не изменять решение суда, а исключить указанные выводы из мотивировочной части решения.
Вместе с тем судебная коллегия не может согласиться с доводами апелляционной жалобы ответчика о неверном выводе суда о не обеспечении ООО "Руссоль" требований Трудового кодекса РФ, поскольку как верно указано судом, представленные ответчиком инструкция по охране труда, с которыми ознакомлен погибший, вводный инструктаж по охране труда от 31 мая 2017 года, программа первичного инструктажа на рабочем месте для помощника оператора АСУТП отделения выварки соли от 11 августа 2017 года носят общий характер, не учитывают особую опасность работ при проведении первичного опробования оборудования до достижения производственных мощностей и ввода производственного здания в эксплуатацию и не предусматривают дополнительных мер безопасности для данной стадии работ.
Доводы жалобы ООО "Руссоль" о том, что в ходе расследования несчастного случая комиссия, возглавляемая государственным инспектором труда, не установила таких нарушений, не могут опровергнуть данных выводов, поскольку суд вправе произвести оценку обстоятельств и доказательств самостоятельно, вопреки изложенным в акте выводам.
Таким образом, указанные в апелляционной жалобе ООО "Руссоль" доводы не могут привести к изменению решения.
Не может быть изменено решение и в части взысканной судом в пользу истцов компенсации морального вреда.
Так, частично удовлетворяя исковые требования о взыскании компенсации морального вреда и определяя ее размер, суд первой инстанции исходил из того, что Чекмарев А.И. являлся для истцов единственным сыном и внуком, что между истцами и погибшим Чекмаревым А.И. складывались теплые близкие отношения, основанные на взаимной поддержке, в связи с чем пришел к выводу о наличии оснований для взыскания компенсации морального вреда.
Однако суд посчитал, что заявленные к взысканию суммы 5 000 000 руб. в пользу Чекмаревой Р.А. и 3 000 000 руб. в пользу Мочагиной Т.М. являются завышенными и не соответствуют требованиям разумности.
В связи с этим суд указал, что размер причиненного Чекмаревой Р.А. морального вреда должен быть определен в сумме 1 500 000 руб., а Мочагиной Т.М. - в сумме 800000 руб.
При этом учтя, что Чекмарева Р.А. по заключенному между ней и ООО "Руссоль" соглашению получила 1 008 000 руб., взыскал в ее пользу 492 000 руб.
Оснований не согласиться с указанными выводами суда не имеется.
В силу ст. 151 ГК РФ если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности (ст. 1100 ГК РФ).
Согласно п. 2 ст. 1101 ГК РФ размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.
В п. 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" разъяснено, что степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий. Так, законодатель, закрепляя право на компенсацию морального вреда, не устанавливает единого метода оценки физических и нравственных страданий, не определяет ни минимальный, ни максимальный размер компенсации, а предоставляет определение размера компенсации суду.
С учетом установленных законом и перечисленных выше критериев суд в каждом конкретном случае определяет размер компенсации, способный уравновесить имущественную либо неимущественную потерю посредством уплаты потерпевшему денег в сумме, которая позволит последнему в той или иной степени пренебречь понесенной утратой.
В любом случае компенсация морального вреда должна отвечать цели, для достижения которой она установлена законом - компенсировать потерпевшему перенесенные им физические и (или) нравственные страдания.
По мнению судебной коллегии определенный судом первой инстанции объем компенсации причиненного истцам вреда такой цели отвечает.
При этом судом первой инстанции вопреки доводам жалобы истцов приняты во внимание как объем и степень нравственных страданий истцов, так и требования разумности и справедливости.
Не может судебная коллегия согласиться и с доводами апелляционного представления прокурора о том, что Чекмаревой Р.А. было реализовано право на получение компенсации морального вреда.
Действительно, 03 декабря 2017 года между Чекмаревой Р.А. и ООО "Руссоль" было заключено соглашение о выплате компенсации морального вреда, причиненного гибелью работника Чекмарева А.И. на производстве в размере 1 008 000 руб., согласно п. 2 которого с момента перечисления денежной суммы обязательства ООО "Руссоль" перед Чекмаревой Р.А. по выплате компенсации морального вреда являются выполненными в полном объеме.
При этом денежные средства в размере 1 008 000 руб. были перечислены Чекмаревой Р.А. ДД.ММ.ГГГГ.
Между тем, как указано в соглашении, оно было заключено во исполнение п.7.4.1. Коллективного договора и фактически констатировало факт получения денежных средств Чекмаревой Р.А. в соответствии с имеющимся у ответчика локальным актом.
В этой связи суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что определенный в соглашении размер нельзя считать окончательным.
Доводы же представления о том, что эти выводы суда основаны на неправильном толковании ст. 237 ТК РФ, предусматривающей, что моральный вред, причиненный работнику неправомерными действиями или бездействием работодателя, возмещается работнику в денежной форме в размерах, определяемых соглашением сторон трудового договора, несостоятельны, поскольку права истцов на компенсацию морального вреда возникают на основании ст. 151,1099 ГК РФ и к таким отношениям применяются нормы Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующие обязательства из причинения вреда.
Таким образом, решение суда первой инстанции о взыскании компенсации морального вреда судебная коллегия считает законным, обоснованным и справедливым, поскольку оно соответствуют целям законодательства, предусматривающего возмещение вреда в подобных случаях.
Не находит судебная коллегия и оснований для отмены решения суда в части отказа в удовлетворении требований Чекмаревой А.А. об установлении факта нахождения на иждивении погибшего сына.
Так, отказывая в удовлетворении требований Чекмаревой Р.А. об установлении факта нахождения ее на иждивении умершего Чекмарева А.И. и взыскании вреда, причиненного смертью кормильца, суд исходил из отсутствия доказательств того, доходы погибшего Чекмарева А.И. значительно превышали доходы матери Чекмаревой Р.А. и являлись для нее основным и постоянным источником средств к существованию, при том, что сама истица Чекмарева Р.А. являлась трудоспособной как на момент смерти Чекмарева А.И., так и на момент рассмотрения дела, её собственный доход значительно превышает прожиточный минимум для трудоспособного человека в Костромской области и при рациональном расходовании позволяет самостоятельное обеспечение ею своего существования.
Оснований не согласиться с этими выводами суда не имеется.
В соответствии с п. 3 ч. 2 ч.3 ст. 10 Федерального закона "О страховых пенсиях в Российской Федерации" нетрудоспособными членами семьи умершего кормильца признаются родители и супруг умершего кормильца, если они достигли возраста 60 и 55 лет (соответственно мужчины и женщины) либо являются инвалидами.
Согласно ч. 3 указанной статьи члены семьи умершего кормильца признаются состоявшими на его иждивении, если они находились на его полном содержании или получали от него помощь, которая была для них постоянным и основным источником средств к существованию.
Таким образом, для признания лица находящимся на иждивении необходимо установление наличия двух условий: постоянное получение помощи как источника средств существования; установление факта, что такой источник является основным для существования лица.
Основным критерием для признания лица иждивенцем служит факт получения помощи в качестве основного источника средств к существованию, т.е. помощь кормильца должна составлять основную часть средств. Она должна по своему размеру быть такой, чтобы без нее члены семьи, получавшие ее, не могли бы обеспечивать себя необходимыми средствами для жизни. Только в этом случае помощь кормильца может быть признана основным источником средств к существованию.
Юридическое значение также имеет наличие у кормильца с учетом его собственных потребностей возможности оказывать при жизни помощь, которая бы являлась постоянной и выступала в качестве основного источника средств существования другого лица.
Как видно по делу, Чекмарева Р.А., ДД.ММ.ГГГГ г.р., на момент смерти сына и на момент рассмотрения дела в суде не достигла общеустановленного пенсионного возраста и не являлась инвалидом, работает в ОГБУЗ "Костромской онкологический диспансер", где ее заработная плата составляет в среднем около <данные изъяты> руб., а также получает пенсию в размере <данные изъяты> руб.
В этой связи истица имела возможность самостоятельно обеспечивать себя всем необходимым для сохранения здоровья и обеспечения жизнедеятельности необходимым набором продуктов питания, непродовольственными товарами и услугами.
Установив указанные обстоятельства и проанализировав официальные сведения о доходах Чекмарева А.И., суд прошел к обоснованному выводу о том, что доходы Чекмаревой Р.А. превышали доходы сына, а потому правомерно отказал в удовлетворении данных требований.
Доводы жалобы указанных выводов не опровергают, а сводятся по существу к иной оценке установленных по делу обстоятельств, которым дана подробная оценка в решении и оснований для которой судебная коллегия не усматривает.
Кроме того, судебная коллегия отмечает, что данное требование Чекмаревой Р.А. не может рассматриваться в качестве самостоятельного требования относительно ответчика ООО "Руссоль".
При таких обстоятельствах вопреки доводам жалобы истцов решение суда в части отказа в установлении факта нахождения на иждивении является законным и обоснованным.
Также верно суд указал и на то, что право на получение содержания от умершего в качестве самостоятельного требования рассматриваться не может, поскольку сам по себе данный факт не влечет юридических последствий для ответчика, а к умершему лицу требования не могут заявляться за отсутствием его правоспособности.
Таким образом, оснований для отмены или изменения судебного акта по доводам, указанным в апелляционных жалобах и представлении, не имеется, а потому решение суда в обжалуемой части следует оставить без изменения.
Руководствуясь ст. 328 ГПК РФ, судебная коллегия
определила:
Решение Свердловского районного суда г. Костромы от 31 августа 2018 года оставить без изменения, апелляционные жалобы ООО "Руссоль", Чекмаревой Р.А., Мочагиной Т.М., апелляционное представление прокурора города Костромы - без удовлетворения.
Исключить из мотивировочной части решения суда выводы о не обеспечении ООО "Руссоль" требований Правил по охране труда в строительстве, утвержденных приказом Минтруда России от 1 июня 2015 года N 336н.
Председательствующий:
Судьи:
Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка
