Определение Судебной коллегии по гражданским делам Ростовского областного суда

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ РОСТОВСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 14 марта 2022 года Дело N 33-229/2022

Судебная коллегия по гражданским делам Ростовского областного суда

в составе председательствующего Алферовой Н.А.,

судей Боровлевой О.Ю., Боровой Е.А.

при секретаре Васильевой Е.И.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Дигай Наталии Сергеевны к Следственному комитету РФ, Министерству финансов РФ о возмещении материального и морального вреда по апелляционным жалобам Дигай Наталии Сергеевны, Министерства финансов РФ, прокуратуры Ростовской области на решение Ворошиловского районного суда г.Ростова-на-Дону от 24 ноября 2020 года.

Заслушав доклад судьи Алферовой Н.А., судебная коллегия

установила:

Дигай Н.С. обратилась в суд с иском к Следственному комитету РФ, Министерству финансов РФ о возмещении материального ущерба и морального вреда, ссылаясь на то, что постановлением следователя от 14.04.2016 она была привлечена по уголовному делу в качестве обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, в последствии ей было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 210, ч. 4 ст. 159, ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ. 08.04.2016 Дигай Н.С. была задержана, 09.04.2019 Ленинским районным судом г.Ростова-на-Дону ей была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей, которая затем продлялась вплоть до 29.11.2017 включительно, затем постановлением следователя от 24.01.2018 в отношении истца была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде. Постановлением следователя от 27.07.2018 в отношении истца уголовное преследование по ч. 3 ст. 210 УК РФ было прекращено за отсутствием в деянии состава преступления, уголовное преследование по ч. 4 ст. 159 УК РФ, ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст.1 59 УК РФ прекращено по основанию, предусмотренному п. 2 ч. 1 ст. 24, п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ.

Как указывает истец, в период содержания под стражей она постоянно испытывала морально-нравственные и физические страдания, связанные с пребыванием в камере содержания наряду с иными обвиняемыми по уголовным делам в непривычных для себя условиях - изоляции от общества, лишенная возможности общения с близкими людьми. Кроме того, количество заключенных в камере превышало количество койко-мест, условия содержания являлись антисанитарными, негативно влияющими на здоровье человека: стены камеры были покрыты плесенью и грибком, вследствие чего у истца появились приступы кашля и удушье, в камере присутствовали портящие продукты питания грызуны, тараканы, блохи, в летнее время ввиду отсутствия системы вентиляции и охлаждения воздуха температура в следственном изоляторе достигала 40 градусов Цельсия, ввиду чего Дигай Н.С. испытывала головную боль, головокружение, тошноту, у нее повышалось артериальное давление. При этом медицинскую помощь истцу не оказывали по причине отсутствия необходимых медицинских препаратов. Помимо этого истец указывала на то, что возможность принять душ была предусмотрена распорядком учреждения 1 раз в неделю, подобное ограничение вызвало у истца зуд кожи, дальнейшее ее раздражение, сыпь, физический дискомфорт, плохой сон и общее стрессовое состояние, указанное, в целом, не позволяет говорить об условиях соблюдения личной гигиены человека и элементарных условий ежедневного ухода за состоянием здоровья. В зимнее время года, наоборот, температура в камере не превышала 17-18 градусов Цельсия, через деревянные оконные рамы задувал холодный ветер, вследствие чего истец была подвержена частым простудным заболеваниям, сопровождающимся высокой температурой, утомлением, общей слабостью, головокружением, лечение также не было оказано по вышеуказанной причине.

Помимо изложенного истец указала на то, что питание в следственном изоляторе не соответствовало потребностям человека в получении необходимых для поддержания здоровья микроэлементов, в рационе отсутствовали фрукты, овощи, мясо, рыба, яйца, зелень, указанные продукты одновременно были запрещены к передаче от родственников. Ввиду указанного у истца ухудшилось общее состояние здоровья, появились бессонница, депрессивное состояние, проблемы с пищеварением, началось выпадение волос.

В помещении, в котором содержалась истец, не было возможности занятия физической активностью, следствием чего стало обострение имеющегося у него заболевания - остеохондроза шейного отдела позвоночника, вызывавшего у нее боль в области шеи, слабость верхних конечностей, скованность в движении.

Во время содержания под стражей вследствие того, что в камере имелась лишь одна лампочка, мощности освещения которой не хватало на площадь всего помещения, у неё ухудшилось зрение, во избежание полной потери зрения ей была проведена операция на правый глаз.

Истец также ссылалась на то, что в период нахождения в исправительном учреждении она испытала негативное отношение по отношению к себе со стороны сотрудников учреждения, так, она неоднократно на продолжительное время - несколько часов подряд, сотрудниками следственного изолятора помещалась в помещение, представляющее собой железную клетку размером 1,5 м х 0,4-0,5 м, в котором отсутствовали какие-либо предметы мебели, помещенный в него человек находился лишь в положении "стоя", габариты клетки сковывали его движения, лишали возможности занять положение "полусидя" или "сидя" с целью отдыха, чем приносили истцу как физические, так и нравственные страдания, унижали ее человеческое достоинство, представляли собой пытку.

Помимо этого, оперуполномоченные сотрудники правоохранительных органов угрожали истцу расправой, заставляли ее лжесвидетельствовать, ввиду чего она была вынуждена застраховать свою жизнь на случай смерти в период времени содержания под стражей. Безразличное и бесчеловечное отношение сотрудников правоохранительных органов также выражалось в отклонении ходатайств Дригай Н.С., связанными с ухудшением состояния ее здоровья.

В связи с незаконным уголовным преследованием истец испытывала чувство стыда перед родственниками, соседями, знакомыми, коллегами по работе, незаконное уголовное преследование запятнало её профессиональную репутацию, опорочило честь и достоинство, обусловило невозможность дальнейшего трудоустройства.

На основании изложенного, истец просила взыскать с Министерства финансов РФ за счёт казны РФ компенсацию морального вреда, причиненного в результате незаконного уголовного преследования по ч. 3 ст. 210 УК РФ, в размере 3 413 000 руб., расходы на страхование 4 000 руб., расходы на проведение операции 10 500 руб.

Решением Ворошиловского районного суда г.Ростова-на-Дону от 24 ноября 2020 года исковые требования Дигай Н.С. удовлетворены частично.

Суд взыскал с Министерства финансов РФ за счёт казны Российской Федерации в пользу Дигай Н.С. компенсацию морального вреда 100 000 руб., в остальной части иска отказал.

С указанным решением Дигай Н.С. не согласилась, подала на него апелляционную жалобу, в которой просит решение суда изменить, взыскав в её пользу компенсацию морального вреда в размере 3 413 000 руб., расходы на страхование жизни в размере 4 000 руб., на проведение операции 10 500 руб., ссылаясь на то, что при принятии обжалуемого решения судом не были приняты во внимание все фактические обстоятельства дела в полном объёме, при которых ей был причинен моральный вред. Апеллянт приводит доводы о том, что судом не учтено, что ввиду лишения ее возможности получать санаторно-курортное лечение, у нее обострилось заболевание - остеохондроз шейного отдела позвоночника, во внимание также не приняты во внимание доводы об унижении сотрудниками следственного изолятора чести и достоинства Дигай Н.С., угрозы с их стороны физической расправой, отсутствие оказания медицинской помощи и иные указанные истцом в исковом заявлении обстоятельства.

Заявитель выражает несогласие с отказом суда об отказе в удовлетворении требований о взыскании понесенных ею расходов по страхованию жизни и проведению операции, поскольку суд не учел, что застрахованным лицом по договору страхования является Дигай Н.С., а страховую премию получил от ее родственников страхователь - представитель ООО "Православный центр духовной помощи и правовой защиты" С.Г.В. В подтверждение причинно-следственной связи между несением указанных расходов и привлечением истца к уголовной ответственности истцом в материалы дела представлена справка СИЗО-1 ГУФСИН России по РО, которая подтверждает факт того, что она подвергалась угрозам физической расправы со стороны сотрудников правоохранительных органов и содержалась в ненадлежащих условиях, без оказания медицинской квалифицированной помощи. Отсутствие в договоре сведений о стоимости оказанных услуг, учитывая представление Дигай Н.С. подтверждающих указанные требования документы, по мнению апеллянта, не может являться основанием для отказа в заявленных требованиях. Заявитель указывает также на то, что судом не учтена категория уголовного преступления, в котором незаконно обвинялась истец, не учтены характеризующие ее данные, в связи с чем взысканный размер компенсации морального вреда является заниженным, не соответствует критериям разумности и справедливости.

Министерство финансов РФ также не согласилось с вынесенным решением и в апелляционной жалобе просит решение суда отменить, принять новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований Дигай Н.С. к Министерству финансов РФ, ссылаясь на нормы ст. ст. 1070, 1071, 125 ГК РФ, ст. 158 БК РФ, полагая, что надлежащим ответчиком по настоящему делу является орган, осуществляющий полномочия главного распорядителя бюджетных средств по отношению к органу, должностным лицом которого причинен вред. Кроме того, со ссылкой на нормы ст. ст. 151, 1100, 1101 ГК РФ, а также сложившуюся на территории Российской Федерации судебную практику заявитель жалобы считает взысканную судом компенсацию морального вреда не отвечающей требованиям разумности, являющейся чрезмерно завышенной.

В апелляционной жалобе прокуратура Ростовской области просит решение суда отменить, принять новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований Дигай Н.С., ссылаясь на то, что переквалификация действий лица, в отношении которого осуществлялось уголовное преследование, на менее тяжкое обвинение либо исключение из обвинения квалифицирующих признаков сами по себе не являются реабилитирующими обстоятельствами, в данном случае прекращение уголовного преследования Дигай Н.С. на основании ч. 3 ст. 210 УК РФ с учётом фактических обстоятельств уголовного дела является исключением из обвинения квалифицирующих признаков совершенного преступления и не может являться основанием для признания права на реабилитацию.

По мнению заявителя жалобы, суд не учёл, что мера пресечения в виде заключения под стражу была избрана Дигай Н.С. в судебном порядке по обвинению не только в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 210 УК РФ, но и в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159, ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ. Также прокурор указывает на завышенный размер взысканной компенсации морального вреда.

Дигай Н.С. поданы письменные возражения на апелляционные жалобы Министерства финансов РФ и прокуратуры Ростовской области, в которых истец, опровергая доводы заявителей жалоб, просит оставить их без удовлетворения.

Дело рассмотрено в порядке ст.167 ГПК РФ в отсутствие представителя Министерства финансов РФ, извещенного о времени и месте рассмотрения апелляционных жалоб надлежащим образом.

Рассмотрев материалы дела, доводы апелляционных жалоб и возражений на них, выслушав Дигай Н.С., представителей прокуратуры Ростовской области, Следственного комитета РФ, поддержавших апелляционные жалобы, судебная коллегия приходит к следующему.

Как следует из материалов дела и установлено судом, в производстве первого следственного управления Главного следственного управления Следственного комитета РФ находилось уголовное дело по обвинению Дигай Н.С. и др. в совершении преступлений, предусмотренных п. "в" ч. 3 ст. 286, ч. 1, 2, 3 ст. 210, ч. 4 ст. 159, ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ.

Постановлением следователя от 14.04.2016 Дигай Н.С. было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ, в дальнейшем Дигай Н.С. была привлечена в качестве обвиняемой в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 210, ч. 4 ст. 159, ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ.

08.04.2016 Дигай Н.С. была задержана в качестве подозреваемой.

09.04.2016 Ленинским районным судом г.Ростова-на-Дону Дигай Н.С. была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей, которая в последующем продлялась до 29.11.2017.

Постановлением следователя от 24.01.2018 Дигай Н.С. избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.

Постановлением от 27.01.2018 в отношении Дигай Н.С. прекращено уголовное преследование по ч. 3 ст. 210 УК РФ за отсутствием состава преступления, то есть по реабилитирующему основанию.

Приговором Кировского районного суда г.Ростова-на-Дону от 31 января 2020 года, который вступил в силу 11.02.2020, Дигай Н.С. признана виновной в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 292 УК РФ, ей назначено наказание в виде лишения свободы на срок 3 года с отбыванием наказания в колонии-поселении. Дигай Н.С. освобождена от отбывания наказания в виде лишения свободы в связи с фактическим отбытием назначенного срока наказания в период содержания под стражей.

Принимая решение, суд первой инстанции руководствовался положениями ст.53 Конституции РФ, ст. ст. 5, 133 УПК РФ, ст. ст.150, 151, 1070, 1101 ГК РФ, Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2011 года N 17 "О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве", постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 г. N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации", Конвенции о защите прав человека и основных свобод и исходил из того, что в отношении истца незаконно осуществлялось уголовное преследование по обвинению в совершении преступления, предусмотренного статьей 210 УК РФ, и избиралась мера пресечения в виде заключения под стражу, в связи с чем признал за ней право на реабилитацию и получение компенсации морального вреда.

Определяя размер денежной компенсации морального вреда, подлежащей взысканию в пользу Дигай Н.С., суд принял во внимание конкретные обстоятельства дела, длительность уголовного преследования, время нахождения истца под стражей, состояние ее здоровья, а также тот факт, что нравственные страдания истца усугубились еще и тем, что в этот период времени в связи с публичными обвинениями в совершении вышеуказанного преступления посредством средств массовой информации было опорочено ее имя, посчитав, что требованиям разумности и справедливости будет соответствовать компенсация морального вреда в размере 100 000 руб.

Отказывая в удовлетворении исковых требований Дигай Н.С. о возмещении материального ущерба, суд первой инстанции исходил из того, что по договору страхования страхователем является не Дигай Н.С., а иное лицо, а в договоре на оказание платных медицинских услуг стоимость оказанных медицинских услуг отсутствует. Кроме того, суд принял во внимание то, что применительно к требованиям ст. ст. 56, 57 ГПК РФ истец не представила в суд доказательства, подтверждающие наличие причинно-следственной связи между привлечением её к уголовной ответственности и понесенными ею материальными затратами на страхование жизни и медицинские услуги.

Судебная коллегия соглашается с указанными выводами суда, так как они соответствуют требованиям закона и фактическим обстоятельствам дела.

В соответствии со ст. 1070 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного ареста, а также вред, причиненный юридическому лицу в результате незаконного привлечения к административной ответственности в виде административного приостановления деятельности, возмещается за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.

Согласно ст. 1100 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.

Устанавливая право Дигай Н.С. на реабилитацию в связи с незаконным преследованием и содержанием под стражей, суд правильно учел следующее.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в постановлении Пленума Верховного Суда от 29.11.2011 N 17 "О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве", к лицам, имеющим право на реабилитацию, указанным в ч. 2 ст. 133 УПК РФ, не относятся, в частности, подозреваемый, обвиняемый, осужденный, преступные действия которых переквалифицированы или из обвинения которых исключены квалифицирующие признаки, ошибочно вмененные статьи при отсутствии идеальной совокупности преступлений либо в отношении которых приняты иные решения, уменьшающие объем обвинения, но не исключающие его (например, осужденный при переквалификации содеянного со ст. 105 УК РФ на ч. 4 ст. 111 УК РФ), а также осужденные, мера наказания которым снижена вышестоящим судом до предела ниже отбытого.

Как следует из материалов дела, органами предварительного следствия Дигай Н.С. вменялось в вину совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 210 УК РФ (организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нём (ней), совершенные лицом с использованием своего служебного положения), а также преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере), ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ (покушение на мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере).

Постановлением следователя от 27.07.2018 уголовное преследование в отношении Дигай Н.С. в части совершения преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 210 УК РФ, прекращено по основанию, предусмотренному п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, в связи с отсутствием в её действиях состава преступления, уголовное преследование по ч. 4 ст. 159 УК РФ и по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ переквалифицировано на ч. 3 ст. 285 УК РФ, ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 285 УК РФ.

При таких обстоятельствах вопреки доводам апелляционной жалобы прокурора оснований полагать, что в данном случае имело место исключение из обвинения квалифицирующих признаков совершенного преступления, не предполагающее возникновение права на реабилитацию, а не исключение отдельных составов преступления ( ст.210 УК РФ), не имеется.

Суд, установив право Дигай Н.С. на реабилитацию, обоснованно исходил из того, что она как лицо, в отношении которого имело место незаконное уголовное преследование и которому незаконно была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, не обязано доказывать причинение ей физических и нравственных страданий, поскольку указанные обстоятельства предполагают право лица на компенсацию вреда.

Согласно положениям ч. 2 ст. 10 УИК РФ при исполнении наказаний осужденным гарантируются права и свободы граждан Российской Федерации с изъятиями и ограничениями, установленными уголовным, уголовно-исполнительным и иным законодательством Российской Федерации.

Под условиями содержания лишенных свободы лиц следует понимать условия, в которых с учетом установленной законом совокупности требований и ограничений реализуются закрепленные Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации, федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации права и обязанности указанных лиц (пункты 2 и 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 2018 года N 47 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел, связанных с нарушением условий содержания лиц, находящихся в местах принудительного содержания").

В пункте 14 указанного выше постановления разъяснено, что условия содержания лишенных свободы лиц должны соответствовать требованиям, установленным законом, с учетом режима места принудительного содержания, поэтому существенные отклонения от таких требований могут рассматриваться в качестве нарушений указанных условий.

О наличии нарушений условий содержания лишенных свободы лиц могут свидетельствовать переполненность камер (помещений), невозможность свободного перемещения между предметами мебели, отсутствие индивидуального спального места, естественного освещения либо искусственного освещения, достаточного для чтения, отсутствие либо недостаточность вентиляции, отопления, отсутствие либо непредоставление возможности пребывания на открытом воздухе, затрудненный доступ к местам общего пользования, соответствующим режиму мест принудительного содержания, в том числе к санитарным помещениям, отсутствие достаточной приватности таких мест, не обусловленное целями безопасности, невозможность поддержания удовлетворительной степени личной гигиены, нарушение требований к микроклимату помещений, качеству воздуха, еды, питьевой воды, защиты лишенных свободы лиц от шума и вибрации.

В соответствии со статьей 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и требованиями, содержащимися в постановлениях Европейского Суда по правам человека, условия содержания обвиняемых под стражей должны быть совместимы с уважением к человеческому достоинству. При этом лицу не должны причиняться лишения и страдания в более высокой степени, чем тот уровень страданий, который неизбежен при лишении свободы, а здоровье и благополучие лица должны быть гарантированы с учетом практических требований режима содержания.