Определение Судебной коллегии по гражданским делам Сахалинского областного суда

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ САХАЛИНСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 12 августа 2021 года Дело N 33-1675/2021

Судебная коллегия по гражданским делам Сахалинского областного суда в составе:

председательствующего: Марьенковой А.В.,

судей: Малеванного В.П., Чемис Е.В.,

при помощнике судьи: Зориной Т.Р.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по исковому заявлению ФИО1 к Министерству финансов Российской Федерации в лице управления Федерального казначейства по Сахалинской области о компенсации морального вреда в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности,

по апелляционным жалобам представителя ФИО1 ФИО2, представителя Министерства финансов Российской Федерации Лапановича М.П. на решение Холмского городского суда Сахалинской области от 07 декабря 2020 года.

Изучив материалы дела, заслушав доклад судьи Марьенковой А.В., пояснения ФИО1, его представителя ФИО2, действующего на основании доверенности от 10.10.2019, заключение прокурора Зайцевой Я.А., судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

19.06.2020 ФИО1 обратился в суд с иском к Министерству финансов Российской Федерации в лице управления Федерального казначейства по Сахалинской области о компенсации морального вреда в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности. В обоснование заявленных требований указал, что 26 ноября 2015 года в отношении него возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.4 ст.159 Уголовного кодекса Российской Федерации, 26 февраля и 25 апреля 2018 года, 08 августа 2019 года предъявлено обвинение, 26 января 2016 года и 26 февраля 2018 года избиралась мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении, 28 июня 2018 года наложен арест на принадлежащие ему автомобиль марки "<данные изъяты>" с государственным регистрационным знаком <данные изъяты> 19 декабря 2019 года уголовное дело прекращено в связи с отсутствием в действиях состава преступления и признано право на реабилитацию, отменена мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. Приведенными действиями ему причинен моральный вред, о взыскании которого в размере 3110000 рублей и расходов на оплату услуг представителя в размере 20000 рублей заявлены требования (т.1, л.д.154-155, 196-197).

Определениями от 26.06.2020 и 02.09.2020 к участию в деле привлечены прокуратура Сахалинской области, УМВД России по Сахалинской области и ОМВД России по Холмскому городскому округу.

Решением Холмского городского суда Сахалинской области от 07 декабря 2020 года исковые требования ФИО1 удовлетворены частично. С Министерства финансов Российской Федерации за счет казны Российской Федерации в пользу ФИО1 взыскана компенсация морального вреда в размере 130 000 рублей, расходы на оплату услуг представителя в размере 20000 рублей. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

В апелляционной жалобе представитель ФИО1 ФИО2 ставит вопрос об изменении состоявшегося по делу судебного постановления в части размера подлежащей возмещению компенсации морального вреда. Указывает на отсутствие надлежащей правовой оценки представленным доказательствам, степени его нравственных страданий и подавленности с учетом категории уголовного дела, в том числе: отказу в выезде за пределы Холмского района для трудоустройства и отсутствию возможности достойно содержать семью и сына, распорядиться транспортным средством в период отсутствия достаточных средств для достойной жизни, а также нахождение в постоянном напряжении и возможном многолетнем лишении свободы, что вызывало опасение за будущее близких людей. Приводит доводы о существенных нарушениях, допущенных при совершении следственных действий.

Представитель Министерства финансов Российской Федерации Лапанович М.П. также ставит вопрос об отмене состоявшегося по делу судебного постановления в части удовлетворения исковых требований, считая завышенной сумму компенсации морального вреда, не отвечающей требованиям разумности и справедливости. Полагает, что расходы на оплату услуг представителя подлежат возмещению пропорционально удовлетворенной части исковых требований.

Письменных возражений на апелляционную жалобу не поступило.

В суде апелляционной инстанции ФИО1, его представитель ФИО2, прокурор Зайцева Я.А. настаивают на изменении состоявшегося по делу судебного постановления в части увеличения размера компенсации морального вреда.

Представители Министерства финансов Российской Федерации, Управления Федерального казначейства по Сахалинской области, УМВД России по Сахалинской области, ОМВД России по Холмскому городскому округу в судебное заседание не явились, о дате, времени и месте рассмотрения дела извещены надлежащим образом, о причинах неявки суду не сообщили. При таких обстоятельствах судебная коллегия, руководствуясь ч.1 ст.327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, считает возможным рассмотреть дело в отсутствие представителей указанных лиц.

Проверив законность и обоснованность решения суда первой инстанции в соответствии с ч.1 ст.327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в пределах доводов апелляционных жалоб, судебная коллегия считает необходимым его отменить в части взыскания в пользу ФИО1 компенсации морального вреда в размере 130000 рублей и отказе в удовлетворении требований ФИО1 о взыскании компенсации морального вреда в размере 2980000 рублей, принять в указанной части новое решение.

Из материалов дела следует, что 26 ноября 2015 года СО ОМВД России по Холмскому городскому округу в отношении ФИО1 возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч.4 ст.159 Уголовного кодекса Российской Федерации. 26 января 2016 года в отношении него избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. 05 февраля 2016 года данная мера пресечения подозреваемому ФИО1 отменена и вновь избрана 26 февраля 2018 года, в этот же день предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч.4 ст.159 Уголовного кодекса Российской Федерации.

По ходатайству следователя 28 июня 2018 года судом наложен арест на принадлежащее ФИО1 имущество: два автомобиля и земельный участок, установлено ограничение на распоряжение данным имуществом.

05 сентября 2018 года и 06 ноября 2018 года ФИО1 обращался к следователю с ходатайством о выдаче разрешения на выезд за пределы Холмского района для трудоустройства, в чем ему было отказано.

08 августа 2019 года ФИО1 предъявлено обвинение в окончательной редакции в совершении преступления, предусмотренного ч.4 ст.159 Уголовного кодекса Российской Федерации, а 19 декабря 2019 года производство по уголовному делу прекращено по основанию, предусмотренному п.2 ч.1 ст.24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в связи с отсутствием в действиях ФИО1 состава преступления, мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении отменена, признано право на реабилитацию.

Определяя ко взысканию в пользу ФИО1 денежную компенсацию морального вреда в размере 130000 рублей, суд первой инстанции руководствовался положениями гражданского законодательства, установленным фактом осуществления в отношении него длительного незаконного уголовного преследования, фактом неоднократного допрашивания его в качестве подозреваемого и обвиняемого, проведение с его участием следственных действий, в том числе по выемке документов по месту работы, и обвинения его в совершении преступления, ответственность за которое предусмотрена ч.4 ст.159 Уголовного кодекса Российской Федерации, нахождением его в стрессовой ситуации, подавленном состоянии, между тем продолжавшим трудовую деятельность, имеющим возможность вести активный образ жизни, использовать транспортные средства, в том числе автомобиль "<данные изъяты>" с государственным регистрационным знаком <данные изъяты>, а равно как и отсутствием в материалах дела доказательств, подтверждающих значительную степень нравственных страданий.

При этом суд первой инстанции не учел, что определенный ко взысканию в пользу ФИО1 размер компенсации морального вреда не соответствует нарушению его неимущественных прав, связанных с незаконным уголовным преследованием на протяжении четырех лет, обвинением его в совершении тяжкого преступления и его оправданием за отсутствием состава преступления с признанием за ним права на реабилитацию.

Согласно ст.1069 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежит возмещению. Вред возмещается за счет соответственно казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования.

В соответствии со ст.151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.

Размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего (п.2 ст.1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В п.2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" даны разъяснения о том, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина. Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с временным ограничением или лишением каких-либо прав.

При рассмотрении требований о компенсации причиненного гражданину морального вреда необходимо учитывать, что размер компенсации зависит от характера и объема причиненных истцу нравственных или физических страданий, степени вины ответчика в каждом конкретном случае, иных заслуживающих внимания обстоятельств и не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворенного иска о возмещении материального ущерба, убытков и других материальных требований. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (п.8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20.12.1994 N 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда").

В постановлении Европейского Суда по правам человека от 18 марта 2010 г. по делу "Максимов (Maksimov) против России" указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное. Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску. Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы компенсации, присужденной заявителю, будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Таким образом, право на компенсацию морального вреда возникает при наличии предусмотренных законом оснований и условий ответственности за причинение вреда, а именно физических или нравственных страданий потерпевшего, то есть морального вреда как последствия нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага, неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда, причинной связи между неправомерными действиями и моральным вредом, вины причинителя вреда. Поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (ст.151, ст.1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом размер компенсации морального вреда должен носить реальный, а не символический характер, а соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.

При этом под вредом, причиненным деловой репутации, следует понимать всякое ее умаление, которое проявляется в неблагоприятных последствиях в виде утраты лицом в глазах общественности, в том числе трудового коллектива, положительного мнения о его деловых качествах. Следовательно, лицо, чье право на деловую репутацию нарушено действиями государственных органов при проведении следственных мероприятий, вправе требовать восстановления своего права при доказанности общих условий деликтной ответственности (наличия противоправного деяния со стороны ответчика, неблагоприятных последствий этих действий для истца, причинно-следственной связи между действиями ответчика и возникновением неблагоприятных последствий на стороне истца.

Из содержания постановления о прекращении уголовного дела от 19 декабря 2019 года судебной коллегией установлено, что приказом N-к от 13 марта 2014 года ФИО1 принят в <данные изъяты>" на должность <данные изъяты>, а приказом N-к от 18.04.2014 переведен на должность <данные изъяты> <данные изъяты>".

Приказом <данные изъяты>" от 15.12.2014 N ФИО1 назначен уполномоченным представителем указанного учреждения по договору N от ДД.ММ.ГГГГ по объекту "<данные изъяты>", на него возложена обязанность осуществлять контроль за надлежащим исполнением подрядчиком обязательств, строительный контроль за объемом, качеством и сроками выполнения работ, полнотой и достоверностью сведений, содержащихся в исполнительной документации, журналах ведения работ, актах освидетельствования скрытых работ, актах о приемке выполненных работ и стоимости выполненных работ и затрат, проектной и иной документации, предоставленной подрядчиком с правом подписания исполнительной документации, актов приемки выполненных работ, актов освидетельствования скрытых работ, проектной и иной документации, предоставляемой заказчиком.

По обстоятельствам возбужденного в отношении ФИО1 уголовного дела были допрошены в качестве свидетелей шесть сотрудников <данные изъяты>", занимающих начальствующие должности разного уровня; 15 декабря 2015 года в ходе проведения обыска в <данные изъяты>" произведена выемка документов (т.2, л.д.59-64).

В судебном заседании 07 декабря 2020 года был допрошен свидетель ФИО6, который пояснил, что работал вместе с ФИО1 в <данные изъяты> в 2015 году, общались каждый день. После возбуждения в отношении ФИО1 уголовного дела отношение коллег по работе стало резко негативным, он переживал по этому поводу, из-за слухов испортилась репутация (т.2, л.д.134).

С учетом приведенных обстоятельств, а также факта прекращения уголовного дела вследствие отсутствия в действиях ФИО1 состава уголовного преступления, ответственность за совершение которого предусмотрена ч.4 ст.159 Уголовного кодекса Российской Федерации, судебная коллегия приходит к выводу о том, что в результате незаконного уголовного преследования произошло умаление честного имени и деловой репутации истца как компетентного представителя <данные изъяты>" в области капитального строительства, наделенного работодателем властными полномочиями, вынужденного присутствовать при проведении обыска в его рабочем кабинете, что создавало неудобства, неловкость по отношению к коллегам по работе и компрометировало его в их глазах, унижало авторитет в коллективе, а также вынуждало его испытывать переживания в связи с привлечением его коллег к дачи пояснений по обстоятельствам возбужденного в отношении него уголовного дела.

Исследуя доводы истца о нарушении его права на труд, судом первой инстанции на основании трудовой книжки истца правильно установлен факт продолжения им трудовых отношений с <данные изъяты>" после возбуждения в отношении него уголовного дела вплоть до 26 июля 2016 года и увольнения в связи с ликвидацией учреждения; факт назначения его 25 октября 2016 года на должность <данные изъяты> в <данные изъяты>" и расторжении трудового договора 03 мая 2017 года в связи с сокращением численности штата работников; факт его трудоустройства 30 июля 2018 года на должность <данные изъяты> ООО "<данные изъяты>" и расторжения трудового договора 31 октября 2018 года по инициативе работника (т.1, л.д.52-53); факт осуществления им трудовой деятельности в период с 08 мая по 25 декабря 2019 года в должности <данные изъяты> "<данные изъяты>" и расторжения трудового договора по инициативе работника (т.1, л.д.60).

Между тем, суд первой инстанции не учел, что приведенные обстоятельства указывают на отсутствие у ФИО1 стабильных трудовых отношений и, как следствие, отсутствие у него уверенности в их продолжительности и возможности получения материального вознаграждения за труд в размере, достаточном для обеспечения семьи, ребенка, проживающего отдельно от своего отца, а перспектива возможного многолетнего лишения свободы вызывало опасение за будущее близких людей.

Судебной коллегией установлено, что ФИО1 состоит в браке с ФИО5 с ДД.ММ.ГГГГ, является отцом ФИО4, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, матерью которого является ФИО3, брак с которой прекращен ДД.ММ.ГГГГ (т.1, л.д.47-48, 90-92).

Из материалов дела также следует, что 05 сентября 2018 года и 06 ноября 2018 года ФИО1 обращался к следователю СО ОМВД России по Холмскому городскому округу с заявлением о даче согласия на выезд для трудоустройства за пределы <адрес> (в <данные изъяты>), постановлениями от ДД.ММ.ГГГГ и от ДД.ММ.ГГГГ ему отказано в удовлетворении ходатайства со ссылкой на наличие подписки о невыезде, которая не отменена, а отсутствие обвиняемого может воспрепятствовать производству по уголовному делу (т.2, л.д.91, 95).

В судебном заседании 07 декабря 2020 года ФИО1 пояснил, что в момент возбуждения уголовного дела работал в <адрес>, каждый день, когда ездил на работу, переживал, что могут позвонить и попросить явиться в следственный комитет, а по погодным условиям мог не приехать, что могло быть расценено как укрывательство от закона. На просьбы руководства о командировках вынужден был отвечать отказом, т.к. являлся невыездным. Каждый месяц возникали проблемы с выплатой алиментов на ребенка, несмотря на необходимость содержать семью. Обращался во все инстанции, везде отказывали. Увольнения с работы и отказы в приеме на работу связывает непосредственно с возбуждением в отношении него уголовного дела (т.2, л.д.132).

Свидетель ФИО5 пояснила, что является супругой ФИО1, до возбуждения уголовного дела он был жизнерадостным человеком, ведущим активный образ жизни, путешествовал, выезжал на природу, строил планы на работу и личное времяпровождения. Подписка о невыезде сильно сказалась на возможности планирования совместного отдыха с выездом за пределы Сахалинской области. Ему стали отказывать в трудоустройстве, ссылаясь на то, что он мошенник, работа была с перебоями, а после получения информации об уголовном деле - находили причины для увольнения: был сокращен в <данные изъяты> и с должности <данные изъяты> <адрес>. Ему было очень тяжело, стал принимать успокоительные. Жили в основном на ее (ФИО5) доход. Неоднократно обращался в правоохранительные органы, незаконные действия по невыплате заработной платы за время работы в <адрес> обжаловал в суд. Дважды пытался устроиться в <адрес>, его приглашали, но он был невыездным. Отношения в семье изменились, образовалась трещина, происходили размолвки и ссоры на почте возбужденного в отношении него уголовного дела, в результате которого он испытывал вынужденное безденежье. Он был подавлен тем, что не мог содержать семью и обеспечивать ее благополучие. Изменилось отношение окружающих, часть знакомых отдалились, перестали приглашать в гости и на праздники, что было обидно, поскольку знали о том, что преступление он не совершал (т.2, л.д.133).

Свидетель ФИО6 указал на то, что ФИО1 был дружелюбный, приветливый, работал, строил планы на жизнь. После возбуждения уголовного дела стал подавленным, принимал препараты для успокоения, стал замкнут в себе, постоянно вызывали на допросы, сильно переживал, стал дерганным, испытывал стресс. В 2015 году в отделе началась реорганизация, ФИО1 подвели под сокращение в связи с наличием уголовного дела. В 2016 года вместе с ним работал в <адрес> около трех месяцев. В отделе кто-то рассказал о возбуждении в отношении ФИО1 уголовного дела и его вместе с отделом сократили. Пытался подзаработать, его не хотели брать, говорили, что он некачественно работает, к нему было предвзятое отношение (т.2, л.д.134).

Из материалов дела также следует, что 30 декабря 2015 года и 08 января 2016 года обращался в прокуратуру Сахалинской области с жалобой на постановление о возбуждении уголовного дела от 26 ноября 2015 года, 16 декабря 2015 года в УМВД России по Сахалинской области. Ответами заместителя прокурора Холмской городской прокуратуры от 27 и 29 января 2016 года, УМВД России по Сахалинской области от 14 января 2016 года ФИО1 указано на отсутствие оснований для признания незаконными постановлений о возбуждении уголовного дела (т.1, л.д.219-224, 226, 229-231).

В материалах дела также имеются жалобы ФИО1 в прокуратуру Холмского городского округа, прокуратуру Сахалинской области, Генеральную прокуратуру Российской Федерации и иные правоохранительные органы на действия / бездействие органов следствия по уголовному делу, неоднократные постановления об отказе в удовлетворении жалоб ФИО1 на нарушения, допущенные в ходе предварительного следствия, ответы об отсутствии правовых оснований для принятия мер процессуального реагирования, в том числе на установленный в ходе следственных мероприятий факт внесения изменений в первоначальный текст приобщенных к материалам дела документов (т.2,л.д.120-124).

Приведенные обстоятельства, по мнению судебной коллегии, подтверждают факт наличия прямой причинно-следственной связи между фактом возбуждения в отношении него уголовного дела за тяжкое преступление, которое он не совершал, избрание меры пресечения в виде подписки о невыезде, наличие которой препятствовало ему в реализации права на свободу передвижения и выбор места жительства, ограничивало право на труд и, как следствие, на получение достойного вознаграждения для полноценного обеспечения членов своей семьи, и причинения ФИО1 нравственных страданий, переживаний в связи с возникновением и наличием стрессовой ситуации из-за незаконного уголовного преследования.

Кроме того, на основании протокола от 28 июня 2018 года вынесено постановление о наложении ареста на автомобиль марки "<данные изъяты>" с государственным регистрационным знаком N, ДД.ММ.ГГГГ, автомобиль марки "<данные изъяты>" с государственным регистрационным знаком N, ДД.ММ.ГГГГ. Автомобиль марки "<данные изъяты>" оставлен на хранение ФИО1, тем самым было нарушено право истца на распоряжение принадлежащим ему имуществом, что недопустимо в силу ст.35 Конституции Российской Федерации (т.2, л.д.81-85).

Принимая во внимание приведенные обстоятельства, учитывая, что моральный вред по своей юридической природе не предполагает возможности его точного выражения в денежной форме и полного возмещения, а предусмотренная ст.151 и ст.1101 Гражданского кодекса Российской Федерации компенсация должна отвечать признакам справедливого вознаграждения потерпевшего за перенесенные страдания, но не должна являться средством обогащения пострадавшей стороны, судебная коллегия, исходя из принципа разумности и справедливости, приходит к выводу о том, что в пользу ФИО1 с учетом тяжести физических и нравственных страданий, причиненных незаконным возбуждением уголовного дела по признакам совершения тяжкого преступления, длительностью уголовного преследования, отсутствием возможности в полной мере использовать право на труд, обеспечивать семью, в том числе оказывать надлежащее материальное содержание сына, проживающего отдельно от него, вести привычный образ жизни, неотягощенный обстоятельствами возбуждения уголовного дела и процедурами расследования, в ходе проведения которых производилась выемка документов в Комитете по управлению муниципальной собственностью муниципального образования "Томаринский городской округ", чем причинен ущерб его достоинству как личности и деловой репутации, нарушено право на честное и доброе имя, судебная коллегия приходит к выводу о том, что в пользу ФИО1 следует присудить денежную компенсацию морального вреда в общей сумме 200 000 рублей.