Дата принятия: 21 февраля 2022г.
Номер документа: 22-86/2022
СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ МАГАДАНСКОГО ОБЛАСТНОГО СУДА
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 21 февраля 2022 года Дело N 22-86/2022
Судебная коллегия Магаданского областного суда в составе:
председательствующего Лапшина П.В.,
судей Кириенко Ю.Ф., Поповой З.О.,
при секретарях: помощнике судьи Шуваевой В.И. и Беляевой С.О.
с участием:
прокурора отдела прокуратуры Магаданской области Ушаковой С.В.,
адвоката Второй Магаданской областной коллегии адвокатов Осипенко В.А., представившего удостоверение N... от <дата> и ордер N... от <дата>,
осужденного Я. в режиме видеоконференции
рассмотрела в открытом судебном заседании суда апелляционной инстанции апелляционное представление государственного обвинителя Кудым С.А., апелляционную жалобу защитника осужденного- адвоката Осипенко Я.В. на приговор Ольского районного суда Магаданской области от 2 декабря 2021 года, постановленный с участием коллегии присяжных заседателей, которым
Я., <.......>, ранее не судимый,
осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 9 (девять) лет с отбыванием в исправительной колонии строгого режима, с исчислением срока с момента вступления приговора в законную силу.
Мера пресечения в отношении Я. в виде заключения под стражу оставлена без изменения до вступления приговора в законную силу.
На основании п. "а" ч. 3.1 ст. 72 УК РФ зачтено в срок отбывания Я. лишения свободы время его содержания под стражей в период с 25 по 27 декабря 2020 года и с 7 октября 2020 года по день вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за один день лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.
Гражданский иск потерпевшей З. к Я. постановлено передать на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.
Решены вопросы о распределении процессуальных издержек и судьбе вещественных доказательств.
Заслушав доклад судьи Лапшина П.В., доложившего обстоятельства дела, доводы апелляционного представления и апелляционной жалобы, пояснения осужденного Я. и адвоката Осипенко В.А., просивших об отмене приговора по доводам апелляционной жалобы, выступление прокурора Ушаковой С.В., поддержавшей доводы апелляционного представления и возражавшей против доводов апелляционной жалобы, судебная коллегия
установила
приговором суда, постановленным на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, Я. признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшего И., повлекшего по неосторожности его смерть.
Преступление совершено 23 декабря 2020 года в пос. Ола Ольского района Магаданской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.
В апелляционном представлении государственный обвинитель Кудым С.А. полагает приговор подлежащим отмене в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона.
Суд необоснованно дал оценку в приговоре доводам защиты об отсутствии в действиях Я. необходимой обороны, при этом привел анализ показаний ряда свидетелей и самого Я. Тем самым суд превысил свои полномочия, поскольку вошел в обсуждение фактических обстоятельств, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в вердикте.
Полагает, что в приговоре не получили надлежащей оценки сведения, указывающие на наличие в действиях Я. отягчающих наказание обстоятельств, суд допустил противоречия в своих выводах, поскольку признал одновременное наличие в действиях осужденного смягчающего обстоятельства в виде поведения потерпевшего и отягчающего наказание обстоятельства в виде совершения преступления в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя.
Допущенные нарушения повлияли на справедливость назначенного осужденному наказания.
Просит отменить приговор и направить дело на новое рассмотрение со стадии обсуждения юридических последствий вердикта.
В апелляционной жалобе, поданной в интересах осужденного, адвоката Осипенко В.А. ставит вопрос об отмене приговора в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального закона, неправильным применением уголовного закона и несправедливостью наказания.
Указывает, что в ходе судебного разбирательства сторона защиты заявляла ходатайство о признании недопустимыми и исключении из дела ряда доказательств, полученных с участием эксперта П., поскольку она является супругой следователя Г., входившего в состав следственной группы по этому же делу, что давало веские основания сомневаться в ее объективности и являлось безусловным основанием для ее отвода. Полагает, что имеющаяся личная заинтересованность эксперта П. в исходе дела отрицательным образом отразилась на объективности и достоверности проведенной ею судебно-медицинской экспертизы, а также на содержании показаний, данных экспертом в ходе судебного заседания.
С учетом изложенных обстоятельств считает, что суд необоснованно отказал в удовлетворении ходатайства защиты об исключении доказательств, полученных с участием эксперта П.
По его мнению, суд необоснованно удовлетворил ходатайство стороны обвинения и исключил из числа доказательств протокол допроса свидетеля Ч., составленный следователем Г. В результате этого сторона защиты была лишена возможности в полной мере довести до присяжных заседателей свою позицию.
В нарушение принципа состязательности сторон суд отказал стороне защиты в исследовании в присутствии присяжных заседателей ряда документов, свидетельствующих об обвинительном уклоне предварительного следствия.
В ходе обсуждения вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, защита предлагала включить вопрос о невозможности причинения потерпевшему телесным повреждений, вызвавших смерть, никем иным, кроме как Я. Однако суд этот вопрос отклонил, в то время как из установленных в судебном заседании обстоятельств следует, что в квартиру Я. имелся свободный доступ для посторонних лиц.
Во время судебных прений сторон прокурор исказил содержание обвинения, поскольку заявил присяжным заседателям, что Я. нанес потерпевшему 6 ударов, в то время как ему фактически вменялось нанесение не менее 13 ударов, что отражено и в вопросном листе.
Обращаясь к присяжным заседателям с напутственным словом, председательствующий исказил содержание пунктов 3 и 4 ст. 14 УПК РФ, дав им неверное разъяснение требования о необходимости толкования неустранимых сомнений в пользу подсудимого.
Председательствующий также допустил нарушения и в ходе дачи дополнительных разъяснений присяжным заседателям. Так, присяжные заседатели обратились к председательствующему с просьбой разъяснить порядок заполнения вопросного листа, поскольку сочли доказанным факт причинения Я. потерпевшему меньшего количества ударов. Председательствующий разъяснил им, что в таком случае им нужно указать, какие телесные повреждения, перечисленные в вопросе N 1, признаны ими недоказанными. При этом указал, что они не могут исключать какие-либо телесные повреждения, поскольку не являются врачами. Дальнейшие общение с присяжными председательствующий вел шепотом, что исключило возможность для сторон знать о сути разъяснений, а также о сомнениях, высказанных присяжными заседателями. Как полагает автор жалобы, разъяснения председательствующего были неверными, поскольку присяжными заседателями могли быть исключены телесные повреждения, в том числе повлекшие смерть потерпевшего. Кроме того, в нарушение требований ч. 2 ст. 344 УПК РФ председательствующий не выяснил мнение сторон по поводу необходимости внесения в вопросный лист соответствующих уточнений.
По мнению адвоката, суд также неправильно применил уголовный закон, поскольку фактические установленные в вердикте обстоятельства причинения Я. телесных повреждений потерпевшему не соответствовали квалификации его действий по ч.4 ст. 111 УК РФ.
Также не соглашается с приговором в связи с чрезмерной суровостью назначенного осужденному наказания. Ссылаясь на совокупность обстоятельств, смягчающих наказание, отсутствие отягчающих обстоятельств, данные о личности осужденного, указывает, что назначенное Я. наказание в виде 9 лет лишения свободы является близким к максимально возможному (с учетом положений ч. 1 ст. 65 УК РФ) и не соразмерным содеянному.
Просит приговор отменить и передать дело на новое судебное разбирательство со стадии подготовки к судебному заседанию.
В суде апелляционной инстанции адвокат Осипенко В.А. дополнил свои доводы утверждением о том, что суд первой инстанции нарушил его право на ознакомление с протоколом судебного заседания, поскольку не известил надлежащим образом о дате изготовления протокола и не предоставил реальной возможности ознакомиться с ним до направления дела на апелляционное рассмотрение.
Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционного представления и апелляционной жалобы, выслушав участников судебного разбирательства, исследовав дополнительные материалы, представленные в суд апелляционной инстанции, а также часть аудиопротокола судебного заседания, судебная коллегия приходит к следующему.
Как следует из материалов уголовного дела, виновность Я. в совершении инкриминируемого ему преступления и конкретные обстоятельства его совершения установлены вердиктом коллегии присяжных заседателей, правильность которого в соответствии с ч. 4 ст. 347 УПК РФ ставить под сомнение запрещается.
Процедура формирования коллегии присяжных заседателей судом проведена с соблюдением требований ст. 328 УПК РФ.
Судебное разбирательство проведено в целом в соответствии с положениями главы 42 УПК РФ, с учетом особенностей рассмотрения дела с участием присяжных заседателей, закрепленных в ст. 335 УПК РФ.
В ходе судебного разбирательства исследованы все существенные для исхода дела доказательства, представленные сторонами, представление которых присяжным заседателям отвечало требованиям ст. ст. 334, 335 УПК РФ.
Не могут быть признаны обоснованными доводы апелляционной жалобы адвоката о том, что суд необоснованно отклонил ходатайство защиты о признании недопустимыми ряд доказательств, полученных с участием судебно-медицинского эксперта П.
Как следует из материалов дела, соответствующе ходатайство было заявлено стороной защиты в ходе предварительного слушания (т.3 л.д.48) и разрешено судом в постановлении о назначении судебного заседании (т.3 л.д.69-71). Принятое судом решение об отказе в удовлетворении данного ходатайства является обоснованным.
В силу требований ст. 61 и 70 УПК РФ следователь и эксперт не могут участвовать в производстве по одному уголовному делу, если они состоят между собой в близких родственных отношениях.
Однако установление данного обстоятельства не требует устранения от участия в деле обоих лиц, состоящих между собой в родственных отношениях, и не влечет безусловное признание недопустимыми полученных с их участием доказательств, поскольку в данном случае конфликт интересов может быть исключен путем устранения от участия деле одного (любого) из состоящих между собой в родстве участников производства.
При решении вопроса о допустимости доказательств, полученных с участием лиц, состоящих между собой в родственных отношениях, существенное значение имеет также то, с какого момента каждый из них стал участником производства по делу.
Как установил суд первой инстанции, судебно-медицинский эксперт П. и следователь Г. действительно состоят между собой в родстве, являясь супругами.
При этом эксперт П. стала участником производства по делу до момента вступления в него следователя Г.
Так, эксперт П. участвовала в осмотре трупа потерпевшего, который проводился 25.12.2020г., в период с 11:00 час. до 11:30час. (т.1 л.д.62-68), она же, в порядке выполнения служебного здания, 25.12.2020г. в 12:30час. приступила к производству судебно-медицинской экспертизы по трупу потерпевшего (т.2 л.д.46-63).
Следователь-криминалист Г. стал участником производства по настоящему делу с 21:00час. 25.12.2020г., после вынесения постановления о включении его в состав следственной группы (т.1 л.д.8). При этом его участие в производстве процессуальных действий по данному делу ограничилось получением 25.12.2020г. объяснений от свидетеля Ч. (т.1 л.д.77-79) и допросом этого лица в качестве свидетеля 25.12.2020г. в период с 21:10час. до 21:40час. (т.1 л.д.143-148).
Обсудив вопрос о допустимости доказательств, полученных с участием судебно-медицинского эксперта П. и следователя- криминалиста Г., суд первой инстанции высказал убедительное суждение о признании допустимыми доказательств, полученных с участием судебно-медицинского эксперта П. (т.3 л.д.69-71).
Что касается доказательства, полученного на предварительном следствии с участием следователя-криминалиста Г., а именно протокола допроса свидетеля Ч., то суд, на основании соответствующего ходатайства государственного обвинителя, признал данное доказательство недопустимым (т.3 л.д.210).
При этом, вопреки доводам жалобы адвоката, сторона защиты не была лишена возможности представить показания данного лица присяжным заседателя, поскольку свидетель Ч. непосредственно допрошен в судебном заседании. Сторона защиты не была ограничена в возможности допросить его по обстоятельствам, подлежащим исследованию с участием присяжных заседателей (т.5 л.д.125-130).
С учетом признания допустимым доказательством заключения экспертизы, проведенной судебно-медицинским экспертом П., суд также обоснованно признал возможным провести допрос данного эксперта в судебном заседании с участием присяжных заседателей, при этом, как следует из протокола судебного заседания, сторона защиты против допроса данного эксперта не возражала, отвод ему не заявляла (т.5 л.д.153-154).
Что касается доводов жалобы адвоката, в которых оспаривается полнота и достоверность показаний, данных судебно-медицинским экспертом П. в судебном заседании, то в силу требований ст.334 УПК РФ данные обстоятельства относятся к фактической стороне дела, их проверка и оценка входит в исключительную компетенцию коллегии присяжных заседателей и потому обжалованию и проверке со стороны суда апелляционной инстанции они не подлежат.
Не нашли своего подтверждения доводы защиты о допущенном судом нарушении принципа состязательности сторон, выразившемся в отказе в исследовании с участием коллегии присяжных заседателей ряда материалов дела.
Так, в ходе судебного разбирательства адвокатом Осипенко В.А. действительно заявлено ходатайство об исследовании в присутствии присяжных заседателей ряда документов: запросов в различные органы, постановлений о производстве выемки, назначении экспертиз, справок и иных процессуальных решений, вынесенных в ходе предварительного расследования. Необходимость исследования данных материалов адвокат обосновывал целью подтвердить его доводы о необъективности проведенного расследования (т.5 л.д.176-178).
Рассмотрев ходатайство, суд обоснованно отказал в его удовлетворении (за исключением документа, содержащегося в т. 2 л.д. 113), поскольку документы, об исследовании которых ставился вопрос, в силу положений ч. 7 ст. 335 УПК РФ, не подлежали исследованию в присутствии присяжных заседателей (т.5 л.д. 178).
Решение суда в данной части в полной мере соответствует требованиям уголовно-процессуального закона, а также разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащимся в постановлении от 11 ноября 2005 г. N 23 (в ред. от 15.05.2018) "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей", согласно которым в присутствии присяжных заседателей не подлежат исследованию процессуальные решения - постановление о возбуждении уголовного дела, постановление о привлечении в качестве обвиняемого, постановление о выделении в отдельное производство уголовного дела в отношении соучастника преступления и процессуальные решения по такому делу, а также не подлежат обсуждению и разрешению и другие вопросы права, не входящие в компетенцию присяжных заседателей и способные вызвать их предубеждение в отношении подсудимого и других участников процесса (п. 21).
Каких-либо иных обстоятельств, свидетельствующих о нарушении судом принципов равноправия и состязательности сторон, из содержания протокола судебного заседания не усматривается.
Из содержания выступлений сторон следует, что прения проведены в целом с соблюдением требований ст. 336 УПК РФ, в пределах предъявленного подсудимому обвинения и вопросов, подлежащих обсуждению присяжными заседателями.
Утверждение жалобы адвоката об искажении государственным обвинителем, в ходе выступления в судебных прениях, содержания и объема обвинения, предъявленного Я., не нашло своего подтверждения. Как следует из содержания выступления государственного обвинителя, он полностью поддержал обвинение, согласно которому Я. нанес потерпевшему в общей сложности не менее 13 ударов руками и ногами в область головы, туловища и конечностей. При этом, основывая на анализе доказательств, исследованных в ходе судебного разбирательства, государственный обвинитель указал, что телесные повреждения, повлекшие причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, были причинены в области головы (не менее двух) и в области грудной клетки и живота (не менее четырех). Данное суждение государственного обвинителя не противоречит выводам заключения эксперта и содержанию предъявленного обвинения (т.5 л.д.179,180).
По окончанию судебных прений, проводившихся с участием коллегии присяжных заседателей, сторонам было предоставлено право реплики, подсудимому было предоставлено последнее слово в соответствии со ст. 293 УПК РФ.
Вопросы в вопросном листе сформулированы председательствующим в соответствии с предъявленным Я. обвинением, с учетом результатов судебного следствия и прений сторон.
Судебная коллегия признает неосновательными доводы апелляционной жалобы о том, что суд необоснованно отказал стороне защиты в постановке вопроса по ее версии, состоящей в том, что Я. вообще не причастен к причинению потерпевшему телесных повреждений, вызвавших наступление его смерти.
Как следует из протокола судебного заседания, на момент обсуждения содержания вопросного листа позиция защиты состояла в том, что после совместного распития спиртных напитков, Я. прошел в комнату, где на кровати лежал И. и сбросил его на пол, когда же И., поднимаясь на ноги, произнес в адрес Я. слово "Завалю", последний нанес потерпевшему несколько ударов руками и ногами.
Соответствующий вопрос, отражающий версию защиты, был включен в вопросный лист под номером 4 и присяжные заседатели ответили на него утвердительно.
При этом действующее законодательство не предусматривает включение в вопросный лист вопросы, отражающие несколько версий стороны защиты относительно фактических обстоятельств происшедшего.
Кроме того, содержание вопросного листа свидетельствует о том, что присяжные заседатели не были лишены возможности признать Я. непричастным к факту причинения И. телесных повреждений, вызвавших его смерть, для чего им достаточно было отрицательно ответить на вопрос 2 вопросного листа. Соответствующее разъяснение присяжным было дано председательствующим в напутственном слове.
Само напутственное слово, с которым председательствующий обратился к коллегии присяжных заседателей, соответствует требованиям ст. 340 УПК РФ, в нем не выражено в какой-либо форме мнение председательствующего по вопросам, поставленным перед присяжными заседателями, ссылок на недопустимые доказательства либо на доказательства, не исследованные судом, напутственное слово не содержало.
При этом возражений на содержание напутственного слова председательствующего от сторон не поступило.
Изложенная в жалобе адвоката собственная интерпретация разъяснений председательствующего в напутственном слове, в части правил оценки доказательств, противоречит приобщенному к протоколу судебного заседания тексту напутственного слова (т. 5 л.д. 217).
Процедура вынесения присяжными заседателями вердикта соблюдена, нарушений тайны совещания присяжных заседателей не допущено.
Судебная коллегия не может согласиться с доводами жалобы защитника о том, что после выхода коллегии присяжных заседателей из совещательной комнаты с целью получения дополнительных разъяснений от председательствующего, последний дал соответствующие разъяснения с нарушением требований уголовно-процессуального законодательства, а также принципа равноправия сторон.
Как следует из протокола судебного заседания, а также прослушанной судом апелляционной инстанции аудиозаписи этой части судебного разбирательства, в ходе голосования по вопросному листу коллегия действительно прервала обсуждение и вышла из совещательной комнаты, после чего старшина коллегии обратился к председательствующему с просьбой дать дополнительные разъяснения о том, как возможно отразить мнение присяжных, если они признают, что Я. не наносил потерпевшему то количество ударов, которое указано в вопросном листе. Соответствующие разъяснения председательствующим были даны, после чего коллегия удалилась в совещательную комнаты.
Прослушанная судом апелляционной инстанции часть аудиопротокола, в которой изложены разъяснения председательствующего данные старшине коллегии, в силу технических причин имеет низкое качество воспроизведения, однако ее содержание позволяет судить об отсутствии высказываний со стороны председательствующего, которые можно было бы расценить, как попытку повлиять на объективность коллегии либо скрыть результаты разъяснений от других участников судебного разбирательства.
Поскольку по результатам обсуждения вопроса, возникшего у коллегии присяжных заседателей оснований для внесения уточнений в постановленные вопросы, либо дополнения вопросного листа, установлено не было, председательствующий, в соответствии с ч.2 ст. 344 УПК РФ, обоснованно не стал выслушивать мнение сторон.
Вердикт коллегии присяжных заседателей соответствует требованиям ст. 343 УПК РФ, является ясным и непротиворечивым.
Также не может быть признан обоснованным высказанный в ходе заседания суда апелляционной инстанции довод стороны защиты о нарушении судом первой инстанции права стороны защиты на ознакомление с протоколом судебного заседания.
Приговор по делу постановлен 2 декабря 2021 года. Осужденный с заявлением об ознакомлении с протоколом в суд не обращался. При этом, соответствующее заявление адвоката Осипенко В.А., поданное в электронном виде и поступившее в Ольский районный суд 6 декабря 2021 года, было подписано простой электронной подписью (т.5 л.д. 242-246). Между тем, как предусмотрено приказом Судебного департамента по Верховном Суде РФ от 27.12.2016г. N 251 (в ред. от 17.11.2021) соответствующий электронный документ мог быть подписан только усиленной квалифицированной электронной подписью (п.3.4.1 Приказа).
При этом, согласно дополнительным сведениям, представленным Ольским районным судом в суд апелляционной инстанции, 13 января 2022 года, путем передачи телефонограммы, суд известил адвоката Осипенко В.А. о возможности ознакомиться с протоколом судебного заседания по делу Я. Однако адвокат от поездки в Ольский районный суд оказался, указав, что ознакомится с протоколом непосредственно в суде апелляционной инстанции.
В дальнейшем, вплоть до момента направления дела на апелляционное рассмотрение - 28 января 2022 года - адвокат Осипенко В.А. в Ольский районный суд для ознакомления с протоколом судебного заседания по делу Я. не явился.
В то же время после поступления дела в суд апелляционной инстанции адвокат Осипенко В.А. полностью ознакомился с протоколом судебного заседания.
Таким образом, как полагает судебная коллегия, суд первой инстанции не создавал адвокату Осипенко В.А. препятствий в реализации права на ознакомление с протоколом судебного заседания, последний распорядился этим правом в соответствии с избранным им способом.
Исходя из изложенных обстоятельств оснований для отмены приговора по доводам апелляционной жалобы защитника осужденного - адвоката Осипенко В.А., с направлением дела на новое судебное разбирательство со стадии формирования коллегии присяжных заседателей не имеется.
Вместе с тем судебная коллегия приходит к выводу, что приговор подлежит отмене на основании доводов апелляционного представления прокурора, с направлением дела на новое рассмотрение со стадии обсуждения вердикта коллегии присяжных заседателей.
В соответствии с п. 2 ст. 389.15 УПК РФ основанием для отмены приговора является, в том числе, существенное нарушение уголовно-процессуального закона.
В силу положений ч.ч. 1, 1.1 ст. 389.22 УПК РФ обвинительный приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, при вынесении которого были допущены нарушения уголовно-процессуального законодательства, которые не могут быть устранены в суде апелляционной инстанции, подлежит отмене с передачей уголовного дела на новое рассмотрение с момента, следующего за провозглашением вердикта присяжных заседателей.
Как полагает судебная коллегия, при рассмотрении настоящего дела судом были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального законодательства, являющиеся основанием для принятия соответствующего решения.
Так, согласно ст. 333, ч. 1 ст. 334, ст.ст. 341-343 УПК РФ вопросы о доказанности виновности подсудимого в инкриминированном ему деянии, равно как и оценка представленных сторонами доказательств, с точки зрения их достоверности, отнесены к исключительной компетенции присяжных заседателей.
В силу требований ч.3 ст. 351 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора, постановленного с участием коллегии присяжных заседателей должна содержать описание преступного деяния, в совершении которого подсудимый признан виновным, квалификацию содеянного, мотивы назначения наказания и обоснование решения суда в отношении гражданского иска.
Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной в Определении от 25 января 2005 г. N 68-О, к числу особенностей рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей относится, в частности, то, что присяжные заседатели, не являющиеся профессиональными судьями, решая в ходе судебного разбирательства вопросы, касающиеся доказанности фактических обстоятельств дела, а именно события преступления, совершения его подсудимым и виновности подсудимого, а также наличия оснований для проявления к подсудимому снисхождения, не обязаны мотивировать сделанные ими в вердикте выводы, а председательствующий судья при постановлении приговора лишь ссылается на обстоятельства, признанные присяжными заседателями установленными, но не должен обосновывать принятое ими решение приведением собственных аргументов.
Однако, как следует из описательно-мотивировочной части приговора, суд, опровергая доводы защиты о наличии в действиях Я. необходимой обороны, привел показания самого подсудимого, а также свидетелей С., М., Ч., касающиеся фактических обстоятельств происшедшего и дал им оценку. Между тем представленные сторонами доказательства, в том числе показания указанных лиц, были исследованы в присутствии присяжных заседателей, которые при вынесении вердикта оценивали доказательства в их совокупности.
Такие действия явно противоречат закону и свидетельствуют о том, что суд вышел за пределы своих полномочий и вторгся в обсуждение вопросов, относящихся к исключительной компетенции присяжных заседателей.
Правильность вердикта присяжных заседателей, в соответствии с ч. 4 ст. 347 УПК РФ, сторонам запрещается ставить под сомнение, и данный вердикт присяжных заседателей, согласно ч. 2 ст. 348 УПК РФ был обязательным для председательствующего.
С учетом изложенного допущенное судом нарушение уголовно-процессуального закона является существенным и влечет безусловную отмену приговора.
Помимо этого судом было допущено противоречие в выводе о формы вины Я. по отношению к причинению смерти потерпевшего.
Согласно ч. 2 ст. 26 УК РФ преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий.
Согласно ч. 3 этой же статьи преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия.
Как следует из приговора, суд пришел к выводу о том, что форма вины Я. по отношению к гибели потерпевшего выразилась в неосторожности в виде небрежности. В то же время, мотивируя этот вывод, суд указал, что в момент совершения преступления Я. не желал и не предвидел смерти потерпевшего, самонадеянно, без достаточных к тому оснований, рассчитывая, что таковые не наступят, то есть фактически суд привел признаки, характеризующие неосторожность в форме легкомыслия.
Таким образом, из содержания приговора невозможно установить, к какому выводу пришел суд при определении формы неосторожности Я. по отношению к смерти потерпевшего.
Кроме того, в соответствии с ч. 5 ст. 347 УПК РФ по окончании прений сторон в случае вынесения обвинительного вердикта подсудимому предоставляется последнее слово, после чего судья удаляется для вынесения решения по уголовному делу.
Как следует из содержания письменного протокола судебного заседания, на стадии обсуждения последствий вердикта присяжных заседателей, после окончания прений сторон, председательствующий, не предоставив подсудимому последнее слово, удалился в совещательную комнату для вынесения приговора (т. 5 л.д. 226).
Несмотря на то, что как следует из прослушанной судом апелляционной инстанции аудиозаписи судебного заседания, подсудимому Я. последнее слово было предоставлено, судебная коллегия расценивает сам факт противоречия содержания письменного и аудио- протоколов судебного заседания, как свидетельство существенного нарушения требований уголовно-процессуального законодательства.
Таким образом, допущенная судом, на стадии обсуждения последствий вердикта, совокупность нарушений уголовно-процессуального закона не может быть устранена судом апелляционной инстанции. Поэтому приговор подлежит отмене с передачей дела на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе суда со стадии обсуждения юридических последствий вердикта коллегии присяжных заседателей.
При новом обсуждении последствий вердикта коллегии присяжных заседателей, суду необходимо соблюсти все требования уголовно-процессуального закона, обсудить юридическую квалификацию преступления, доказанность которого установлена вердиктом, и постановить по делу законный, обоснованный и справедливый приговор.
В связи с отменой приговора доводы сторон, касающиеся справедливости назначенного Я. наказания, в силу ч. 4 ст. 389.19 УПК РФ рассмотрению и оценке не подлежат.
Учитывая тяжесть преступления, в совершении которого Я. признан виновным вердиктом коллегии присяжных заседателей, в целях обеспечения возможности рассмотрения уголовного дела в разумные сроки, судебная коллегия не усматривает оснований для избрания в отношении Я. более мягкой меры пресечения, чем заключение под стражу и, руководствуясь требованиями ст. ст. 97, 99, 108 УПК РФ, считает необходимым избрать ему меру пресечения в виде заключения под стражу на срок 3 месяца, исчисляя его с 21 февраля 2022 года.
На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.17, 389.19, 389.20, 389.22, 389.25, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия
определила:
Апелляционное представление государственного обвинителя Кудым С.А. удовлетворить, приговор Ольского районного суда Магаданской области от 2 декабря 2021 года в отношении Я. отменить, уголовное дело передать на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе суда со стадии обсуждения последствий вердикта коллегии присяжных заседателей.
Апелляционную жалобу адвоката Осипенко В.А. оставить без удовлетворения.
Избрать в отношении подсудимого Я. меру пресечения в виде заключения под стражу на срок 3 (три) месяца, исчисляя этот срок с 21 февраля 2022 года.
Апелляционное определение в соответствии с ч. 3 ст. 401.3 УПК РФ может быть обжаловано в кассационном порядке в судебную коллегию по уголовным делам Девятого кассационного суда общей юрисдикции путем подачи жалобы, представления непосредственно в суд кассационной инстанции.
Я. вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении дела судом кассационной инстанции.
Председательствующий
Судьи
Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка
