Определение Судебной коллегии по уголовным делам Пермского краевого суда от 12 ноября 2020 года №22-6784/2020

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ПЕРМСКОГО КРАЕВОГО СУДА

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 12 ноября 2020 года Дело N 22-6784/2020
Судебная коллегия по уголовным делам Пермского краевого суда в составе: председательствующего Рыжовой Э.Ч.,
судей Коняева И.Б., Кодочигова С.Л.,
при секретаре Чирковой Е.А.
рассмотрела в открытом судебном заседании с использованием систем видеоконференц-связи уголовное дело по апелляционным жалобам осужденного Исаева Л.Л. и адвоката Пикулева В.А. на приговор Чусовского городского суда Пермского края от 26 августа 2020 года, которым
Исаев Леонид Леонидович, родившийся дата ****, судимый:
23 сентября 1997 года Чусовским городским судом Пермской области по ч. 1 ст. 131 УК РФ к 3 годам лишения свободы, освобожден по постановлению Кунгурского городского суда Пермской области от 2 июля 1999 года условно-досрочно на неотбытый срок 5 месяцев 29 дней;
16 августа 2007 года Пермским краевым судом по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ к пожизненному лишению свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима,
осужден по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ (в редакции Федерального закона от 13.06.1996 N 63-ФЗ) к 15 годам лишения свободы, в соответствии с п. "в" ч. 7 ст. 79 УК РФ отменено условно-досрочное освобождение по приговору Чусовского городского суда Пермской области от 23 сентября 1997 года и в соответствии со ст. 70 УК РФ назначено наказание в виде лишения свободы сроком 15 лет 2 месяца. В соответствии с ч. 5 ст. 69 УК РФ, по совокупности преступлений путем частичного сложения вновь назначенного наказания с наказанием, назначенным по приговору Пермского краевого суда от 16 августа 2007 года, окончательно назначено наказание в виде пожизненного лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима. Срок наказания постановлено исчислять с момента вступления приговора в законную силу. Зачтено в срок лишения свободы наказание, отбытое по приговору Пермского краевого суда от 16 августа 2007 года с 26 февраля 2007 года по 25 августа 2020 года, а также время содержания под стражей с 26 августа 2020 года до вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за один день отбывания наказания;
по апелляционной жалобе осужденного Исаева Л.Л. на постановление суда от 26 августа 2020 года об оплате труда адвокатов Панфиловой И.С. в сумме 3864 рубля и адвоката Пикулева В.А. в сумме 13524 рубля и взыскании с Исаева Л.Л. в счет федерального бюджета процессуальных издержек в сумме 13524 рубля.
Заслушав доклад судьи Рыжовой Э.Ч., изложившей содержание судебных решений, существо апелляционных жалоб осужденного Исаева Л.Л. и адвоката Пикулева В.А., возражения государственного обвинителя Герасимовой Е.В. на апелляционные жалобы, выступления осужденного Исаева Л.Л. и адвоката Обухова В.А., поддержавших доводы жалоб, мнение прокурора Сухаревой Л.А. об оставлении приговора суда и постановлени без изменения, судебная коллегия
установила:
Исаев Л.Л. признан виновным в убийстве, то есть умышленном причинении смерти М1., заведомо для него находящейся в беспомощном состоянии, совершенном в период с 5 по 6 ноября 1999 года в г. Чусовой Пермской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.
В апелляционной жалобе и дополнениях к ней осужденный Исаев Л.Л., выражая несогласие с приговором суда, указывает на то, что приговор подлежит отмене, он оправданию, а уголовное дело возвращению прокурору в связи с наличием существенных нарушений требований уголовно-процессуального законодательства в ходе предварительного расследования, что повлияло на объективное рассмотрение дела в суде.
Обращает внимание на то, что в материалах уголовного дела отсутствует поручение следователя на проведение оперативно-розыскных мероприятий сотрудниками МВД К2. и У., которые активно принимали участие в расследовании уголовного дела, оказывали на него психологическое давление, в связи с чем он вынужден был написать явку с повинной, отказавшись от защитника, а впоследствии подтвердить свои показания при допросе в качестве подозреваемого с участием защитника. При этом адвокат Маркова И.В. при его допросе принимала участие с нарушением УПК РФ, поскольку адвокат был приглашен по телефонному звонку следователя, без постановления о ее назначении, ордер выдан ее же адвокатским кабинетом и заверен ее личной печатью, и личной подписью. Данные обстоятельства, по мнению автора жалобы, являются нарушением права на защиту. Поэтому его явка с повинной от 17 апреля 2019 года и протокол допроса в качестве подозреваемого с участием адвоката Марковой И.В. от 24 июля 2019 года являются недопустимыми доказательствами. При дополнительном допросе в качестве подозреваемого 27 августа 2019 года адвокат Саранин А.С. участия не принимал, данные показания им в судебном заседании не подтверждены, в связи с чем данный протокол также является недопустимым доказательством. Утверждает, что все последующие показания, после явки с повинной, он давал, опасаясь, что к нему по возвращению в ИК-18 применять побои, пытки, как это было 30 января 2019 года, а также опасался постоянных угроз со стороны оперативных сотрудников К2. и У., о чем он пояснял в судебном заседании, однако данные заявления остались без внимания суда первой инстанции, поэтому суд апелляционной инстанции просит принять меры к его переводу в другое исправительное учреждение с целью обеспечения его личной безопасности.
В ходе судебного заседания им заявлялись ходатайства об исключении явки с повинной, протоколов допроса в качестве подозреваемого, проверки показаний на месте из числа доказательств, поскольку они добыты с нарушением требований уголовно-процессуального закона и являются недопустимыми доказательствами, ставил вопрос о назначении в отношении него судебно-медицинской экспертизы на предмет установления давности имевших у него место телесных повреждений в области головы и ребер, о допросе о наличии у него телесных повреждений после избиения 30 января 2019 года его сокамерников - С1. и Л1., о назначении и проведении экспертизы подписи адвоката Саранина А.С., об истребовании из ИК-18 и СИЗО-1 г. Перми сведений о посещении данных учреждений оперативными сотрудниками МВД К2. и У., а также видеозаписи с камер наблюдения из этих учреждений, что подтверждало бы его доводы о невиновности и нарушении требований УПК РФ, однако суд первой инстанции необоснованно отклонил все его ходатайства.
Далее, осужденный указывает на то, что предъявленное обвинение от 21 мая 2020 года не соответствует фактическим обстоятельствам дела, в нем не отражены показания данные им в качестве подозреваемого, а обвинительное заключение составлено с нарушением требований уголовно-процессуального закона, поскольку в нем отсутствуют показания основных свидетелей защиты по данному делу - Л2. и М3., потерпевшей К1., данные ими во время предварительного следствия в 1999 году и в судебном заседании 31 января 2000 года.
Обращает внимание на то, что протокол судебного заседания изготовлен небрежно, имеются искажения его доводов, не отражено, что при выступлении им с последним словом, судья дважды его прерывала, что является нарушением положений ст. 293 УПК РФ, последнее слово записано не в полном объеме (приводит полный текст своего последнего слова), то есть бумажный носитель отличается от аудиозаписи, полагает, что протокол судебного заседания сфальсифицирован, а это является существенным нарушением уголовно-процессуального закона и влечет безусловную отмену приговора. Также, по его мнению, суд должен был вернуться в судебное следствие, поскольку в последнем слове, им заявлялось ряд ходатайств, а именно о вызове свидетелей, назначении судебно-медицинской экспертизы, которые судом были отклонены ранее.
Указывает на то, что свидетели Л2. и М3., показания которых были оглашены в судебном заседании, подтверждают его невиновность, они были допрошены непосредственно после убийства М1., их показания согласуются друг с другом, и из их показаний следует, что последний кто оставался с потерпевшей, это была ее мать - М2., а потому суд первой инстанции безосновательно отнесся к ним критически.
Помимо всего ссылается на нарушение судом первой инстанции п. "г" ч. 1 ст. 78 УК РФ, так как с момента инкриминируемого ему деяния прошло более пятнадцати лет, что говорит об утрате общественной опасности и необходимости освобождения его от уголовной ответственности. Кроме того, суд назначил ему пожизненное лишение свободы, что прямо противоречит требованиям ч. 4 ст. 78 УК РФ.
Выражает несогласие с постановлением суда о взыскании с него процессуальных издержек в сумме 13524 рубля за его защиту в судебном заседании адвокатом Пикулевым А.В., полагает, что данные процессуальные издержки следует отнести на счет государства, поскольку участие защитника являлось обязательным. Также указывает на то, что в судебном заседании он пояснял, что оплачивать судебные издержки не отказывается, но у него нет работы и денежных средств для оплаты труда защитника, поэтому просит постановление суда отменить, в связи с его имущественной несостоятельностью судебные издержки возместить за счет средств федерального бюджета либо перевести его в иное исправительное учреждение, где он будет обеспечен работой.
Адвокат Пикулев А.В. в защиту интересов осужденного Исаева Л.Л. в апелляционной жалобе, ссылаясь на уголовно-процессуальный закон, указывает на то, что приговор постановлен на недопустимых доказательствах, приводит аналогичные доводы, что и осужденный Исаев Л.Л. Считает, что явка с повинной осужденным дана под психологическим и физическим давлением сотрудников полиции; в качестве подозреваемого допрошен с нарушением права на защиту, так как защитник был назначен с нарушением Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном производстве, утвержденного Решением Совета ФПА от 15 марта 2019 года, поэтому данные доказательства являются недопустимыми.
Показаниями свидетелей Л2. и М3., оглашенными в судебном заседании, подтверждается, что последняя кто оставалась при жизни с М1. была ее мать М2., при этом суд безосновательно отнесся к их показаниям критически, данные лица были допрошены вскоре после убийства М1., их показания между собой согласуются и не противоречат друг другу. Никаких иных объективных данных, свидетельствующих о причастности Исаева Л.Л. к смерти М1. в ходе следствия не добыто.
Обращает внимание на нарушение судом требований п. "г" ч. 1 и ч. 4 ст. 78 УК РФ, просит приговор суда и меру пресечения в виде заключения под стражу отменить, Исаева Л.Л. по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ оправдать.
В возражениях на апелляционные жалобы государственный обвинитель Герасимова Е.В. просит приговор оставить без изменения, а жалобы без удовлетворения.
Проверив представленные материалы уголовного дела, изучив доводы апелляционных жалоб и поданные на них возражения, выслушав мнения участников процесса, судебная коллегия приходит к следующим выводам.
Доводы о необоснованном осуждении Исаева Л.Л. и недоказанности его вины в совершении преступления, поскольку прямых и объективных доказательств его вины не установлено, судебная коллегия находит несостоятельными.
В судебном заседании суда первой инстанции Исаев Л.Л. заявил о своей непричастности к инкриминируемым ему преступлениям, указав, что дочь М2. была у Л2.. Он забрал девочку и отвез на коляске ее домой. По дороге ребенок проснулся, заплакал. Позже пришла М2. с Л2. и М3., они все вместе распивали спиртное, М1. все это время играла на кровати. Затем М2. уложила дочь спать на кухне в коляске. У них закончилось спиртное, и они всей компанией собрались уходить из дома. В это время ребенок заплакал, М2. осталась с дочерью, а они ушли. М2. к ним присоединилась минут через 30. Дома их не было несколько часов, вернулись пьяные, к ребенку не подходили, а утром обнаружили, что Валерия мертва. Вечером никаких телесных повреждений у девочки не было.
Несмотря на занятую позицию Исаевым Л.Л., суд первой инстанции сделал обоснованный вывод о его виновности в совершении преступления в отношении малолетней потерпевшей М1., который подтверждается достаточной совокупностью допустимых и достоверных доказательств, собранных в ходе предварительного следствия, исследованных и проверенных в судебном заседании с участием сторон, подробный анализ которых приведен в приговоре.
Так, в ходе судебного следствия были исследованы и в приговоре подробно приведены:
показания Исаева Л.Л., данные им в качестве подозреваемого и, подтвержденные им при допросе в качестве обвиняемого и при проверках показаний на месте, из которых следует, что 5 сентября 1999 года в вечернее время у Л2. он забрал спящую в коляске дочь сожительницы - М1., когда выходил из квартиры, ударил коляску об входную дверь, М1. проснулась, заплакала. Он находился в состоянии алкогольного опьянения, по пути уронил коляску, девочка упала на землю. Он взял ребенка на руки, не удержался на ногах и, упал вместе с ребенком. При падении, девочка оказалась под ним. Придя домой, М2. дома не оказалось, М1. продолжала плакать, он пытался ее успокоить, но у него не получалось. Он разозлился и бросил ребенка на кровать, та, отпружинив, упала на пол спиной. Подняв ребенка, переодел его и положил в коляску на кухне. Девочка успокоилась и уснула. Через какое-то время она снова заплакала, он взял ее на руки и лег с ней на кровать, сам сразу уснул, так как был пьяный. Когда проснулся, М1. уже успокоилась, он отнес ее обратно в коляску, укрыл ее с головой кофтой. М2. вернулась с Л2., М3. и Н., все были пьяны. Он не дал М2. подойти к ребенку, чтобы не разбудить его. После того как гости ушли, они легли спать, а утром обнаружили, что ребенок мертв. Возможно, он просил М2. взять вину за смерть девочки на себя, так как в тот период он недавно освободился из мест лишения свободы, не хотел снова оказаться в тюрьме. Допускал, что смерть ребенка могла наступить от его действий, но умысла на убийство у него не было;
показания потерпевшей М2. в ходе предварительного расследования и, подтвержденные ею при очной ставке с Исаевым Л.Л., оглашенные в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 281 УПК, согласно которым у нее имелась дочь М1., дата рождения. Летом 1999 года она сожительствовала с Исаевым Л.Л., проживали в квартире по адресу: ****, ее дочь жила с ними. 5 сентября 1999 года она оставила дочь у соседки Л2., а сама ушла употреблять спиртные напитки в компании знакомых. Поздним вечером они всей компанией пошли в ее квартиру, по пути зашли за дочерью, но Л2. сказала, что к ней приходил Исаев Л.Л. и, забрал М1. Они пришли в ее квартиру, дома находился Исаев Л.Л. в состоянии алкогольного опьянения, больше в квартире никого не было, при этом Исаев Л.Л. открывал им дверь, которая была закрыта на замок. Исаев Л.Л. сказал, что М1. уже спит в коляске на кухне, он не разрешилей подойти к дочери, чтобы ее не разбудить. Они с компанией продолжили употреблять спиртное, разошлись все около часа ночи 6 сентября 1999 года, они с Исаевым Л.Л. закрыли двери на внутренний замок и легли спать. Валерия все это время не просыпалась. Утром она заглянула в коляску и обнаружила, что дочь мертва. До приезда милиции Исаев Л.Л. попросил ее, чтобы она взяла вину на себя, так как он судим, а ей большой срок наказания не назначат, поскольку она на тот момент находилась в состоянии беременности. По этой причине она ранее давала показания о том, что, когда все уходили из их дома, дочь проснулась и заплакала, она осталась ее успокаивать. Такое действительно было, но несколькими днями ранее;
показания свидетеля В., оглашенные в соответствии с ч. 1 ст. 281 УПК РФ, из которых следует, что в 1999 году она проживала по адресу: ****, в соседней квартире жила М2. с ребенком. 5 сентября 1999 года она видела М2. с дочерью, ребенок был здоров, следов побоев у него не было. 6 сентября 1999 года днем она услышала плач М2., узнала, что у той умерла дочь. Находясь в сенях своего дома, она слышала разговор Исаева Л.Л. и М2., они обсуждали события прошлого дня, М2. что-то говорила, а Исаев Л.Л. подсказывал, просил, чтобы она его дождалась и берегла ребенка. Она поняла, что М2. беременна. При осмотре дома М2., она участвовала в качестве понятой. Обстановка в доме была не нарушена, дверной замок не поврежден, так как Исаев Л.Л., уезжая с сотрудниками милиции, закрыл дверь на ключ, ключ отдал ей;
показания свидетеля Л2. в ходе судебного заседания и предварительного расследования, оглашенные в соответствии с ч. 3 ст. 281 УПК РФ, из которых следует, что до 2001 года она проживала по адресу: ****2, по соседству, в **** жила М2. с ребенком и сожителем. В начале сентября 1999 года М2. оставила с ней свою дочь М1., а сама ушла с Л2. и М3. Около 22 часов пришел сожитель М2., и забрал ребенка. Перед этим она девочку покормила картофельным пюре. Когда она отдавала девочку, телесных повреждений у той не было. Выкатывая коляску с ребенком на улицу, сожитель М2. ударил коляску об калитку, от чего М1. проснулась и заплакала. Около 23 часов пришла М2., Л2., М3. и Н. Она им сказала, что дочь М2. забрал сожитель, после этого все ушли. Л2. вернулась домой 6 сентября 1999 года около 2-3 часов ночи. На следующий день после 14 часов она услышала крики М2. о том, что у нее убили ребенка. Она прибежала в квартиру М2., на кухне в коляске увидела труп ребенка, на лице девочки были синяки;
показания свидетеля К1. о том, что М2. она приходится матерью. М2. со своей дочерью М1. проживала по адресу: ****. В 1999 году дочь непродолжительное время сожительствовала с Исаевым Л.Л., которого она видела только один раз. О смерти внучки она узнала от сотрудников полиции. С М2. общалась только после того, как ту освободили из-под стражи. Дочь рассказала, что в день смерти Валерии с ней сидел Исаев Л.Л., когда она пришла домой, Исаев Л.Л. не подпустил ее к ребенку. После обнаружения трупа ребенка Исаев Л.Л. попросил М2. взять на себя вину, так как он был судим. Знает со слов дочери, что на момент ареста та была беременна;
показания свидетеля С2., согласно которым в 2019 году он проходил службу в ФКУ ИК-18 УФСИН России по Ямало-Ненецкому автономному округу, где отбывал пожизненное лишение свободы осужденный Исаев Л.Л. В его должностные обязанности входило проведение бесед профилактического характера с осужденными. Во время такой беседы Исаев Л.Л. рассказал ему о причастности к преступлению, которое не было раскрыто. Явку с повинной Исаев Л.Л. написал добровольно, собственноручно. Исаеву Л.Л. были разъяснены все права, в том числе право пользоваться помощью адвоката, Исаев Л.Л. защитника не просил;
протокол осмотра места происшествия от 6 сентября 1999 года, согласно которому осмотрена квартира по адресу: ****. В помещении кухни стоит детская коляска, в которой находится труп младенца женского пола в положении на правом боку. На спине и голове трупа зафиксированы и описаны телесные повреждения, в межягодичной складке имеются каловые массы. Подушка в коляске пропитана бесцветной жидкостью;
заключение эксперта от 15 октября 1999 года N 305, из выводов которого следует, что при исследовании трупа М1. поставлен судебно-медицинский диагноз: тупая травма головы, ссадины и кровоподтек в области лица, головы, кровоизлияния в мягкие покровы головы, под твердую и мягкую мозговые оболочки, отек, сдавление головного мозга, острая очаговая эмфизема легких, острые кровоизлияния в слизистой желудка, полнокровие внутренних органов. Все повреждения в области головы, лица возникли от действия тупых твердых предметов. Повреждения имеют досуточную давность;
акт судебно-гистологического исследования от 27 сентября1999 года N 3584, согласно которому у М1. имелись кровоизлияния под мягкой мозговой оболочкой головного мозга, отек головного мозга, кровоизлияния в лимфоузле, острая очаговая эмфизема легких, острые геморрагические эрозии в слизистой желудка;
дополнительные заключения эксперта от 21 декабря 1999 года N 764/305 и от 29 февраля 2000 года N 109/305, из которых следует, что по наличию в желудке М1. пищи в виде кусочков, похожих на картофель, можно заключить, что с момента кормления до травмы могло пройти от нескольких десятков минут до 1-2 часов. По трупным явлениям, обнаруженным при осмотре места происшествия, можно сказать, что с момента смерти до осмотра трупа на месте происшествия прошло от 12-18 часов до 24 часов;
заключение комплексной экспертизы от 23 октября 2019 года N 457, согласно которому у пострадавшей имелись следующие повреждения механического происхождения:
повреждения, образующие закрытую черепно-мозговую травму (ЗЧМТ) - субарохнаидальное (под мягкую мозговую оболочку) кровоизлияние, субдуральное (под твердую мозговую оболочку) кровоизлияние (объемом около 5,0мл) на выпуклой и базальной поверхности головного мозга справа, кровоподтеки, ссадины в правой и левой теменной областях с формированием кровоизлияний в мягких тканях левой теменной области, кровоподтек в лобной области справа;
кровоподтеки на спине (два в позвоночной области слева), в левой подвздошной области;
ссадины на лице (в лобной области, у левого угла рта, две на подбородке).
Наряду с механическими повреждениями на трупе девочки выявлены ярко выраженные общеасфиксические морфологические маркеры: острая эмфизема легких, выраженный отек легких, мелкопятнистые подэпикардиальные кровоизлияния (пятна Тардье), кровоизлияния в слизистой желудка, следы непроизвольной дефикации и мочеиспускания, венозное полнокровие внутренних органов.
Морфологические проявления ЗЧМТ у М1. не согласуются с уровнем выраженности общеасфиксических признаков, и, соответственно, нет убедительных оснований проследить причинно-следственную связь между ЗЧМТ у М1. и наступлением ее смерти. Характер, проявления, локализация и взаиморасположение телесных повреждений механического происхождения свидетельствуют о том, что все они являются прижизненными и образовались от воздействий тупыми твердыми предметами в пределах суток до наступления смерти девочки. Могли возникнуть от соударений головы в результате падений ребенка с незначительной высоты (из детской коляски, с рук взрослого человека/вместе с взрослым человеком). Выраженные и отмеченные при вскрытии трупа девочки общеасфиксические признаки, при отсутствии инфекционной, соматической, врожденной патологии, не обнаружения этанола в крови ребенка, с учетом незначительного объема ЗЧМТ, дают основания рассматривать их как проявления остро развившейся дыхательной недостаточности вследствие возникновения механического препятствия внешнему дыханию (и, соответственно, быстро наступившей смерти). Смерть девочки произошла от механической асфиксии (острой дыхательной недостаточности), развившейся от закрытия дыхательных отверстий (рта и носа) относительно мягким предметом (подушкой, шарфом, кистью руки и т.п.). При этом закрытии, наиболее вероятно, и сформировались повреждения на лице девочки. Острая дыхательная недостаточность (механическая асфиксия) квалифицируется как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. ЗЧМТ может быть оценена как вред здоровью средней тяжести по признаку длительности расстройства здоровья на срок свыше трех недель. Причиной смерти М1. явилась механическая асфиксия (острая дыхательная недостаточность), развившаяся от закрытия дыхательных отверстий (рта и носа) мягким предметом, что квалифицируется как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни. Зафиксированные в протоколе осмотра места происшествия от 6 сентября 1999 года сведения о проявлении и степени развития ранних трупных явлений с учетом причины смерти дают основание заключить, что смерть М1. наступила за 12-24 часа до исследования трупных явлений. По наличию и характеру обнаруженных в желудочно-кишечном тракте трупа кусочков пищи, позволительно заключить, что с момента последнего кормления до наступления смерти прошло 10-12 часов, при условии дачи всего объема пищи одномоментно;
заключение дополнительной комиссионной медицинской экспертизы от 25 февраля 2020 N 48, согласно которой, описанная Исаевым Л.Л. картина травматизации ребенка (во время сна в одной постели) могла привести к развитию компрессионной асфиксии от сдавления груди (груди и живота), проявлений которой (экхимотическая маска, карминовый отек легких и др.) в заключении эксперта от 8 сентября 1999 года N 305 судебно-медицинской экспертизы трупа М1. не содержится. Таким образом, механическая асфиксия у ребенка не могла развиться при обстоятельствах, указанных подозреваемым. Более того, имея ввиду клинические проявления течения механической асфиксии, место обнаружения трупа (на подушке в коляске) является местом наступления смерти. Вероятное состояние здоровья М1., характер и степень заполнения желудочно-кишечного тракта ее трупа пищевыми и каловыми массами, позволяют заключить, что от последнего кормления ребенка до наступления смерти прошло, примерно, от 90 минут до трех часов;
запись акта о рождении из которой следует, что М1. родилась дата;
постановлением следователя прокуратуры г. Чусового Пермской области от 24 апреля 2000 года, согласно которому уголовное преследование М2. прекращено за недоказанностью ее участия в совершении преступления.
Кроме того, по ходатайству стороны защиты, в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 281 УПК РФ оглашены показания свидетелей Л2. и М3., из которых следует, что 5 сентября 1999 года они употребляли спиртные напитки в доме М2. с нею и ее сожителем. Ребенок М2. находился с ними и играл на кровати. Вечером девочка заплакала и М2. отнесла ее на кухню и уложила спать. Когда они пошли домой, М2. с сожителем тоже собрались идти с ними, но заплакал ребенок и сожитель М2. сказал ей, чтобы та оставалась дома. На следующий день они узнали, что М2. убила своего ребенка.
Представленные доказательства, как со стороны обвинения, так и со стороны защиты всесторонне, полно и объективно исследованы судом, с соблюдением требований ст. 252 УПК РФ о пределах судебного разбирательства, правильно оценены в соответствии с положениями ст. ст. 87, 88 и 307 УПК РФ, привел мотивы, по которым принял одни доказательства и отверг другие, при этом суд обоснованно пришел к выводу о достоверности показаний потерпевшей М2. в ходе предварительного расследования и свидетелей стороны обвинения, как в судебном заседании, так и ранее данных ими в ходе предварительного следствия и оглашенных при наличии оснований, предусмотренных ст. 281 УПК РФ, учитывая, что давали они логичные, последовательные показания, которые согласуются между собой и, вопреки доводам жалоб, объективно подтверждаются всей совокупностью собранных по делу доказательств. В ходе судебного разбирательства оснований для оговора ими осужденного, ставящих их показания под сомнение, судом первой инстанции не установлено.
Суд в приговоре привел мотивы, по которым пришел к выводу о критическом отношении к показаниям свидетелей Л2. и М3., в той их части, в которой они не согласуются и опровергаются доказательствами, исследованными по делу.
Также в приговоре дана оценка показаниям осужденного Исаева Л.Л., как в ходе предварительного следствия, так и судебного, приведены мотивы, по которым достоверными признаны одни показания и критически оценены иные, оснований не согласиться с оценкой суда первой инстанции у судебной коллегии не имеется.
Таким образом, доводы, приведенные в жалобах, о том, что судом не учтены обстоятельства, которые могли повлиять на выводы суда, являются неубедительными. Какие-либо не устраненные судом существенные противоречия по обстоятельствам дела и сомнения в виновности Исаева Л.Л., требующие истолкования в его пользу, по делу отсутствуют.
Согласно ч. 1 ст. 142 УПК РФ - явка с повинной это добровольное сообщение лица о совершенном им преступлении, а в части второй установлено, что это заявление может быть сделано как в письменном, так и в устном виде; устное заявление принимается и заносится в протокол в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 141 данного Кодекса. Названная статья не содержит положений, на основе которых ограничивались бы свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, лица, делающего заявление о явке с повинной, а потому не предполагает присутствия при этом адвоката, однако и не исключает право лица сделать такое сообщение в присутствии адвоката.
Судебная коллегия считает, что явка с повинной получена с соблюдением требований УПК РФ, так как она написана собственноручно Исаевым Л.Л. и, в целом, соответствует обстоятельствам дела, из её содержания следует, что она написана добровольно, без оказания на него какого-либо давления со стороны сотрудников полиции, при отказе от защитника. Об отсутствии какого-либо психологического или физического давления на Исаева Л.Л. при написании явки с повинной подтверждается показаниями свидетеля С2. Судебная коллегия приходит к выводу, что Исаев Л.Л. признался в содеянном добровольно и именно в той части, в какой посчитал для себя удобным и нужным в тот момент в соответствии с избранной им позицией защиты.
Относительно доводов осужденного о том, что он подвергся избиению 30 января 2019 года и был вынужден написать явку с повинной под давлением оперативных сотрудников К2. и У., судебная коллегия признает неубедительными, так как данная явка с повинной написана осужденным 17 апреля 2019 года, то есть спустя длительный период времени после указанных осужденным в апелляционной жалобе событий, а согласно имеющейся в материалах уголовного дела справки, оснований не доверять которой не имеется, каких-либо телесных повреждений на 17 апреля 2019 года у осужденного Исаева Л.Л. не обнаружено.
Также из материалов уголовного дела следует, что старший оперуполномоченный по особо важным делам Управления уголовного розыска ГУ МВД России по Пермскому краю К2. присутствовал при дополнительном допросе Исаева Л.Л. в качестве подозреваемого 22 января 2020 года (т. 2 л.д.102-107), а оперуполномоченный УУР ГУ МВД России по Пермскому краю У. - при проверке показаний Исаева Л.Л. на месте 3 сентября 2019 года и 23 января 2020 года (т. 2 л.д. 27-37, 108-117), то есть гораздо позднее, чем осужденным была написана явка с повинной и он был допрошен в качестве подозреваемого, при этом указанные следственные действия проводились следователем, входящим в состав следственной группы, а не оперуполномоченными, поэтому какого-либо поручения на проведение следственно-оперативных мероприятий не требовалось. Кроме того, данные следственные действия проводились в присутствии защитника, что исключает оказание давления на осужденного.
Помимо этого, в материалах уголовного дела имеется постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 1 апреля 2019 года (т. 2 л.д.89-90), из которого следует, что по заявлению осужденных Исаева Л.Л. и Л1. о применении к ним физического насилия со стороны сотрудников ФКУ ИК-18 УФСИН России по ЯНАО 30 января 2019 года была проведена тщательная проверка, в ходе которой установлено, что сотрудники исправительного учреждения действовали в установленном законом порядке, физического насилия в отношении заявителей не допускали, за пределы своих должностных обязанностей не выходили.
Кроме того, судебная коллегия отмечает, что явка с повинной осужденным подтверждена при допросах в качестве подозреваемого и обвиняемого, при проверке показаний на месте.
Из материалов уголовного дела, исследованных судом и верно оцененных в приговоре, содержащих показания осужденного, усматривается, что следственные действия с его участием на досудебной стадии производства по делу, проведены в полном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, с разъяснением прав, предусмотренных ст. 51 Конституции Российской Федерации, ст. ст. 46, 47 УПК РФ, с разъяснением возможности использования показаний в дальнейшем, даже при отказе от них. В каждом случае осужденный Исаев Л.Л. обеспечивался услугами профессионального защитника (адвокатов Марковой И.В. и Саранина А.С.). Заявлений и замечаний от Исаева Л.Л., его адвоката при проведении следственных действий, а также после их окончания, не поступало. Протоколы подписаны всеми участниками следственных действий, содержат рукописные записи, выполненные осужденным. Согласно исследованным материалам дела, осужденный на различных этапах судопроизводства имел свободу выбора позиции.
Участие при производстве следственных действий адвоката явилось безусловной гарантией добровольности данных Исаевым Л.Л. показаний и опровергает его доводы об оказанном давлении, применении к нему физической силы, и понуждении к даче ложных показаний и самооговора.
Что касается адвоката Марковой И.В. и ее привлечение к защите осужденного Исаева Л.Л. по телефонному звонку следователя, о выдаче ею ордера на саму себя, то судебная коллегия приходит к следующему.
На основании ч. 3 ст. 50 УПК РФ, следователь принимает меры по назначению защитника в порядке, определенном советом Федеральной палаты адвокатов.
В соответчики с п. 4.2. Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утвержденном Решением Совета ФПА РФ от 15 марта 2019 года, уведомление адвокатской палаты (представителей адвокатской палаты) дознавателем, следователем или судом о принятом решении о назначении защитника по уголовному делу осуществляется в том числе и в устной (при использовании телефонной связи) форме.
По смыслу уголовно-процессуального закона (ч. 4 ст. 49 УПК РФ) адвокат вступает в уголовное дело в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера на исполнение поручения, выдаваемого соответствующим адвокатским образованием, и закон не предусматривает предоставление адвокатом для подтверждения своих полномочий каких-либо иных документов, связанных с его вступлением в качестве защитника в уголовное судопроизводство.
Из материалов дела видно, что адвокат Маркова И.В. вступила в уголовное дело в качестве защитника Исаева Л.Л. при предъявлении ордера (т. 1 л.д. 179). Согласно ордеру, адвокатом Марковой И.В. учрежден адвокатский кабинет, что является одной из форм адвокатских образований, соответственно ею, как учредителем данного кабинета, выдается и подписывается ордер. Ордер, представленный адвокатом Марковой И.В. соответствует форме, утвержденной федеральным органом юстиции, в связи с чем судебная коллегия не усматривает нарушений уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и Федерального закона от 31 мая 2002 года N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". Кроме того, данный адвокат зарегистрирован в реестре адвокатов Ямало-Ненецкого Автономного округа, о своем вступлении в уголовное дело адвокатом было сообщено в устной форме в Адвокатскую палату Ямало-Ненецкого автономного округа (т. 4 л.д. 92), что не противоречит решению Совета Федеральной Адвокатской Палаты.
Учитывая ответ Адвокатской палаты Ямало-Ненецкого Автономного округа, судебная коллегия приходит к выводу, что следователем нарушений Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном производстве, утвержденным Решением Совета ФПА от 15 марта 2019 года не допущено, соответственно отсутствует нарушение права на защиту, тем более сам осужденный в апелляционной жалобе не отрицает участие защитника при его допросе в качестве подозреваемого 24 июля 2019 года.
Утверждения осужденного о том, что при его допросе в качестве подозреваемого 27 августа 2019 года адвокат Саранин А.С. отсутствовал, а его подпись в протоколе появилась позже, судебная коллегия считает необоснованными. Как видно, протокол допроса изготовлен при помощи технических средств - ноутбука и принтера, в протоколе напечатана фамилия защитника Саранина А.С. на той же странице, где осужденный Исаев Л.Л. указал, что протокол им прочитан лично, замечаний к протоколу нет и, поставил подпись, там же стоит и подпись адвоката Саранина А.С. Согласно представленным из СИЗО - 3 г. Кизела Пермского края сведениям из личного дела осужденного, Исаев Л.Л., находясь в СИЗО - 1 г. Перми выводился из камеры для допроса 27 августа 2019 года, в этот же период времени находился и адвокат Саранин А.С. Также при выполнении требований ст. 217 УПК РФ совместно с защитником Сараниным А.С., осужденный собственноручно написал, что с материалами уголовного дела ознакомился путем личного прочтения, при этом каких-либо замечаний относительно вышеуказанного протокола допроса вновь не выразил.
Таким образом, из протоколов допроса Исаева Л.Л. в качестве подозреваемого и обвиняемого, а также при проверке показаний на месте 3 сентября 2019 года и 23 января 2020 года следует, что он был допрошен с соблюдением требований уголовно-процессуального закона и в присутствии защитника, то есть в условиях, исключающих незаконное воздействие на него, достоверность отраженных в протоколах сведений удостоверена подписями как самим Исаевым Л.Л., так и его защитником без каких-либо замечаний.
Суд первой инстанции обоснованно не усмотрел нарушений уголовно-процессуального закона при сборе доказательств по уголовному делу, при проведении следственных и процессуальных действий, которые давали бы основания для признания полученных доказательств недопустимыми. Судебная коллегия соглашается с данными выводами суда, которые надлежащим образом мотивированы в приговоре. При этом, по делу отсутствуют объективные данные, которые бы давали основания полагать, что какие-либо доказательства могли быть сфальсифицированы, и что у сотрудников правоохранительных органов имелась необходимость для искусственного создания доказательств обвинения. Материалы дела данных для такого вывода не содержат.
Поэтому вышеприведенные доказательства соответствуют требованиям ст. 74 УПК РФ, вся совокупность изложенных относимых, допустимых и достоверных доказательств является достаточной для установления виновности осужденного в совершении инкриминируемого ему деяния, в связи с чем с доводами авторов жалоб о том, что выводы суда, изложенные в приговоре, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, установленным судом, судебная коллегия согласиться не может.
Органами предварительного расследования, а также судом проверялась версия о причастности иных лиц к совершению преступления и была обоснованно отвергнута, поскольку никакими достаточными и достоверными доказательствами не подтверждена.
Исходя из фактических обстоятельств, установленных при рассмотрении дела, суд первой инстанции правильно квалифицировал действия Исаева Л.Л. по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ, как убийство, то есть причинение смерти другому человеку, заведомо для него находящегося в беспомощном состоянии.
Вопреки доводам апелляционной жалобы осужденного, постановление о привлечении его в качестве обвиняемого от 21 мая 2020 года соответствует требования ч. 2 ст. 171 УПК РФ, в нем приведено описание преступления с указанием времени, места его совершения, а также иных обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пп. 1 - 4 ч. 1 ст. 73 УК РФ, а порядок предъявления обвинения соответствует ч. 5 ст. 172 УК РФ.
Обвинительное заключение соответствует закону, содержит все необходимые сведения, в том числе существо обвинения, место и время совершения преступления, и другие, предусмотренные уголовно-процессуальным законом данные. Учитывая, что на момент возобновления производства по делу ((24 июля 2019 года) т. 1 л.д. 165-166)) и составления обвинительного заключения свидетели Л2. и М3. скончались, что подтверждено актами о смерти (т. 2 л. 63-67), следователь был лишен возможности их допроса и проверки показаний, данных ими в 1999-2000 годах, поэтому отсутствие их показаний в обвинительном заключении не указывает на нарушение требований ст. 220 УПК РФ. Кроме того, по ходатайству стороны защиты показания указанных свидетелей были оглашены в судебном заседании, оценка которым дана судом в приговоре, о чем было отмечено судебной коллегией выше. Свидетель К1. была допрошена в судебном заседании и свои показания, данные 31 января 2000 года, оглашенные в судебном заседании по ходатайству стороны защиты, не подтвердила. При этом судебная коллегия обращает внимание на то, что в обвинительном заключении содержится перечень доказательств, подтверждающих, по мнению следствия, вину Исаева Л.Л. в совершении инкриминируемого деяния, а также перечень доказательств, на которые ссылалась сторона защиты и, изложено их краткое содержание.
Таким образом, судебная коллегия приходит к выводу, что каких-либо нарушений при предъявлении обвинения и составлении обвинительного заключения, как об этом указывает в апелляционной жалобе осужденный Исаев Л.Л., органом следствия не допущено.
Судебное заседание по делу проведено в установленном законом порядке. Все представленные доказательства исследованы судом по инициативе сторон, все заявленные ходатайства разрешены в соответствии с нормами УПК РФ. Данных о необоснованном отклонении ходатайств, заявленных стороной защиты, судебной коллегией не установлено.
Протокол судебного заседания свидетельствует о том, что процессуальные права участников процесса в ходе судебного разбирательства были соблюдены. Председательствующим в судебном заседании было обеспечено равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастность, создал необходимые условия, для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела.
Вопреки доводам осужденного, протокол судебного заседания соответствует требованиям ст. 259 УПК РФ. Замечания осужденного Исаева Л.Л. о неполноте протокола судебного заседания и неправильном изложении в нем хода судебного заседания, рассмотрены председательствующим в соответствии со ст. 260 УПК РФ и отклонены. Судебная коллегия считает, что оснований для признания постановления председательствующего, вынесенного по результатам рассмотрения указанных замечаний, необъективным и необоснованным не имеется. При этом судебная коллегия исходит из положений закона о том, что протокол судебного заседания не является стенограммой, поэтому доводы осужденного о том, что протокол судебного заседания составлен с нарушением требований уголовно-процессуального закона, являются несостоятельными.
Последнее слово подсудимого Исаева Л.Л. не было ограничено определенным временем, однако, в соответствии с ч. 2 ст. 293 УПК РФ, с учетом требований ст. 252 УПК РФ, председательствующий судья правильно останавливал подсудимого Исаева Л.Л., когда изложенные им обстоятельства неоднократно повторялись и не имели отношения к рассматриваемому уголовному делу, сделав ему замечание, после чего Исаев Л.Л. продолжал свое выступление в последнем слове, поэтому доводы осужденного в данной части также судебная коллегия признает несостоятельными.
Доводы апелляционной жалобы осужденного Исаева Л.Л. о наличии у суда оснований, предусмотренных ст. 294 УПК РФ, для возобновления судебного следствия, являются необоснованными, так как в последнем слове осужденный Исаев Л.Л. о каких-либо новых обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела не сообщал, и не заявлял о необходимости предъявить суду для исследования новые доказательства, а лишь повторял все те ходатайства, которые судом уже были разрешены.
Что касается наказания, то оно осужденному назначено в соответствии с требованиями закона, положений ст. ст. 6, 43, 60 УК РФ, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного им преступления, влияния наказания на его исправление и условия жизни семьи, обстоятельств, смягчающих наказание, таких как явки с повинной, активного способствования раскрытию и расследованию преступления, а также отягчающего наказание обстоятельства - рецидива преступлений, который является опасным.
Суд в приговоре в полной мере мотивировал необходимость назначения Исаеву Л.Л. наказания в виде лишения свободы, при этом правомерно не усмотрел оснований для применения положений ст. ст. 64, 73, ч. ст. 68 УК РФ, а также изменения категории преступления в силу ч.6 ст. 15 УК РФ.
Несмотря на истечение сроков давности уголовного преследования осужденного за убийство малолетней М1., суд, руководствуясь положениями ч. 4 ст. 78 УК РФ, исходя из высокой степени общественной опасности преступления и личности осужденного, обоснованно не усмотрел оснований для освобождения Исаева Л.Л. от уголовной ответственности. Не усматривает таких оснований и судебная коллегия.
В соответствии с разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 года N 58 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания", в случае совершения лицом умышленного тяжкого или особо тяжкого преступления в течение оставшейся неотбытой части наказания в силу п. "в" ч. 7 ст. 79 УК РФ специального решения об отмене условно-досрочного освобождения не требуется, а наказание подсудимому назначается по правилам, предусмотренным ст. 70 УК РФ.
Суд правомерно назначил осужденному наказание по совокупности приговоров в соответствии со ст. 70 УК РФ, поскольку данное преступление осужденным совершено в период условно-досрочного освобождения по приговору от 23 сентября 1997 года, а указание суда на отмену условно-досрочного освобождения в соответствии с п. "в" ч. 7 ст. 79 УК РФ в описательно-мотивировочной и резолютивной частях приговора на законность принятого решения не влияет, поэтому судебная коллегия не находит оснований для изменения приговора в данной части.
Вопреки доводам жалоб, наказание в виде пожизненного лишения свободы было назначено Исаеву Л.Л. приговором Пермского краевого суда от 16 августа 2007 года, а по данному приговору назначено по правилам ч. 5 ст. 69 УК РФ, поэтому доводы жалоб о нарушении требований ч. 4 ст. 78 УК РФ являются несостоятельными.
Таким образом, все предусмотренные законом обстоятельства, влияющие на вид и размер наказания, судом учтены, наказание является справедливым и соразмерным содеянному, соответствующим общественной опасности совершенного им преступления и личности виновного, закрепленным в уголовном законодательстве Российской Федерации принципам гуманизма и справедливости и полностью отвечающим задачам исправления осужденного, и предупреждения совершения им новых преступлений.
Вид исправительного учреждения Исаеву Л.Л. назначен в полном соответствии с положениями ст. 58 УК РФ.
Вопросы об обеспечении личной безопасности или о переводе в иное исправительное учреждение того же вида, поставленные осужденным в апелляционной жалобе, не являются предметом рассмотрения судом апелляционной инстанции.
Доводы осужденного о нарушении требований уголовно-процессуального закона при продлении срока предварительного следствия, указанные в суде апелляционной инстанции, поскольку срок следствия был продлен не на один, а на два месяца, основаны на неправильном понимании закона.
В силу ч. 6 ст. 162 УПК РФ, при возобновлении производства по приостановленному уголовному делу, руководитель следственного органа, в производстве которого находится уголовное дело, вправе устанавливать срок предварительного следствия в пределах одного месяца со дня поступления уголовного дела к следователю вне зависимости от того, сколько раз оно до этого возобновлялось, и вне зависимости от общей продолжительности срока предварительного следствия. Дальнейшее продление срока предварительного следствия производится на общих основаниях в порядке, установленном чч. 4, 5 и 7 названной статьи.
Согласно материалам дела, предварительное следствие было возобновлено 24 июля 2019 года и Руководителем следственного отдела по г. Чусовой следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Пермскому краю Б. срок следствия был установлен один месяц, то есть до 24 августа 2019 года, соответственно дальнейшее продление срока предварительного следствия производилось на общих основаниях в соответствии с требованиями чч. 4, 5 и 7 УПК РФ.
Суд обоснованно не указал во вводной части приговора на наличие у Исаева Л.Л. судимости от 15 октября 2002 года, поскольку данная судимость в силу ст. 86 УК РФ считается погашенной, поэтому обращение судебной коллегии на данное обстоятельство, никакого правового значения не имеет.
Таким образом, нарушений норм уголовно - процессуального и уголовного законов при производстве предварительного расследования и при рассмотрении дела судом первой инстанции, которые могли бы повлечь за собой отмену или изменение приговора, не допущено, приговор является законным, обоснованным и справедливым.
В соответствии с ч. 1 ст. 132 УПК РФ процессуальные издержки взыскиваются с осужденных или возмещаются за счет средств федерального бюджета. Согласно п. 5 ч. 2 ст. 131 УПК РФ к процессуальным издержкам относятся суммы, выплачиваемые адвокату за оказание им юридической помощи в случае участия адвоката в уголовном судопроизводстве по назначению.
Согласно правовой позиции, принятие решения о взыскании процессуальных издержек с осужденного возможно только в судебном заседании. При этом осужденному предоставляется возможность довести до сведения суда свою позицию относительно суммы взыскиваемых издержек и своего имущественного положения.
Из материалов дела следует, что заявление адвоката об оплате труда являлось предметом рассмотрения суда первой инстанции в судебном заседании, в том числе по вопросу взыскания процессуальных издержек с осужденного, Исаев Л.Л. имел возможность и довел до суда свою позицию относительно взыскиваемых издержек, а также своего имущественного положения.
Ссылка осужденного на свое материальное положение ввиду отбывания наказания в местах лишения свободы судом исследована, однако основанием для освобождения Исаева Л.Л. от процессуальных издержек данное обстоятельство не является. В связи с этим, постановление суда о взыскании с него процессуальных издержек по оплате труда адвоката является законным, и оснований для его отмены либо о его переводе в иное исправительное учреждение Исаева Л.Л., как об этом ставит вопрос осужденный, не имеется.
Руководствуясь ст. 389.13, 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия
определила:
приговор Чусовского городского суда Пермского края от 26 августа 2020 года и постановление об оплате труда адвоката от 26 августа 2020 года в отношении Исаева Леонида Леонидовича оставить без изменения, а апелляционные жалобы осужденного Исаева Л.Л. и адвоката Пикулева В.А. - без удовлетворения.
Апелляционное определение может быть обжаловано в вышестоящую судебную инстанцию в порядке, установленном главами 47.1 и 48.1 УПК РФ.
Председательствующий (подпись)
Судьи (подписи)


Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка