Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Хакасия

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ВЕРХОВНОГО СУДА РЕСПУБЛИКИ ХАКАСИЯ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

от 29 апреля 2021 года Дело N 22-495/2021

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Хакасия в составе:

председательствующего Нуртынова В.Н.,

судей Будника Д.Д.,

Нарожного О.И.,

при секретаре Смокотниной Т.В.,

с участием:

осужденного Миндибекова А.А.,

защитника-адвоката Зыряновой Т.В.,

потерпевшей ФИО1,

прокурора Новиченко А.М.,

рассмотрела в открытом судебном заседании, с применением видеоконференц-связи, материалы уголовного дела по апелляционной жалобе защитника-адвоката Зыряновой Т.В., действующей в интересах осужденного Миндибекова А.А., а также по апелляционному представлению государственного обвинителя Мищенко Ю.А. на приговор Аскизского районного суда Республики Хакасия от 25 февраля 2021 года, которым

Миндибеков А.А., <данные изъяты> судимый:

- 31 марта 2005 года приговором Аскизского районного суда Республики Хакасия по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ к 6 годам лишения свободы, в соответствии со ст. 73 УК РФ условно с испытательным сроком 5 лет;

- 19 сентября 2006 года приговором Аскизского районного суда Республики Хакасия по ч. 1 ст. 111 УК РФ, ч. 1 ст. 131 УК РФ, ч. 5 ст. 74 УК РФ, ст. 70 УК РФ (с приговором от 31 марта 2005 года), окончательно к лишению свободы на срок 7 лет с отбыванием наказания в колонии общего режима; освободившийся 13 декабря 2010 года условно-досрочно на 2 года 1 месяц 18 дней;

- 25 июля 2012 года приговором Аскизского районного суда Республики Хакасия по ч. 1 ст. 111 УК РФ, ст. 79 УК РФ (условно-досрочное освобождение по приговору от 19 сентября 2006 года отменено), ст. 70 УК РФ (с приговором от 19 сентября 2006 года), окончательно к лишению свободы на срок 2 года 8 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима; освобожден по отбытии срока 01 октября 2014 года,

осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ к наказанию в виде лишения свободы на срок 9 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима.

В соответствии с п. "в" ч. 1 ст. 97 УК РФ, п. "а" ч.1 ст. 99 УК РФ Миндибекову А.А. назначена принудительная мера медицинского характера в виде принудительного наблюдения и лечения у врача-психиатра в амбулаторных условиях по месту отбывания осужденным наказания.

Приговором решены вопросы зачета времени содержания под стражей и по мере пресечения до вступления приговора в законную силу.

Также, приговором удовлетворен гражданский иск потерпевшей ФИО1, постановлено взыскать с Миндибекова А.А. в пользу ФИО1 в счет компенсации морального вреда 300 000 (триста тысяч) рублей.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Республики Хакасия Будника Д.Д. по обстоятельствам дела и доводам апелляционного представления и апелляционной жалобы защитника, выступление прокурора Новиченко А.М. просившей приговор изменить по доводам апелляционного представления, доводы апелляционной жалобы адвоката оставить без удовлетворения, объяснения осужденного Миндибекова А.А., мнение защитника-адвоката Зыряновой Т.В., поддержавших доводы апелляционной жалобы, а также мнение потерпевшей ФИО1, возражавшей на доводы апелляционной жалобы, просившей приговор оставить без изменения, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Миндибеков А.А. совершил убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку.

Преступление совершено при обстоятельствах, указанных в описательно-мотивировочной части приговора.

В апелляционном представлении помощник прокурора Аскизского района Республики Хакасия Мищенко Ю.А., не оспаривая фактических обстоятельств дела и квалификации содеянного Миндибековым А.А., считает, что приговор подлежит изменению в связи с неправильным применением уголовного закона, поскольку при определении срока наказания суд применил нормы ч. 3 ст. 68 УК РФ, установив наличие у Миндибекова А.А. смягчающих наказание обстоятельств, в том числе предусмотренных п. "и" ч. 1 ст. 61 УК РФ, однако фактически положения данной нормы закона не применил, назначив более строгое наказание в виде лишения свободы сроком на 9 лет, в связи с чем указание суда на применение ч. 3 ст. 68 УК РФ излишне и подлежит исключению из приговора.

Просит приговор в отношении Миндибекова А.А. изменить, исключить указание на применение ч. 3 ст. 68 УК РФ, наказание оставить прежним.

В апелляционной жалобе защитник-адвокат Зырянова Т.В. выражает несогласие с приговором в связи с существенными нарушениями норм уголовно-процессуального закона.

Утверждает, что судом первой инстанции состязательность сторон соблюдена не в полном объеме.

Ссылаясь на п. 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 года N 55 "О судебном приговоре", ст. 46 Конституции РФ, ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года, ст. 8 Всеобщей декларации прав человека 1948 года, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, считает, что приговор построен с обвинительным уклоном, вопреки доводам защиты, указывающим на существенные нарушения норм уголовно-процессуального закона, и не отвечает справедливости. Так, доводы защиты, заявленные в прениях, в приговоре не нашли своего отражения в части их опровержения.

В нарушение ст. 49 Конституции РФ и ст. 14 УПК РФ о том, что все сомнения трактуются в пользу подсудимого, суд положил в основу приговора сомнительные доказательства о причастности Миндибекова А.А. к совершенному преступлению, приняв сторону обвинения.

Утверждает, что вина Миндибекова А.А. в совершении инкриминируемого преступления не доказана; следствие проведено поверхностно и некачественно, обвинение не предоставило неопровержимых доказательств о причастности Миндибекова А.А. к данному преступлению; прямых свидетелей установлено не было.

Полагает, что все доказательства судом построены на заинтересованных показаниях сожительницы Миндибекова - ФИО2 которая находилась в сильном алкогольном опьянении. Свое неприязненное отношение к Миндибекову высказала в суде.

Обращает внимание, что Миндибеков А.А. на следствии вину признал полностью, в содеянном раскаялся, а затем вину признал частично, поскольку не помнил всех обстоятельств. При этом события пояснить не смог, пояснив, что потерпевший ФИО3 нанес ему удары кулаком по лицу, в ответ он нанес потерпевшему 2 удара кулаком в лицо и больше ничего не помнит, так как сознание "помутнелось".

Ссылается на то, что Миндибеков А.А. по состоянию здоровья не мог отдавать отчет своим действиям, что установлено судебной психолого-психиатрической экспертизой. В суде Миндибеков А.А. не мог сформулировать вопросы, которые хотел задать свидетелям. Пояснял, что у него происходят приступы эпилепсии. Его не совсем адекватное поведение, было очевидно и видно внешне в суде.

Миндибеков А.А. в суде пояснил, что ссоры между ними и мотива убивать ФИО3 не было; дал такие показания под давлением сотрудника, который избил его и сказал, что ему будет легче, если он скажет, что ФИО3 первым нанес удары в лицо, а он разозлился и в ответ (как сказал сотрудник) нанес два удара ФИО3, а дальнейшее он не помнит. При этом адвокату он говорил, что не убивал ФИО3, однако она была на стороне сотрудников.

Обращает внимание на то, что, Миндибеков А.А. в суде говорил, что мать ФИО2, пришедшая утром, ругала ФИО2. и говорила, зачем она это сделала. Однако судом не дана оценка высказываниям ФИО2, отрицавшей свою причастность к убийству.

Свидетель ФИО2 свои показания, оглашенные в судебном заседании, отрицала, пояснив, что таких показаний не давала, ее не допрашивали, она только ставила подписи. Полагает, что после неоднократных вопросов суда и государственного обвинителя ФИО2 вынуждена была сказать, что давала такие показания и уверена, что Миндибеков мог убить ФИО3.

Утверждает, что высказанное ФИО2 выражение при допросе 20 сентября 2020 года "утром увидела на нем телесные повреждения в виде кровоподтеков на левой ушной раковине, на наружной поверхности левого бедра" носит надуманный характер, не свойственный образованию ФИО2. Такое выражение относится к специалисту в области судебной медицины, а поэтому можно доверять показаниям ФИО2, что ее не допрашивали, она просто подписала. Кроме того, ФИО2 в суде показала, что утром она увидела у Миндибекова на руке, где костяшки, ссадину, однако таких повреждений у Миндибекова установлено не было. О других телесных повреждениях, о которых заявляла 20 сентября 2020 года следователю языком эксперта в области медицины, в суде не указывала, как и не указывала при первоначальном допросе 20 апреля 2020 года. Кроме того, ФИО2 заявила в суде, что при входе в ограду труп не видно, однако согласно протоколу осмотра места происшествия труп ФИО3 виден. Также сомнительны показания ФИО2 о том, что в 3 часа ночи она проснулась и увидела на язычке левого кроссовка кровь, поскольку невозможно поверить, что именно в 3 часа ночи, после распития большого количества спиртного, она смогла разглядеть в этой части кроссовок кровь. Кроме того, при осмотре вещественных доказательств в суде установлено, что кроссовки плотно зашнурованы и без расшнуровки невозможно увидеть пятно. В связи с чем считает показания ФИО2 противоречивыми и надуманными, которым судом не дана оценка.

Ссылаясь на осмотр двух фрагментов кирпичей в суде, обращает внимание на то, что на них со стороны обратной от разлома, просматриваются сплошные пятна бурого цвета. Фрагменты кирпича по весу тяжелые и по размеру их сложно удержать в одной руке или руках, которые физически слабые. Мать Миндибекова - ФИО4 в суде показала, что сын имеет тяжелое заболевание, перенес инсульт, бывают приступы эпилепсии, и по состоянию здоровья не мог работать, так как руки физически слабые. Вместе с тем, ни следствием, ни судом установлено не было, мог ли Миндибеков держать фрагмент кирпича в руке. Фрагменты кирпичей имели кровь, принадлежащую ФИО3, с противоположных сторон от разлома. Защита считает, что эти фрагменты просто обмазаны в крови, которая имелась на траве в ограде, что указывает на то, что к данному преступлению причастно другое лицо.

Свидетель ФИО5 суду пояснял, что возле крыльца лежали печные кирпичи целые 6 штук, в ряд по 3 штуки. Ни о каких фрагментах кирпичей не говорил, что указывает на несостоятельность показаний ФИО2. На вопрос государственного обвинителя по оглашенным показаниям ФИО5 пояснил: "Как рассказал в суде, так и было, а что зачитали, я следователю не говорил, я в машине оперативнику говорил". Противоречия в показаниях ФИО2 и ФИО5 не устранены.

Оглашенные показания свидетеля ФИО2 также противоречивы и не соответствую показаниям ФИО5, которым не дана оценка, их нельзя признать достоверными в силу родственных связей и их заинтересованности.

Защита считает данные доказательства противоречивыми, недостоверными подогнанными под обстоятельства дела, которые судом не опровергнуты.

Обращает внимание на то, что согласно протоколу осмотра предметов от 21 апреля 2020 года следует, что на брюках Миндибекова на расстоянии 11 см. от нижнего края присутствует пятно вещества бурого цвета похожего на кровь, однако при осмотре в суде пятно находится на краю штанины, и расстояния от загрязненного пятна нет. Ни следствием, ни судом не установлено, при каких обстоятельствах у Миндибекова шла кровь.

Согласно СБЭ N 137 от 26 мая 2020 года (хотя в обвинительном заключении указано, что это СМЭ - т. 2 л.д. 85-90) установлено, что кровь потерпевшего ФИО3 и обвиняемого Миндибекова одногруппна, и обнаруженная кровь не исключает происхождение, как от потерпевшего, так и от обвиняемого, при наличии повреждений, сопровождающихся кровотечением. Суд, не дал оценку выводам эксперта, которые существенно влияют на исход дела.

При осмотре предметов (т. 1 л.д. 213-216) установлено, что на спортивной куртке Миндибекова каких-либо пятен бурого цвета не обнаружено. Однако по заключению СБЭ N 25 Б/198 от 28 мая 2020 года (т. 2 л.д. 45-55) на рукаве спортивной куртки Миндибекова обнаружены биологические следы, содержащие кровь, которые произошли в результате смешения биологических материалов Миндибекова и ФИО3. При этом указано, что на брюках, носке N 2 и кроссовках Миндибекова обнаружена кровь, которая произошла от ФИО3. Однако как СБЭ это установила не ясно, поскольку противоречит судебной экспертизе N 137, которая указывает на одногруппность крови обвиняемого и потерпевшего. Данному несоответствию судом не дана оценка.

В срезах ногтевых пластин с левой руки обнаружена кровь Миндибекова, что подтверждается СБЭ N 2Б/197 от 29 мая 2020 года (т. 2 л.д.63-68). В суде эксперт ФИО6 показала, что повреждения у ФИО3 не влекли фонтанирования и сильного кровотечения. При указанных обстоятельствах собранные предположительные доказательства в совокупности с материалами дела и показаниями свидетелей противоречивы, а поэтому не могут быть положены в обвинительный приговор. Суд был вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке, установленном ст. 234 и 235 УПК РФ.

В ходе судебного разбирательства установлено, что согласно постановлению о назначении судебно-медицинской экспертизы от 20 апреля 2020 года следователем на разрешение эксперта поставлено 17 вопросов. Однако из заключения эксперта N 445 от 21 мая 2020 года следует, что эксперт самостоятельно разрешилпри производстве экспертизы всего 4 вопроса. Никакого обоснования в заключение эксперта не приведено, почему эксперт игнорировал 13 вопросов следователя. Кроме того, согласования со следователем об исключении 13 вопросов в материалах дела не имеется.

Государственным обвинителем принято, что четыре вопроса (1, 2, 11, 16), обведенные кружком в постановлении о назначении судебно-медицинской экспертизы может являться согласованием со следователем, однако данное заключение государственного обвинителя не может быть признано допустимым.

При допросе в суде следователь пояснил, что ему достаточно было ответа эксперта только на 4 вопроса. На вопрос защиты следователь ответил, что у них такая практика, обводить кружком вопросы, на которые необходимы ответы эксперта.

Из поставленных 17 вопросов на разрешение эксперта имеются существенные вопросы, которые должны были быть разрешены при производстве экспертизы, поскольку влияют на исход дела, а именно:

1) Есть ли следы волочения на трупе и его одежде, если да, то какие именно?

2) Есть ли в ранах инородные предметы, частицы, волокна, вещества, если да, то что именно и где?

3) Сопровождалось ли причинение повреждений потерпевшему наружным кровотечением, если да, то было ли оно обильным, имело ли место фонтанирование, и из каких повреждений?

4) Мог ли потерпевший после получения телесных повреждений совершать действия, связанные с разговорами и передвижением, т.е. мог ли совершать активные целенаправленные действия, если да, то в течение какого времени?

5) Мог ли потерпевший получить телесные повреждения при падении с высоты собственного роста?

Учитывая, что выводы эксперта носят неясный и неполный характер, что вызывало сомнение и восполнить путем допроса эксперта не представлялось возможным, сторона защиты ходатайствовала о назначении повторной комиссионной СМЭ, поручив ее бюро сложных судебно-медицинских экспертиз г. Красноярска, на разрешение которой поставить вышеуказанные вопросы и вопросы, содержащиеся в постановлении о назначении СМЭ под N 1, 2, 11, 16. Однако данное ходатайство было незаконно отклонено, чем суд лишил Миндибекова А.А. права на объективную и справедливую защиту.

Ссылаясь на п. 15 Постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2017 года N 51 "О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции", п.п. 13, 17 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2010 года N 28 "О судебной экспертизе по уголовным делам", п. 11 Постановления Пленума ВС РФ от 17 сентября 1975 года N 5 "О соблюдении судами РФ процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел" (в редакции от 21 декабря 1993 года), считает, что показания эксперта ФИО6 в суде вышли за рамки заключения, экспертом нарушены требования ФЗ "О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ" (N 73-Ф3 от 31 мая 2001 года), поскольку неполным является такое заключение, в котором отсутствуют ответы на все поставленные перед экспертом вопросы, не учтены обстоятельства, имеющие значение для разрешения поставленных вопросов, а замена производства экспертизы, если имеются основания для ее производства, допросом эксперта не допускается.

Кроме того, судебная психолого-психиатрическая экспертиза N 156 от 25 августа 2020 года (т. 2 л.д. 98-104) носит противоречивые выводы, которые влияют на исход дела, в частности, по личности Миндибекова А.А., что требует проведения экспертизы в институте Сербского г. Москвы. Однако ходатайства защиты, в том числе о допросе эксперта о разъяснении противоречивых выводов, судом были отклонены.

Просит приговор отменить в связи с недоказанностью состава преступления, вынести оправдательный приговор, либо направить уголовное дело на новое рассмотрение в иной суд в ином составе, поскольку судья Чарков Е.Ю. является председателем Аскизского районного суда Республики Хакасия. Кроме того, постановление Аскизского районного суда Республики Хакасия от 27 января 2021 года об отказе в удовлетворении ходатайства защитника о назначении повторной комплексной судебно-медицинской экспертизы отменить, как незаконное, нарушающее право на защиту Миндибекова А.А.

В возражениях на апелляционную жалобу государственный обвинитель считает приговор суда законным, обоснованным и справедливым, а доводы апелляционной жалобы адвоката Зыряновой Т.В. несостоятельными, поскольку судом исследованы и оценены все представленные доказательства, в том числе показания свидетелей, заключения экспертиз и показания эксперта.

Просит приговор в части доводов защитника оставить без изменения, апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Судебная коллегия, проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционного представления и апелляционной жалобы защитника, выслушав участников судебного заседания, приходит к следующим выводам.

Тщательно исследовав представленные сторонами доказательства, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что вина Миндибекова А.А. в совершении инкриминированного деяния доказана полностью и установлена приговором суда на основе достоверных доказательств, полученных в ходе предварительного расследования с соблюдением уголовно-процессуального закона, исследованных в ходе судебного разбирательства и получивших оценку суда в приговоре с учетом требований ст. 87, 17, 88 УПК РФ, с точки зрения их относимости, допустимости, достоверности, а также достаточности для правильного рассмотрения уголовного дела.

Так, в ходе судебного заседания подсудимый Миндибеков А.А. вину в совершении инкриминируемого ему преступления не признал, пояснив, что в тот день утром он стал одеваться и увидел, что левый ботинок и куртка были в крови. Выходя на улицу из окна веранды увидел лежащего ФИО3 с поднятыми руками вверх, понял, что тот мертв. Сказал сожительнице, чтобы она сообщила об этом в полицию и теще. Когда пришла теща, сразу же стала кричать на ФИО2: "Ты почему это сделала?". По совету ФИО2 он ушел с места происшествия. Считает, что преступление было совершено сожительницей, так как она была ранее судима, имела выгоду "в доме". В ходе следствия он высказал версию, что ему телесные повреждения причинил ФИО3, однако на самом деле на него оказали физическое воздействие сотрудники полиции, в связи, с чем он себя оговорил, дав признательные показания.

В связи с наличием существенных противоречий, в порядке, предусмотренном ст. 276 УПК РФ, были оглашены показания Миндибекова А.А. данные им в ходе предварительного следствия.