Дата принятия: 25 ноября 2020г.
Номер документа: 22-1762/2020
СУД ХАНТЫ-МАНСИЙСКОГО АВТОНОМНОГО ОКРУГА
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 25 ноября 2020 года Дело N 22-1762/2020
Суд Ханты-Мансийского автономного округа - Югры в составе:
председательствующего - Тюльканова А.С.
при секретаре: Андрейцевой Л.А.
с участием прокурора: Бородкина А.Е.
подсудимого К.М.
адвоката Марищенко В.С.
рассмотрев в открытом судебном заседании от 25 ноября 2020 года апелляционную жалобу подсудимого К.М., апелляционное представление государственного обвинителя Сидельниковой Е.А. на постановление Сургутского районного суда от 25 августа 2020 года, которым уголовное дело в отношении К.М., <данные изъяты>, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 222, ч. 1 ст. 286 УК РФ, возвращено прокурору Сургутского района на основании п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения в связи с тем, что обвинительное заключение составлено с нарушениями требований уголовно-процессуального закона, исключающими возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного обвинительного заключения.
Мера пресечения в отношении К.М. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении - отменена.
Доложив материалы дела, заслушав выступление прокурора Бородкина А.Е., поддержавшего доводы апелляционного представления, подсудимого К.М., адвоката Марищенко В.С., поддержавших доводы апелляционной жалобы, суд
установил:
Органами предварительного следствия К.М. обвиняется в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 222, ч. 1 ст. 286 УК РФ.
Постановлением суда уголовное дело возвращено прокурору в связи с тем, что обвинительное заключение составлено с нарушением уголовно-процессуального закона, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесение иного решения на основе данного заключения.
В апелляционной жалобе подсудимый К.М. просит суд апелляционной инстанции постановление суда отменить. Автор жалобы считает, что постановление вынесено с нарушением норм материального и процессуального права, полагает, что суд пытается уклониться от вынесения приговора и фактически направить дело на новое дополнительное расследование, что законодательством не предусмотрено. Указывает на то, что судом нарушены требования Конституции РФ, постановлений Пленума Верховного Суда РФ, Международных пактов и Конвенций. Уголовное дело рассматривалось более двух лет. Суд признал недопустимым доказательством судебно-баллистическую экспертизу (номер) от 23 июня 2018 года, на основании которой построено обвинение по ч. 1 ст. 222 УК РФ, однако в постановлении о возвращении уголовного дела прокурору возвращается к ней и приводит переоценку доказательств. Само уголовное дело суд рассматривал дело с обвинительным уклоном. Еще при подготовке к судебному разбирательству, а не более чем через два года судебного следствия, суд должен был установить соответствие изложения обвинительного заключения, обвинительному акту. Находящееся в материалах уголовного дела постановление о привлечении в качестве обвиняемого от 3 июля 2018 года соответствует обвинительному заключению. Аналогичное постановление, датированное этой же датой, рождает вопросы к следователю, в отношении которого суд мог вынести частное определение в части служебного подлога. Ходатайств со стороны защиты и обвинения о возврате дела прокурору по данным обстоятельствам не заявлялось. Суд в постановлении приводит анализ содержания обвинения по ч. 1 ст. 286 УК РФ, должностной инструкции оперуполномоченного уголовного розыска, и делает вывод, что не может определить пределы обвинения подсудимому. Данное обстоятельство, является неполнотой предварительного следствия, и может быть устранено. Государственный обвинитель должен доказывать обстоятельства, указанные в обвинении. Указывает, что после удаления судьи в совещательную комнату для вынесения итогового решения, суд не имел права возвращать дело прокурору. Применение главы 34 УПК РФ возвращение уголовного дела прокурору отнесено к стадии предварительного слушания.
В апелляционном представлении государственный обвинитель Сидельникова Е.А. просит постановление суда отменить, уголовное дело направить на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции со стадии судебного разбирательства в ином составе суда. Автор представления указывает на то, что обвинительное заключение в отношении К.М. не содержит ссылок на заключение эксперта (номер) от 23.06.2018 г. Кроме того, на квалификацию деяния по ч. 1 ст. 222 УК РФ как незаконное приобретение, ношение и хранение боеприпасов не влияет количество единиц изъятых из незаконного оборота боеприпасов, в частности - патронов и гильз. Таким образом, названный довод, положенный в основу постановления суда о возвращении уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, является необоснованным по причине фактической возможности суда уменьшить объем предъявленного в данной части подсудимому К.М. обвинения. Исследование патронов и их отстрел производились в рамках экспертизы от 02 апреля 2018 (номер), которая содержится в материалах уголовного дела. Таким образом, пригодность патронов к стрельбе была установлена надлежащим образом в результате экспертного исследования. Ссылка суда на неуказание времени и места совершения преступления в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого К.М. в совершении им преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 222 УК РФ также является необоснованной. Органами предварительного расследования установлено, что преступления совершены до 11 часов 05 минут 30 марта 2018 года, в квартире расположенной по адресу: (адрес) Стороной обвинения в полном объеме доказаны вмененные К.М. квалифицирующие признаки, отраженные в обвинительном заключении. Наличие в постановлении о назначении баллистической судебной экспертизы от 13 июня 2018 г. технической опечатки при указании калибра, а именно: 5,5 мм и 5,6, равно как и неуказание факта предоставления материалов уголовного дела эксперту, не является фундаментальным нарушением, влекущим невозможность рассмотрения уголовного дела по существу и нарушения прав подсудимого К.М. Формулировка вопросов эксперту отнесена к компетенции следователя в производстве которого находится уголовное дело. Кроме того, поскольку экспертное исследование производилось в государственном экспертном учреждении, то наличие подписи эксперта в подписке, содержащейся непосредственно в заключение эксперта (номер) от 23 июня 2018 г., свидетельствует о надлежащем разъяснении прав и обязанностей последнему. Отсылка суда к показаниям допрошенных в качестве эксперта С.В. и специалиста П.К. в части не исследования гильз и неосуществления отстрела патронов при производстве заключения эксперта (номер) от 23 июня 2018г. также не свидетельствует об отсутствии состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 222 УК РФ в действиях К.М., поскольку данные исследования в полном объеме выполнены ранее при производстве судебной экспертизы (номер) от 02 апреля 2018г. Различия размеров патронов и гильз в вышеназванных экспертизах, в миллиметрах являются допустимыми, ибо использовалось различное измерительное оборудование каждым из экспертов. Каждый из экспертов осуществлял измерение одной и той же части фланца и донной части, но в разных точках. Ввиду изложенного, различия размеров патронов и гильз фактически отсутствуют. Все допрошенные эксперты отметили, что патроны и гильзы поступили к ним в упаковке без нарушения ее целостности, ввиду чего довод о не идентичности представленных на исследование патронов и гильз являются ошибочным. Ставшие предметом исследования трех экспертиз патроны и гильзы являются одними и теми же боеприпасами, что подтверждается как самими заключениями данных экспертиз, так и показаниями свидетелей. Основания для создания органами предварительного расследования искусственных доказательств отсутствуют. Указывает, что используемые экспертными учреждениями Минюста методика противоречит ФЗ "Об оружии", постановлению Пленума Верховного Суда РФ N 5 от 12 марта 2002 года "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств". Кроме того, эксперт Минюста Б.Е. при производстве экспертизы применил ненадлежащий в данном случае ГОСТ - военный, в то время как речь идет о спортивно-охотничьих патронах, используемых исключительно в гражданских целях. В связи с вышеизложенным, стороной обвинения заявлялись ходатайства о назначении дополнительной и повторной судебной баллистической экспертизы по вещественным доказательствам - патронам и гильзам, однако они были необоснованно отклонены судом. Квалификация действий К.М. по ч. 1 ст. 286 УК РФ нашла свое подтверждение в полном объеме. В предъявленном обвинении в полном объеме нашли свое отражение нормы действующего федерального законодательства, нарушение которого вменяется К.М., в связи с чем, не указание норм локального нормативного акта не устраняет преступность деяния и не входит в противоречие с вышеизложенным, равно как и не уменьшает установленный в ходе предварительного расследования объем объективной стороны преступления. Наличие в материалах дела двух постановлений о привлечении в качестве обвиняемого К.М. датированных одной датой является технической ошибкой, о чем в судебном заседании пояснила следователь Ц.О. При указанных обстоятельствах у суда отсутствовали основания для применения положения п. 1 ч.1 ст.237 УПК РФ. По уголовному делу установлено достаточно доказательств для вынесения обвинительного приговора в отношении К.М.
Проверив материалы дела, изучив доводы апелляционной жалобы и апелляционного представления, суд приходит к следующему.
Согласно п. 1 ч. 1 ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, если обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление составлены с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения, акта или постановления.
Согласно разъяснению, данному в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2009 г. N 28 (с последующими изменениями) "О применении судами норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих подготовку уголовного дела к судебному разбирательству", к нарушениям, позволяющим возвратить уголовное дело прокурору, относятся случаи, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении, не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого; обвинительное заключение не подписано следователем либо не согласовано с руководителем следственного органа или не утверждено прокурором; в обвинительном заключении отсутствуют указание на прошлые неснятые и непогашенные судимости обвиняемого, данные о месте нахождения обвиняемого, данные о потерпевшем, если он был установлен по делу.
В обжалуемом постановлении суд полагал, что предъявленное К.М. обвинение по ч. 1 ст. 222 УК РФ содержит противоречия в предмете преступления, которые невозможно устранить в ходе судебного разбирательства.
Так, в обвинении указано, что К.М. незаконно приобрел, осуществлял ношение и хранил 10 длинных винтовочных патронов кольцевого воспламенения, калибра 5,6 мм, являющихся боеприпасами для нарезного огнестрельного оружия, основываясь на выводах экспертного заключения (номер) от 23 июня 2018 года, которое, в свою очередь, проведено в отношении 7 патронов, отстрел которых в экспертных условиях не производился и их пригодность к стрельбе не была установлена. 3 гильзы переданные эксперту для исследования, таковому не подверглись и выводы по ним в заключении эксперта отсутствуют.
В обвинении, предъявленном К.М. по ч. 1 ст. 222 УК РФ не установлено время и место осуществления К.М. незаконного приобретения, ношения и хранения боеприпасов, что также исходя из контекста предъявленного обвинения нарушает его право на защиту, не позволяя эффективными средствами возражать против обстоятельств, предъявленного обвинения по ч. 1 ст. 222 УК РФ.
Содержащаяся в обвинительном заключении формулировка предъявленного подсудимому К.М. обвинения в нарушение требований п.3 ч. 2 ст. 220 УПК РФ не содержит достаточного описания преступления с указанием обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с п.п. 1 и 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ. Обвинение в нарушение требований п.3 ч.1 ст.220 УПК РФ является не конкретизированным, вследствие чего обвиняемый не понимает, в каких именно запрещённых законом действиях он обвиняется и лишен возможности защищаться от предъявленного ему обвинения, что нарушает его право на защиту. Данный недостаток, указанного важнейшего процессуального документа, по мнению суда, нарушает право обвиняемого на защиту, что является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, невосполнимым в судебном заседании и исключает возможность постановления судом приговора или иного итогового судебного решения.
Вместе с тем как следует из материалов уголовного дела, в обвинительном заключении указаны существо обвинения, место и время совершения преступлений, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела, а также перечень доказательств, подтверждающих обвинение, и доказательств, на которые ссылается сторона защиты.
Так, согласно обвинительному заключению, органами предварительного расследования К.М. обвиняется в том, что в неустановленные следствием день и время, но до 30 марта 2018 г., реализуя свой преступный умысел направленный на незаконное приобретение, хранение и ношение боеприпасов в личных целях, в нарушение п. 9 ст. 6, ст.22 Федерального Закона "Об оружии" N 50-ФЗ от 13.12.1996 г., осознавая противоправный характер своих действий, приобрел у неустановленного следствием лица, в неустановленном следствием месте патроны в количестве 10 штук, которые являются длинными винтовочными патронами кольцевого воспламенения калибра 5,6 мм, боеприпасами для нарезного огнестрельного оружия, которые без соответствующего разрешения хранил и носил при себе. 30 марта 2018 г. в неустановленное следствием время, но до 11 часов 05 минут, К.М., используя свои служебные полномочия, преследуя личную заинтересованность, обусловленную ложным пониманием интересов службы и с целью искусственного создания видимого благополучия в работе и высокой раскрываемости преступлений, находясь в квартире Потерпевший N 1, расположенной по адресу: (адрес) поместил принадлежащие ему и находящиеся при нем в полимерном пакете упомянутые 10 патронов на балкон квартиры Потерпевший N 1, после чего указанные патроны были изъяты сотрудниками полиции.
В ходе прений сторон государственный обвинитель отказался от квалифицирующего признака приобретение, так как он не нашел своего подтверждения, поскольку не установлена дата приобретения боеприпасов, что делает невозможным контроль за соблюдением срока давности привлечения к уголовной ответственности К.М..
Кроме того, обвинительное заключение в отношении К.М. не содержит ссылок на заключение эксперта (номер) от 23 июня 2018 года.
Исследование названных патронов и их отстрел производились в рамках экспертизы от 02 апреля 2018 года (номер), которая содержится в материалах уголовного дела.
Суд апелляционной инстанции отмечает, что количество единиц изъятых из незаконного оборота боеприпасов, в частности - патронов и гильз фактически, на квалификацию деяния по ч. 1 ст. 222 УК РФ как незаконное приобретение, ношение и хранение боеприпасов не влияет. При необходимости суд имел возможность уменьшить объем предъявленного в данной части подсудимому К.М. обвинения.
В постановлении от 04 февраля 2020 года проанализировано постановление о назначении баллистической судебной экспертизы от 13 июня 2018 года, вынесенного следователем Сургутского межрайонного следственного отдела следственного управления Следственного комитета РФ по ХМАО-Югре Ц.О., в том числе формулирование вопросов, разъяснение эксперту его прав и обязанностей, и др. обстоятельства, допрошены эксперты, в результате чего заключение эксперта (номер) от 23 июня 2018 года получило оценку суда, как доказательство, полученного с нарушением требований УПК РФ.
При этом суд, в постановлении о возвращении уголовного дела прокурору по п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ делает повторную оценку постановления о назначении баллистической судебной экспертизы от 13 июня 2018 года, заключения эксперта (номер) от 23 июня 2018 года, соотнося их с другими доказательствами. С учетом этого же заключения экспертов суд пришел к выводу о невозможности идентифицировать патроны и гильзы, предъявленные на исследование.
Кроме того, суд первой инстанции, посчитав, что по уголовному делу в отношении К.М. не установлено, что упоминаемые в предъявленном обвинении патроны являются боеприпасами и пригодны к стрельбе, а значит, изложенное ставит под сомнение выполнение привлекаемым лицом объективной стороны как преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 222 УК РФ, так и преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 286 УК РФ, принимая решение о возвращении уголовного дела прокурору, предрешилвопрос о доказанности или недоказанности обвинения.
При исследовании предъявленного К.М. обвинения по ч. 1 ст. 286 УК РФ, суд установил, что приведенные в п.п. 16, 17, 27 раздела III должностной инструкции оперуполномоченного отдела уголовного розыска ОП (номер) (адрес) ОМВД России по Сургутскому району, утвержденной начальником ОМВД России по Сургутскому району 03.11.2017 года, обязанности не соответствуют обязанностям, отраженным в предъявленном обвинении по ч. 1 ст. 286 УК РФ, в нарушение которых, как считает орган предварительного расследования, действовал К.М.
Вместе с тем, как следует из обвинения, К.М., состоя на службе в органах внутренних дел в должности оперуполномоченного отделения уголовного розыска отдела полиции (номер) ((адрес)) ОМВД России по Сургутскому району (приказ от 21.06.2017 (номер) л/с, должностная инструкция оперуполномоченного отделения уголовного розыска отдела полиции (номер) (адрес) ОМВД России по Сургутскому району К.М.), действуя вопреки интересам службы, превышая своими должностными полномочиями, с целью повышения количества раскрытых преступлений, не желая должным образом осуществлять свои должностные обязанности, то есть, преследуя личную заинтересованность, обусловленную ложным пониманием интересов службы и с целью искусственного создания видимого благополучия в работе и высокой раскрываемости преступлений, в нарушении ст.ст. 5, 6, 27, 33 Федерального закона от 07.02.2011 N 2 З-ФЗ "О полиции", ст.ст. 12, 15 Федерального закона от 30.11.2011 N 2 342-ФЭ "О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", ст.ст. 3,5 Федерального закона от 12.08.1995 N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности", обязывающих К.М. соблюдать федеральные законы, создал видимость раскрытия совершенного преступления. В предъявленном обвинении в полном объеме нашли свое отражение нормы действующего федерального законодательства, нарушение которого вменяется К.М., в связи с чем, не указание норм локального нормативного акта не устраняет преступность деяния и не входит в противоречие с вышеизложенным, равно как и не уменьшает установленный в ходе предварительного расследования объем объективной стороны преступления.
В части наличия в материалах уголовного дела двух постановлений о привлечении в качестве обвиняемого К.М. (номер) допрошенная в судебном заседании в качестве свидетеля следователь Ц.О., показала на наличие технической ошибки, первый лист постановления от 03.07.2018г. ошибочно был ею приобщен к постановлению о привлечении в качестве обвиняемого, находящегося в томе 2 уголовного дела, что подтверждают и подписи обвиняемого К.М. и его защитника, получивших копию данного постановления 26.06.2018г. Данное обстоятельство в дальнейшем было устранено, соответствующее хронологии и обстоятельствам уголовного дела постановление о привлечении в качестве обвиняемого помещено в томе 3 настоящего уголовного дела. Кроме того, обвинение изложенное в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого К.М. от 03.07.2018 года, (номер) соответствует обвинению изложенному в обвинительном заключении.
Таким образом, вывод суда о наличии нарушений уголовно-процессуального закона, допущенных органом предварительного следствия при составлении обвинительного заключения по уголовному делу в отношении К.М. является преждевременным. Следовательно, судом допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, выразившиеся в неправильном применении требований ст. 237 УПК РФ, что повлекло за собой вынесение незаконного и необоснованного судебного решения.
Обстоятельства, указанные в постановлении суда и послужившие основанием для возврата дела прокурору, не являются препятствием для рассмотрения дела по существу, могут быть устранены судом в судебном заседании при рассмотрении уголовного дела по существу и не лишают суд возможности вынести законное и обоснованное решение по данному уголовному делу.
С учетом вышеизложенного суд апелляционной инстанции соглашается с утверждением авторов апелляционной жалобы и апелляционного представления об отсутствии оснований для возвращения уголовного дела прокурору.
На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.20, 389.28 УПК РФ, суд
постановил:
Постановление Сургутского районного суда от 25 августа 2020 года о возвращении прокурору Сургутского района ХМАО-Югры уголовного дела в отношении К.М., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 222, ч. 1 ст. 286 УК РФ, на основании п. 1 ст. 237 УПК РФ для устранения препятствий его рассмотрения судом отменить.
Уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции со стадии судебного разбирательства в ином составе суда.
Апелляционную жалобу подсудимого К.М. и апелляционное представление государственного обвинителя Сидельниковой Е.А. удовлетворить.
Апелляционное постановление вступает в законную силу с момента оглашения и может быть обжаловано в порядке, предусмотренном гл.47.1 УПК РФ. Кассационные жалобы или представления на апелляционное постановление, подаются в Седьмой кассационный суд г. Челябинск через Сургутский районный суд, постановивший судебный акт в I-й инстанции.
Председательствующий:
Электронный текст документа
подготовлен и сверен по:
файл-рассылка
